Димон с устрашающим воплем выхватил из кармана нож с выкидным лезвием и кинулся на вошедшего. Своим огромным весом и скоростью он снес вошедшего к двери, завязалась драка. Они поочередно били друг друга о стены хибары. Стены тряслись, было ощущение, что еще миг и хилая бытовка рассыплется в прах. Мужчины, рыча и осыпая друг друга проклятиями, возились на полу.
Мира, пытаясь прикрыться, собирала разорванную одежду на груди.
Незнакомец двинул Димона ногой в пах, а затем в грудь, и сильным ударом уложил стонущего и матерящегося насильника рядом с всё еще безмолвным дружком.
– Ты что делаешь? Из-за девки? Да она ёлки воровала, – прохрипел Димон, сплёвывая кровь из разбитого рта, но тут же получил удар по отвратительной лошадиной морде и затих на полу.
– Уймись, мразь, – мужчина откинул темную прядь со лба и поспешил к Мире. – Сейчас, девушка, сейчас… Узлы затянули, гниды.
Он склонился над ее лицом и обнаженным телом, сильные руки потянулись к ее путам, а прядь волос коснулась ее щеки. Его темные глаза встретились с ее глазами, и Мира поняла, откуда она его знает. Именно он приходил к ней в детстве в мечтах, именно он действовал в романах, которые читала Мирослава, в образе пирата и рыцаря, возлюбленного принца. Такое лицо приходило к ней во сне, такие глаза с любовью смотрели на нее. Теперь она знала это точно. Сейчас он тревожно смотрел на нее, распутывая веревку. Мира тут же закрыла грудь руками.
– Всё будет хорошо. Подонки… Сейчас я освобожу вам ноги, – сказал незнакомец, стараясь не смотреть на ее наготу, чтобы не смущать и без того сконфуженную трясущуюся девушку.
Он освободил ей ноги и помог сесть на кровати. Мира дрожала так, что у нее даже зубы клацали.
– Как тебя зовут? – спросил мужчина, поднимая с пола ее пальто и накидывая ей на плечи.
– Мирослава, Мира, – ответила она, кивком благодаря его.
– Какое красивое имя. Меня зовут Мартин. Мира, успокойтесь. Всё кончилось, вы в безопасности.
– Спасибо вам. Не знаю, как отблагодарить. Вы такое для меня сделали. Такое…
– Я сделал то, что должен был сделать. Мирослава, мы вызываем полицию?
– Нет-нет, я не хочу. Я хочу домой, вернее, на съемную квартиру. Ничего не хочу. Ой, меня ноги не держат.
Мира попыталась встать с зловонного ложа, но не смогла. Ноги и тряслись, и онемели, так сильно они были перетянуты.
Мартин наклонился к ней. Мирослава уткнулась ему в грудь и обняла за шею, она почувствовала себя защищенной в его сильных руках, на широкой груди, с еще немного сбитым дыханием. От Мартина шел волнующий запах дорогого парфюма и приятной свежести здорового тела. Он легко поднял ее на руки и вынес из смердящей сараюшки.
Мирослава, вдохнув свежий морозный воздух, расплакалась.
– Всё хорошо, всё хорошо. Вы уверены, что обойдётесь без полиции?
– Да, я хочу поскорее всё забыть. Новый год встречать в полиции не хотела бы. Господи, как мне плохо…
– У меня здесь машина. Я вас отвезу.
Мартин направился к черному «мерседесу», открыл заднюю дверцу и бережно уложил Миру на сиденье. Всё тело у нее болело так, словно с нее заживо сняли кожу. Она застонала.
Мартин сел за руль и повернулся к Мире.
– Может, всё-таки в больницу?
– Нет, пожалуйста, нет.
– Какая больница тридцать первого декабря за час до Нового года. Я хочу домой. – Мира заметил, что ее спаситель бросил взгляд на часы. – Вы торопитесь? Я вас задержала?
Мартин улыбнулся.
– Куда вас отвезти.
Мира прикусила распухшую губу и поморщилась.
– А я адреса не знаю. Я только приехала в Питер, сняла квартиру… Мартин… Извините, не знаю отчества.
– Не надо отчества, – ответил он. – Так куда мы хоть примерно едем?
Машина стояла под ярким фонарём, и Мира хорошо разглядела своего спасителя. Высокий, широкоплечий, высокий лоб, чувственный рот. Волнистые волосы, белокожий. Она даже разглядела россыпь веснушек на его носу. Темные выразительные глаза смотрели на нее с состраданием и, как ей показалось, с нежностью. Она отметила, что у него длинные ресницы, и это обстоятельство показалось ей очень трогательным.
Мирослава загляделась на него. Для нее стало еще одним откровением, что к его веснушкам добавились симпатичные ямочки на щеках, когда он снова улыбнулся.
– А я не знаю… – промямлила она, чувствуя, что влюбляется в своего спасителя. Ей даже стало тяжело дышать.
Мартин высоко поднял брови.
– И всё-таки я куда-то должен же вас отвезти.
Она смущенно отвела взгляд… и тут же испуганно вскрикнула! К машине со стороны водителя подлетел Геннадий, взмахнул битой и мгновенно разбил стекло, а заодно и голову Мартина. Страшный звук, мощный удар, фонтан из острых стеклянных осколков. Мира инстинктивно отпрянула, закрывая лицо руками, а машина резко рванула вперед. Еле вписавшись в два поворота, «мерседес» пронесся по двору, выехал на широкую улицу и остановился, чуть не столкнувшись с каким-то джипом. Тому пришлось резко вывернуть влево, чтобы избежать аварии. Мира не успела даже испугаться, ее оглушил рев джипа и гневные гудки проезжающих автомобилей.
