– Неужели ты будешь унижаться перед ней?
– Дело не во мне, дело в нас. За то, что произошло, мне стыдно. Я этого не хотел, я ничего не соображал и ничего не помню. В трезвом состоянии этого не повторится.
– Это что? – Слезы навернулись на глаза Василисы быстро и обильно, словно у маленького ребенка. – Ты хочешь сказать, что со мной можно только по пьяни?
– Господи, Вася! Я не это имел в виду! Я вчера напился в лохмотья. Я просто не люблю тебя, ты должна это понять и принять. Так бывает. Это жизнь. Ты не заслуживаешь того, чтобы я просто спал с тобой и твои лучшие годы прошли впустую. А я давно уже этим не балуюсь, стараюсь не использовать женщин ради своих физиологических желаний.
– Ты целовал меня…
– Я подонок. Прости.
– Ты любишь эту… Яну?! Так вы же расстались! Смысл переживать? Жить надо! Я могу находиться с тобой и без твоей любви!
– А я нет. Если захочешь и простишь, то мы останемся друзьями. Я всё сказал. – Мартин отвернулся и стал смотреть на дорогу, не отрывая взгляда.
Василиса зябко обхватила себя за плечи. Счастье было так рядом и так близко, и вот ускользает, улетучивается, тает…
«Я не сдамся. Я буду бороться за него, – подумала она, краем глаза косясь на Мартина. – Все-таки он самый желанный мужчина. Мне очень повезло. Я буду на этом приеме с самым красивым…»
– Вася, приехали. Ого, как торжественно. Парковка…
– Ваши пропуска? – подошел охранник у въезда в паркинг.
Мартин опустил стекло.
– Мы должны быть в списке приглашенных, – ответил Мартин, называя свое имя и имя своей спутницы.
Охранник уставился в свой планшет и долго там что-то высматривал. Потом повернулся к Мартину:
– Да, действительно, Мартин Романович, ваши имена были в списке приглашенных, но недавно их заблокировали. Это означает, что вы посетить это мероприятие не можете. Я сожалею. Не могли бы вы отъехать, а то за вами уже выстроилась очередь из машин.
– Один – один… – хмыкнул Мартин и отъехал в сторону.
Василиса поняла, что сейчас ее выход. Она схватила телефон.
– Папочка, привет! Ты представляешь – беспредел! Меня и Мартина не пускают на открытие центра. Я отвечаю за сладкое! Что? Да я знаю, что
пирожные и торты пропустили. А нас нет! Ты же у меня самый главный, там же вся еда твоя! Они еще не знают, с кем связались! Пожалуйста, разрули ситуацию. – Потом она долго молчала в трубку, слушая, что говорит отец, и отключила связь.
– Мартин…
– Что? – с долей иронии повернулся к ней Мартин.
– Мне впервые отец отказал. Представляешь? Он для меня ничего сделать не может. Если нас вычеркнули, значит, вычеркнули…
– О’кей… У меня есть свои каналы. Моя очередь на звонок, – подбодрил ее Мартин.
Минут через пятнадцать его «мерседес» снова подъехал к этому же пропускному пункту.
– Мы приглашены на открытие этого уникального центра. Наши имена…
– Я запомнил ваши имена, – прервал охранник. – На вас нет пропуска.
– А вы проверьте еще разок, пожалуйста. – Мартин был сама любезность.
Лицо охранника вытянулось, он закрыл планшет.
– Проезжайте, ваше место…
Яна вышла из клуба. Ее трясло от нервного перевозбуждения, она шла, сама не зная, куда идет. Неожиданно перед ней выросла фигура Германа Викторовича.
– Яна, что с тобой? На тебе лица нет. Господи, почему ты мокрая? Что с твоей шубой? Ею словно пол мыли, хоть выжимай…
– Ой, Герман… Очень много вопросов. Поехали… Отвези меня в отель… Знаешь, где это?
– Ну, конечно. В центре. Это очень достойная «тройка», но всё равно не из дешевых из-за местоположения.
– В этом отеле все наши артисты остановились, с ними и заночую.
– Какие артисты?
– Волжского театра юного зрителя, – вяло отмахнулась Яна, у которой до сих пор в глазах стоял молчаливый Мартин в обнимку с Васей.
– Актеры… – эхом повторил Герман. – Так ты тоже актриса! Ну, конечно! Всё теперь сходится, и красота, и эксцентрика! Хотел бы я увидеть тебя в деле.
– Ты уже видел, – хмыкнула Цветкова. – Нет, я не актриса. У меня мама актриса, а у меня врожденный талант.
– Это видно! Но я, – несколько смутился Герман Викторович, – не вижу тебя на сцене Театра юного зрителя, ты, конечно, актриса более высокого полёта. В смысле я не это хотел сказать… – совсем запутался Леднев.
– Я поняла, что ты хотел сказать, – улыбнулась Яна.
– А еще сегодня я совершенно добросовестно выполняю роль извозчика. Замочил тебя кто-то другой, не я и не Изольда.
– Это точно, – подтвердила Яна.
Глава 14
Приехав в отель, Яна сейчас же направилась в номер Клавдии Ильиничны. Увидев ее, та всплеснула руками, начисто потеряв дар речи. Мокрая с ног до головы, Яна представляла устрашающее зрелище. Она вошла в номер, оставляя на ковролине мокрые следы, как водяная или утопленница. Сбросив на пол мокрый ком шубы, Яна направилась прямиком в ванную комнату, откуда и вышла в белом махровом гостиничном халате.
Она молча плюхнулась на диван и устало вытянула босые ноги.
Клавдия Ильинична засуетилась вокруг нее.
– Чаю, Яночка? – предложила она. – Горяченького? Тебе сейчас не помешает. И где же ты так наплавалась, а?
