Энтроп дернулся к ним, но я схватил его за локоть. Ариадна тряханула Шарлотту. Та, застонав, распрямилась.
– Смотри.
До того я видел лишь пальто, а теперь послушно оглядел Шарлотту целиком. Слабое мерцание усмешки на лице. Прямое, бесстрашное тело. Ни дрожи в ногах, ни мутного взгляда, из-за которых нам пришлось остановиться.
– Но ей… – выдохнул я. – Ей было плохо…
– Она это придумала. Тело поверило и передало обратный сигнал мозгу. Мозг тоже поверил. Энтроп поверил мозгу. Мы поверили тому, что видели. Это называется актерская игра.
Влад выдернул локоть, но остался рядом со мной. Шарлотта следила за ним с нескрываемым восторгом.
– Пока они были в симбиозе, у них был один маркер энтропа. Приди ники вчера, они бы увидели их обоих. Теперь, очевидно, симбиоза нет.
Да. Как-то так Влад и сказал недавно.
– То есть эти дни она ждала, пока подействует лекарство? – вскинулся Влад. – А сейчас разыграла сцену, чтобы выманить нас из машины? И все это было спланировано ею, чтобы убить меня?!
– Не думаю, что ею, – выдавил я. – Не только. Она лишь прикормила функции. Чтобы передать маркер, нужно связаться с разумом, а где он находится… Мало кто знает даже в лабиринте.
Энтроп резко обернулся:
– Функции? Так хрень, о которой речь… Это синтроп?
Я вымучил кивок:
– И очень древний.
Влад озлобленно смотрел на меня, но, по правде, сквозь меня. Он считал. Перебирал ниточки причинно-следственных связей в поисках той, что одним рывком распустила бы весь узел. А у меня в голове крутились одни и те же мысли. Кто-то управляет никами. Кто-то хочет убить его. Кто-то пытается спасти ее.
Со стороны стеллажей послышался шорох. Протяжный, по целлофану – уже знакомое ш-ш-ш, ш-ш-ш. Я повернулся и увидел, как на полках равномерно сминались упаковки с конфетами, как будто по ним полз невидимый асфальтовый каток.
– Не беда. – Влад вынырнул из мыслей, обреченно повеселел. – Тогда я убью ее голыми руками.
– Нет, – возразила Ариадна. – Она нужна нам.
Энтроп хмыкнул и принялся расстегивать манжеты
– Ее смерть не отзовет ник, – продолжила Ариадна.
– Тут я уже посчитал.
Каток надвигался. Конфеты, раздавленные, сыпались на пол. Влад показательно закатывал рукава до локтей.
– Я не позволю убить ее.
– Не вижу весомых контраргументов в твоем арсенале, снежка.
И когда он сделал широкий пружинистый шаг, а Ариадна не шелохнулась, я заподозрил, что аргументы все же были.
– Не надо, – попросил я, но они меня не услышали.
Энтроп дернулся. Ариадна вскинула руку. Я взвыл:
– Хватит! Немедленно!
Викторов артемис оказался убедительнее. Влад застыл в полутора метрах от него.
– Угрожать смертью смертнику… – прошипел он. – Какая пошлость.
Я встал между ними. Развернулся к Ариадне. Положил ладонь на пистолет. Не сразу, но все же она позволила мне опустить его.
– Давай подумаем, хорошо подумаем, – начал я, глядя ей в глаза. – Ники видят только один маркер. Который им дали. А у разумных существ, у Влада, их куча. Да, маркер энтропа биологичен, да, мы не знаем, какой конкретно маркер они видят, но я могу еще раз посмотреть, попробовать понять…
Ариадна молчала. Я вздохнул:
– Я не уйду. Я дал слово. Только благодаря ему мы вообще зашли так далеко.
– Ты просто увидишь его смерть.
– Нет, нет, подумай, пожалуйста. Наверняка Стефан…
– Ты читал тот дневник, Михаэль. Ты знаешь – для моторных функций не существует ничего, кроме маркера. Это части тела. В них нет разума, который удастся обмануть или уговорить. Можно только физически им навредить, но тогда они обнаружат наше присутствие. Мы станем еще одной порцией корма. Его не спасти. Они займутся им, как только закончат с…
С.
Из глубины коридора доносились звуки. Я пытался не замечать их, но они вытекали оттуда, как хлор. За ними распространялся запах. Я знал, что он уже не исчезнет, он останется со мной на всю жизнь, но вот звуки… Когда они стихнут, и приблизится шорох, и развернется шелест…
– Ариадна. – Мой голос дрогнул. – Только Стефан знал, что я читал тот дневник. Тебе я об этом не рассказывал.
Она посмотрела на меня так, будто не слышала ничего глупее. Перевела взгляд на Влада, на сыплющиеся с полок конфеты.
– Теперь понимаешь, почему ты должна подумать? Он разбирался в никах. Мы оба это знаем.
Ариадна молчала. Шарлотта хрипнула, попыталась протиснуть ладонь под ее руку.
– Почему ты все время портишь веселье?
Я столкнулся с темным омутом ее взгляда. Из Шарлотты на меня смотрел зверь. Мы познакомились с ним еще в поезде.
– Что? – машинально переспросил я.
И тогда она кинулась. Кажется, я успел подумать о том, что так можно сломать шею, прежде чем Шарлотта с размаху выбила мне колено. Ногу прошибло током. Меня подкосило. Она ударила еще раз, но уже чтобы вырваться из рук Ариадны.