– Господи, Мартин! – выдохнула она. – Мартин, что с вами?
Он медленно повернул к ней голову, и Мирослава закричала. Лицо Мартина было залито кровью, и кровь просто хлестала с бешеной силой из раны на голове.
– Беги… – прохрипел он и, повалившись лицом на руль, потерял сознание.
Мирослава выскочила из машины, распахнула переднюю дверцу и обхватила голову Мартина руками. В его шелковистых, густых волосах торчали осколки стекла, они были словно смертельные льдинки. Разбитый висок, залитое кровью лицо, темные слипшиеся ресницы…
Мирослава принялась покрывать его лицо поцелуями.
– Мартин, пожалуйста! Прошу! Что с тобой? Ты меня спас! Ты даже в таком состоянии смог уехать, увезти меня от опасности. Я искала тебя всю жизнь, и я тебя нашла! Господи, не умирай! Я спасу тебя! Я даже не знаю, как я смогу жить теперь, зная, что ты есть на свете!..
– Алло, дятел! Ты чего тут раскорячился на всю дорогу? – вдруг раздался грубый голос мужчины.
Из остановившейся машины, которой преградил путь «мерседес» Мартина, вышел водитель и направился к ним. Но его воинственное выражение на лице моментально сменилось испуганным.
– Твою же мать! Что у вас тут происходит?! – Он схватил телефон. – «Скорая»! Немедленно приезжайте! Человек ранен!
Глава 6
Яна Карловна Цветкова сидела в салоне частного самолета и пыталась соблюдать полное спокойствие. Карл Штольберг расположился напротив нее и пожирал Яну глазами. Она пыталась так же открыто и честно смотреть на него.
– Сколько мы не виделись? – спросила Яна. – Лет пять?
– Пять лет, четыре месяца, – ответил он на очень хорошем русском с легким акцентом. – И ты прекрасно знаешь, что это было твоим решением, ты избегала меня, как только могла.
Яна посмотрела в иллюминатор и содрогнулась, быстро отведя взгляд.
– Мне нечего было тебе сказать. Вернее, я не могла сказать тебе то, чего ты ждал. Наши дороги разошлись окончательно и бесповоротно. А на спокойную дружбу ты готов не был. Да и я тоже. Мне было стыдно, неудобно, жалко. Я даже не знала, как в глаза тебе смотреть.
Карл улыбнулся.
– Сейчас смотришь, и я понимаю, что чувства прошли окончательно. Ты так спокойна.
– У нас был красивый роман, я никогда не забывала о нем и не забуду. А спокойна ли я? Я впервые в жизни влюбилась по-настоящему.
– В меня ты была влюблена не по-настоящему? – поднял брови Карл, и в его карих глазах мелькнула тень недовольства.
– Я не знаю, что сказать. Извини, Карл. Я знаю, что люблю я сейчас не тебя.
Карл Штольберг, чешский князь, опустил голову и задумался. Яна исподтишка разглядывала его. У Карла были красивые светло-русые волосы, еще и выгоревшие от длительного пребывания на солнце, на свежем воздухе. Отходила она от романа с ним долго. Были мужчины, были увлечения, какой-то отдых, отвлечения… Яна даже решила, что она вся выгорела внутри и больше не способна влюбиться. Яна подумала, что это и хорошо, раз ее чувства несут ее любимым людям одни неприятности. Да и возраст уже. Не шестнадцать… И даже не двадцать. Пора бы уже и угомониться. Так она и жила, пока не встретила свое солнце, свое счастье, своего мужчину, своего Мартина. И после этого ни один роман, ни один образ не мог уже всколыхнуть в ее душе ничего.
Она встряхнула головой, словно пытаясь освободиться от ненужных мыслей, и посмотрела на Карла сквозь призму своей любви к Мартину, единственной и настоящей. И сердце ее наполнилось любовью и пониманием. И это было еще одним доказательством того, что она встретила свою настоящую любовь. Она не испытывала негативных чувств ни к кому больше, хотела, чтобы все были счастливы и влюблены. Нет горечи, нет сожаления, нет ничего. Только счастливое настоящее.
– Что ты так смотришь на меня? – спросил Карл Штольберг.
– А ты? Ты всю дорогу прожигаешь меня взглядом.
– Я очень соскучился по тебе. Нет! Русский язык… Я и не забывал о тебе. Ты – лучшее, что было у меня в жизни.
– Карл, не начинай! Я благодарна каждому дню, что мы провели вместе, я ни о чем не жалею. Я рада, что мы встретились с тобой.
– Ты не любила меня… совсем…
– Почему? Чувства были.
– Иначе бы ты так спокойно не отпустила меня и не отталкивала бесчисленное количество раз. Ты считаешь, что я предал тебя? А ведь это ты не захотела жить со мной. Родить мне ребенка. Ты ничего не дала мне, не хотела дать. А я так ждал от тебя ответного чувства. И я больше всего хочу, чтобы ты была счастлива, и мне кажется, что я бы мог тебе счастье это дать – счастье нормальное, человеческое, простое – и не совсем обыкновенное, волшебное.
– Карл, я знаю, я думала над этим. Я понимала, что я делаю неправильно. Я в твоей жизни была пеной от шампанского. Ее много, она будоражит, создает впечатление праздника, а напиться ею нельзя. Толку от нее никакого. Я потом долго винила себя в этом, переживала, пока не поняла, – вздохнула Яна.