Яна тяжело вздохнула:
– Потом расскажу. Устала, ноги не держат. Клавдия Ильинична, можно я у вас останусь?
– Да, конечно! Какой разговор! У меня хороший номер, есть и диванчик, ляжешь, где захочешь. Возражения не принимаются, – затараторила Клавдия Ильинична. – Ой, как хорошо! А еще хорошо, что тебя никто не увидел, а то налетели бы.
Клавдия Ильинична наклонилась и подняла с пола мокрую шубу Яны, как дохлую собаку.
– Мать моя в ботах… Кажется, этой меховой шубе полный капец. На батарее ее сушить нельзя, пусть в коридоре на вешалке повисит, сейчас под нее тазик поставлю. А потом в химчистку…
Она посмотрела на Яну, но та уснула прямо на диване. Клавдия Ильинична аккуратно подсунула ей под голову подушку и накрыла своим одеялом.
Утром она отнесла шубу в химчистку, а вещи Яны в прачечную при отеле, благо здесь эти услуги предоставляли. Возвращаясь в номер, она подошла к стойке администратора. Девушка-администратор, на лацкане пиджака которой висел бейджик с именем «Дарья», приветливо ей улыбнулась:
– Чем могу быть полезна?
– Нужна ваша помощь. Скажите, пожалуйста, где можно приобрести приличный, но не очень дорогой наряд для сорокалетней элегантной женщины? У нас сегодня важное мероприятие.
– Открытие русско-чешского центра культуры? – вдруг уточнила администратор Дарья.
Клавдия Ильинична на секунду замерла.
– Вот-вот. Нужно выглядеть на миллион, а потратить всего несколько тысяч. Рублей, естественно.
Даша заулыбалась.
– Я вас поняла. Могу вам помочь. Напротив отеля есть бутик. Продавец-консультант может принести вам на примерку до десяти вещей. Нужны размер и ваши пожелания.
– Чтобы я без вас, душечка, делала? Сорок два – сорок четыре, рост сто семьдесят пять. Элегантная классика. Никакой экзотики, вы понимаете?
Дарья кивнула и что-то записала в своем блокнотике.
– Я всё поняла. Сейчас оформлю заказ. Принесут в номер. Ждите.
Когда Клавдия Ильинична поднялась на свой этаж. Яна, после душа завернутая в полотенце, сидела с ногами на диване и грызла яблоко. Перед ней на низком столике стояло зеркало, в котором она рассматривала свое осунувшееся лицо, свежие ссадины и россыпь синяков на плечах и руках.
– Ну, с Новым годом тебя, наша спасительница! Видишь, как разместили нас. Народ безумно рад. Банкет был на Новый год оплаченный. Сегодня сцену замечательную предоставляют, все просто счастливы. Но боюсь я, не рвать бы мне на себе волосы оттого, что это именно я упросила тебя сюда приехать. Что с тобой произошло? Это не Карл тебя избил? – села рядом Клавдия, с тревогой всматриваясь в лицо Яны. – У тебя в глазах такая боль. Мамы здесь твоей нет, но ты же знаешь, что можешь мне довериться.
Яна взяла расческу, разделила свои длинные волосы на две части и начала заплетать косичку. Это явно ее успокаивало.
– Даже не знаю, с чего начать…
– Так, прямо с главного и начинай.
– Гримера бы мне.
– Это я позову. Всё будет хорошо. Ты, Яна, будешь завтра блистать, даже не сомневайся. Ты же меня знаешь? А я знаю тебя. Главное, чтобы в глаза твои жизнь вернулась. Они у тебя сейчас совсем не горят. А блеск в глазах – главное украшение женщины.
Яна рассказала о всем том, что с ней приключилась, выплакалась на груди Клавдии Ильиничны, напилась горячего чаю и успокоилась.
На огонёк заглянули артисты труппы. После их улыбок и обнимашек, она уснула, свернувшись калачиком. Клавдия Ильинична сидела с ней рядом и даже спела колыбельную. Она немного чувствовала вину, что ради благополучия своего театрального коллектива уговорила Яну вернуться в прошлое. Кто же знал, что это прошлое окажется таким темным омутом, что затянет Яну и лишит ее и настоящего, и будущего. Хотя, стоп! Будущее всегда неизвестно.
Утром Яна припомнила вечерние посиделки.
Клавдия Ильинична возмущалась:
– До чего мир дошел. Травить любимую женщину, чтобы заполучить ее! В наше время более изобретально ухаживали, а сейчас – наркотик в алкоголь. Докатились. И главное, кто на это пошел? Карл Штольберг – идеал воспитанности и аристократичности. А повел себя как последний урка. А если бы Яна умерла? То же мне – красавчик! Тюрьма по нему плачет!
– Что значит «красавчик»? Он что, красивее, чем я? – обиделся Иван Демидович Головко – заслуженный артист, премьер Театра юного зрителя, который всю жизнь играл принцев, смелых разбойников и волшебников. Как всякий мужчина-артист он считал, что в театре его недооценивают, а женщины – не понимают. В юности очень смазливый Ваня с годами сдал, обрюзг и заимел противный скрипучий характер. Неумеренное употребление алкоголя ускорило процесс распада, и сейчас перед Яной был помятый тип с бархатными модуляциями в голосе, привыкший к обожанию женщин. Он носил длинные крашеные волосы, которые значительно утратил к данному моменту, вельветовый коричневый пиджак, вытертый на рукавах, шейный платочек и модные ботинки на толстой подошве. Иван Демидович был человеком добрым, легкомысленным и неисправимым бабником, хотя сейчас весь его мужской пыл, как говорится, уходил в гудок. Он больше говорил, чем делал. Перед женщинами старикан всегда красовался, как павлин в брачный период.