Я упал. Вокруг что-то происходило. Стиснув зубы, я пытался проморгать боль. Все грохотало, падало, кто-то дернулся, куда-то побежал. Я потянулся к стойке, чтобы подняться. Нога протащилась следом. Где-то что-то рухнуло. Нет, кто-то… кто-то рухнул. Борьба прекратилась, и в наступившей тишине я услышал тяжелый шорох разворачивающихся крыльев.
Артемис выстрелил. Это придало мне нечеловеческих сил. Я вскочил и увидел Ариадну. Она стояла недалеко от выхода. Шарлотта лежала на полу, раскинув руки, и Ариаднин сапог придавливал ей горло. Влад стоял от них через стеллаж. Артемис смотрел ему за плечо. Энтроп медленно обернулся – и резко отдернулся, размозжив ботинком леденцы.
Он видел. Я тоже. Ника возвышалась над ним огромным языческим пугалом. Пустота сыпалась с нее крупными хлопьями, обнажая брезентовые перепонки, бурую ржавчину на них.
– Я думала, ты не умеешь стрелять… – просипела Шарлотта.
– Я тоже так думала, – сказала Ариадна и выстрелила еще раз.
Складки проглотили пулю. Из ран засочилась черная, как нефть, кровь. Склонив голову, ника издала тихое, какое-то птичье стрекотание, и со стороны коридора ей ответили тем же.
– Они обнаружат меня прежде, чем я убью хотя бы одну, – сказала Ариадна. – Чтобы спасти его, нужно, чтобы маркер исчез из системы.
– И как это сделать? – прохрипел я. – Не убивая его?
– Он уже понял.
Влад оцепенело выкарабкался из расчетов и выдавил:
– Я не вытяну…
– У тебя нет выбора.
Ариадна перевела артемис на нику, охранявшую проход в коридор, и дважды выстрелила. Существо дернулось, сбрасывая остатки пустоты. По магазину прокатилась новая волна стрекотания.
– Запритесь в кладовке. Это выиграет время. Я отвлеку их настолько, насколько смогу.
– Дура… – прохрипела Шарлотта, – нашла кого слушать… этот сопляк…
Вес Ариадниной стопы перекатился на носок, и Шарлотта заклокотала, беспомощно вцепившись в ее сапог.
– Быстрее.
Влад дернулся вдоль стеллажа. Ника потянулась следом, проминая полку. Энтроп заметил это, ошпаренно отпрянул. Ника повторила за ним, как на поводке. Ариадна выстрелила. Мне заложило уши. Влад сгорбленно рванул ко мне.
– Малой!
Он дернул меня за локоть и потащил к коридору. Другая ника, охранявшая проем, беспокойно крутила головой. Мы забуксовали. Влад выругался и пропихнул меня в зазор сбоку. Я запутался в шторе. Позади грохнул выстрел. Энтроп вскрикнул и вывалился в коридор.
– Дрянь, дрянь, дрянь! Почему меня все время пытаются убить?!
Дверь туалета была распахнута. В нем горел свет. На пороге я увидел окровавленные ножницы и ботинок. Ноги в нем не было. Ее вообще больше не было. Разодранная штанина лежала в луже, как ленточный червь. Но туловище еще сохранилось. Оставалось узнаваемо. В колыхающейся, как желе, крови оно трещало и разламывалось само по себе.
На секунду Влад тоже застыл, бессильный перед происходящим. Затем швырнул меня в кладовку. Этого было достаточно, чтобы я отмер, но мало и поздно, чтобы перестал видеть. На полу. На стенах. С закрытыми глазами.
– Малой! Ну же! Не отключайся!
Энтроп включил свет, запер дверь и, прильнув ко мне, встряхнул за плечи.
– Как сделать так, чтобы ты исчез из системы? – прохрипел я.
Влад стиснул зубы:
– Да как обычно. Только наизнанку. Нам нужен симбиоз.
Он отпрянул и яростно зашарил по кладовке. Я уперся ладонью в стену, чтобы оставаться на ногах.
– Но симбиоз передаст твой маркер…
– Ты плохо учил матчасть.
На пол валились пустые картонные коробки – комнатка была заставлена ими почти целиком. Под потолком качалась тусклая голая лампочка.
– Симбиоз передает мой маркер, потому что атра-каотика передает мой маркер. Потому что моим милым добрым друзьям, пока я пожираю их, нечем мне ответить. Но ты, малой, – о, ты…
– Влад… Я даже не пытаюсь понять…
Энтроп заглянул в коробку, отшвырнул ее, взялся за следующую.
– Ты – синтроп. Ты – Дедал. Вершина пищевой цепочки. Если мы вступим в симбиоз, твои маркеры перекроют мои, твой микробиом проберется в мой, и так я тоже на какое-то время стану Дедалом. Еще я получу доступ ко всем твоим-его-вашим связям, что, скорее всего, расплавит мне мозг быстрее, чем его сожрет твоя атра-каотика-сумма, а моя, психанув, снова начнет всех убивать. Однако… – Энтроп рыкнул и вдруг смёл ряд коробок. – Нам бы только добраться до вашего межпространственного магического домика, не так ли? Внутри эти твари не смогут нас достать?
В дверь поскреблись. Влад застыл, уставившись на ручку. Из щелей потянуло вкрадчивым стрекотанием. Что-то громоздкое прижалось к дверному полотну снаружи, и дверь всей своей поверхностью издала протяжный скрип.
– Что ты делаешь? – пробормотал я.
Влад отвернулся от коробок. Его взгляд остановился на швабре, упал в ведро.
– Ищу, чем проткнуть тебе сонную артерию. Прости, но это самый быстрый путь.
Он метнулся к швабре, выдернул ее из держателя. Лохматая насадка брызнула водой. Влад перевернул ее, пристально осмотрел поникшую голову, а затем размахнулся и разбил швабру об стену.