Девушка, вы тут?
Да, думает она. И молчит. Тишина на линии кажется диспетчеру отсутствием, но это не так. Она здесь. Прямо сейчас она присутствует в собственной жизни так полно и трезво, как никогда прежде. Телефон тренькает, обрывая соединение. Звонок окончен. Хромым постукиванием она возвращается в спальню, включает свет и, щурясь, окидывает тело на кровати совершенно новым взглядом. Забегая вперед – это взгляд убийцы.
Опустившись на свободную половину кровати, она буднично разувает вторую ногу и спрашивает:
– Не поделишься, что ты почувствовала, когда решила не вызывать скорую?
– Мне стало хорошо, – тихо ответила Ариадна.
Она откидывает сапог, шумно переводит дух.
– Хорошо тебе было пару часов до. А это было счастье. Чистый восторг. Сначала от мысли, что можно ничего не делать и все случится само. Потом – от мысли, сколько всего можно успеть, пока оно не случилось.
– Это просто воспоминание, – вмешался я. – Это было давным-давно.
– Но оно было, – возражает она, не глядя.
– Кого угодно можно довести плохим отношением.
– Согласна. – Она встает. – Особенно детей психопаток.
Некоторое время она бездумно слоняется по комнате.
– Помнишь, о чем ты думала? Сколько мыслей вырвалось из многолетнего оцепенения? Но ты искала ответ всего на один вопрос. Какой?
– Не отвечай, – попросил я.
– Как сделать ей больно, – сказала Ариадна.
Она обходит кровать, приближается к тумбочке и тянется к бутылке.
– С чего начать. Где больнее всего. Как заставить ее с ором очнуться в луже собственной крови. Как с тобой это было однажды, помнишь? – Она делает несколько глотков. – За то, что Обержин по доброте душевной подвез тебя из школы. Сколько она переступала через тебя там, в коридоре? Дня полтора?
– Пожалуйста. – Я шагнул к изножью кровати. – Когда Стефан проснется в тебе, бог знает, кого он еще убьет. Я должен рассказать нашим о…
Она дергает плечом.
– С кем ты разговариваешь? Это просто воспоминание. Которое ты грубо прерываешь на самом интересном.
– Потому что я все понял…
– Ни хрена ты не понял.
Она разбивает бутылку о край тумбочки. Стекло разлетается. Алкоголь заливает аптечку и, барабаня каплями, стекает на пол. Приседая, она задумчиво перебирает осколки, выкладывает на кровать большие и острые. Кровь проявляет первые порезы на руках. Они пахнут сухофруктами.
– Как думаешь, откуда я начну?.. – Она берется за одеяло. – Не стесняйся. – Тянет его к изножью за собой. – Считай, это викторина на тему того, как хорошо ты знаешь свою вторую половинку.
Я упрямо молчал.
– Для того, кто просит помощи, – узит она губы и глаза, – ты как-то очень невежлив, Михаэль.
Я отвернулся. Вернулся. Обвел взглядом сухое безжизненное лицо, которому даже злоба не придавала оттенка.
– С ног, – предположил.
– А потом?
– Руки.
– Хм. – Она выглядывает из-за моего плеча. – Ты что, подсказываешь ему?
– Ты была зла и несчастна, Ариадна. Никто не заслужил того, как ты жила. Но это не значит, что ты тогда – это ты сейчас.
– Гонево, – фыркает она, сваливая одеяло мне в ноги. – Еще и с душком просрочки. Но не отвлекайся. Что в конце? Где я раскромсаю ее так, что даже светила Эс-Эйта не смогут вернуть былую красоту?
Я заставил себя посмотреть на женщину в постели. По-настоящему, сквозь воспоминание – на настоящего человека, нуждавшегося в помощи, возможно, всю жизнь.
– Лицо, – осознал я. – Поэтому нигде нет ее фотографий. Ни в последних новостях, ни в галерейном буклете…
– Ух ты. – Она придвигается, – И достижение «вторая половинка года» уходит…
– Я не сделала этого, – раздался слабый голос Ариадны за моей спиной. – Не успела. Дедал остановил меня. Иначе она умерла бы.
На ее лице проступает отвращение. Как вода сквозь ткань – темным, расползающимся пятном.
– Здесь? О нет. Далековато даже для Дедала. Здесь я делаю все, что хочу. Снимаю кожу слоями. Палю волосы. Ломаю пальцы. Кто бы знал, сколько орудий пыток скрывается в затхлой квартирке на окраине мира. – Она выныривает из-за меня и тянется к Ариадне. – Лампы. Утюги. Миксер! Давай расскажем ему, что мы придумали с миксером!
Ариадна отшатнулась к двери:
– Я не могу…
– Да брось… Мы даже не начали…
– Прости. Я… – Ариадна метнулась ко мне взглядом и отвернулась. – Не могу… Я подожду снаружи. Прости.
Она дергается и вопит ей вслед.
– Зато я могу! Прикинь?! Девять лет уже как, а ты по-прежнему размазня и ссыкуха! Неудивительно, что Стеф терпеть тебя не мог, пока не повадился трахать на регулярной основе! Хоть чем-то, сука, пригодилась!
Я схватил ее за руку. Ариадна крутанулась и ударила меня по ладони.
– Можешь выкатываться следом, – процедила она. – Я не собираюсь помогать.
– Хватит. Пожалуйста.
Меряясь взглядами, мы слушали, как в коридоре затихали шаги. Что-то мягко опало, кажется, на кухне. Ариадна вернулась к постели, села рядом с телом.
– Даже если предположить, что Стефа можно остановить, и ты просишь меня выбрать сторону… Он все-таки убил ее. Косвенно, но. С чего мне быть неблагодарной?
– Потому что твоя жизнь – не жизнь или смерть твоей матери. – Я осторожно опустился рядом.
– О, если бы это было так… – Ариадна отвернулась и издевательски погладила ее беззащитные белые ноги. – Но увы. Часть нас всегда умирает с нашими родителями.
– Ариадна…
Она дернула плечом.
– Не понимаю, чего ты ко мне пристал.
Я промолчал. Она повернулась. Невозможно было поверить, что здесь, в этой квартире, нам было почти поровну лет. Ее безвозрастная измученность вызывала такую горькую тоску, что Стефан с искрами казались чьими угодно проблемами, но не нашими. Пожалуйста, хоть бы не нашими.
– Если бы ты знал меня лучше…
– Не думаю, что это много изменило бы. Меня недавно просветили, что биографии не очень-то важны.
Ариадна расслабила губы в подобии улыбки:
– С тобой флиртовали. Так говорят, чтобы пропустить пару сцен.
Грохнул выстрел. Я еще не понял где, а она уже вскинулась и, перемахнув через кровать, с размахом впечаталась в дверь.
– Ариадна! – вскрикнул я не о ней.
– Ее больше нет! Вы притащили сюда эту!.. Черт! Помоги мне!
Я подскочил, уперся плечом в дверь рядом с ней. Ариадна метнулась к низкому комоду, стоявшему вдоль стены и, привалившись с дальнего края, двинула его в мою сторону.
– Ты правда хочешь жить… – пробормотал я.
– Какое своевременное наблюдение! – рявкнула она, звеня раскатившимися духами.
Дверь тряхнуло от удара. Я намертво вцепился в ручку, не давая ей провернуться.
– Ей нужно убить меня тоже, – процедила Ариадна. – Конечно! На ее месте я поступила бы также. А то вдруг, – я отшатнулся, и она загнала комод под ручку, – вдруг он поймет, что я недостаточный стоик для его самоубийственно-убийственного плана!
Ручка яростно задергалась, врезаясь краем в поверхность.
– Ты знаешь, что он будет делать?
– Уничтожит искры, я же гово…
– Нет, погоди. Как именно? Как он воспользуется имущественным правом?
В дверь ударили. Мы отшатнулись к кровати.
– То, что я убью тебя, – отчетливо донеслось из коридора, – это факт. Но от того, сможешь ли ты вовремя заткнуться, зависит, вспомню ли я о миксере.
– Самоуверенная коза! – крикнула в ответ Ариадна. – Я такие угрозы шесть лет жрала! А ты в своем уютненьком разнежилась до такой степени, что даже тараканов без чужой помощи извести не способна!
Дверь снова содрогнулась. Комод заскрежетал ножками. Ариадна обернулась и быстро сказала:
– Ему нужна госпожа М.
– Да. В ней четвертая искра, но…
– Хрен бы там! Госпожа М. нужна, чтобы уничтожить искры! Они – в самом деле ее часть, ее сердце! И оттого принадлежат ей!
Я уставился. Ну да, вторил Хольд в голове, удивленный моей невнимательностью: он убил, она умерла…
Формально они соавторы.
Раздался еще один выстрел. От двери со свистом отлетела ручка. Ариадна дернулась, схватившись за бок.
– Ты в порядке?!
– Да, – прохрипела она, выпрямляясь. – Просто… Зацепило.
Сквозь ее одежду на левом боку проступил тонкий росчерк крови.
– Давай в окно, – быстро сориентировался я.
– А дальше что? – Она не шелохнулась.
– Возвращайся туда, где экраны. Где девочка. Пережди, пока все не закончится. Ты знаешь, как туда попасть?
Ариадна замешкалась:
– Возможно. Но она не позволит…
– Я задержу ее.
– Она убьет тебя!
– Не сможет. Только снова сбросит в океан.
– Вот же… – Ариадна отпрянула. – До чего ты упрямый!
В щели между дверью и косяком сверкнул артемис. Я дернулся к нему и рывком врезался в комод. Тот шарахнул по двери, та – по пистолету. Из коридора послышался вскрик.
Я обернулся. Ариадна уже перелезла через подоконник.
– Погоди! – окликнул я ее.
Она шарила снаружи и сбоку – искала слив, карниз, не знаю. Я понятия не имел, какой это этаж.
– Что?! – вскинула голову она.
В копчик боднул комод. Я стиснул зубы.
– Он прав. Ты просто хотела на море.
Ариадна не поняла. Затем поняла. Ее сдавленную усмешку поглотили грохот и ночь.
В спину резко ударило, и все погасло. Меня швырнуло в пол. Я закашлялся, но успел откатиться, и комод, грохоча, проехался там, где только что была моя нога. Ариадна ворвалась в комнату, метнулась к окну. Я кое-как поднялся, пытаясь отдышаться, чтобы тоже броситься вслед, но она перегнулась через подоконник и яростно вскрикнула. Обессиленно выдохнув, я оперся о комод.
– Сученыш амбивалентный! Да что с тобой не так?! Ты же нам помогаешь!
– Чем это? – прохрипел я.
Ариадна стремительно приблизилась:
– Серьезно?! И ты пытаешься решать мои проблемы?! Со своей башкой сначала разберись!
– Я понятия не имею, о чем ты!
Она рванула меня за локоть. Я отдернулся. Ариадна швырнула артемис об пол и вцепилась в меня обеими руками.