– Перо и бумага? Это еще зачем?
– Так будет нагляднее для вас. Впрочем, если вас не удовлетворит и это, моя жизнь в вашем распоряжении.
– Моя ненаглядная супруга, будь она здесь, сказала бы, что твоя жизнь проиграна в любом случае.
– Будь она здесь – конечно, – согласился Фиделиас. – Могу я продолжать?
Несколько долгих секунд Аквитейн молча смотрел на Фиделиаса, потом махнул рукой рабыне – та поспешно удалилась и вернулась, держа в руках кусок пергамента и перо.
– Поторопись, – буркнул Аквитейн. – Мое терпение на исходе.
– Конечно, сиятельный господин.
Фиделиас взял у рабыни письменные принадлежности и быстро настрочил на бумаге несколько фраз, приложив все старания к тому, чтобы никто не видел, чтó он пишет. Никто не произносил ни слова, и скрип пера по пергаменту казался оглушающе громким наряду с потрескиванием поленьев в очаге и нетерпеливым постукиванием башмака Аквитейна об пол.
Фиделиас подул на написанные строчки, сложил лист пополам и протянул его консулу. Не сводя с него глаз, он произнес:
– Сиятельный господин, я советовал бы вам ускорить осуществление ваших планов. Свяжитесь с вашими войсками и выступайте.
Каликс мгновенно вскочил и встал перед Аквитейном:
– Я вынужден решительнейшим образом возразить. Главное в настоящий момент – осторожность. Если нас обнаружат, все пойдет прахом.
Аквитейн прочитал записку, потом поднял взгляд на Каликса:
– И ты веришь, что, поступая так, ты защищаешь мои интересы?
– Равно как и моего господина, – сказал Каликс. Он вздернул подбородок, но это выглядело смешно на фоне нависшей над ним громады консула. – Подумайте, кто он такой, чтобы давать вам советы?
– Ad hominem[1], – заметил Аквитейн. – На редкость неубедительный аргумент. Причем используемый, как правило, с целью отвлечь внимание от сути разговора – увести его от неоспоримых аргументов, а также очернить оппонента.
– Сиятельный господин! – замотал головой Каликс. – Прошу вас, прислушайтесь к голосу разума! Если вы начнете действовать сейчас, у вас будет меньше половины всех возможных сил. Только болван может отказаться от нынешнего преимущества!
Аквитейн удивленно поднял брови:
– Только болван… Надо же!
Каликс поперхнулся:
– Сиятельный господин, я хотел только…
– Меня мало волнует, что вы хотели, граф Каликс. Вот что вы сказали – совсем другое дело.
– Сиятельный господин, прошу вас! Не спешите! Вы так долго разрабатывали план… Не дайте всему рухнуть в одночасье!
Аквитейн покосился на записку:
– И что вы предлагаете?
Каликс расправил плечи:
– Проще говоря – придерживаться прежнего плана. Послать ветроволков на зимние квартиры в Родис. Собрать все ваши легионы воедино с наступлением весны и тогда нанести удар. Выжидать. Мудрость состоит в терпении.
– Побеждает тот, кто рискует, – возразил Аквитейн. – Не могу не поражаться, Каликс, безграничной щедрости Родиса. Как он горит желанием приютить наемников, связать с ними свое имя, когда все улажено. Как наставлял он вас защищать мои интересы.
– Консул всегда заинтересован в поддержке своих союзников, сиятельный господин.
– Еще бы, – фыркнул Аквитейн. – Мы так щедры друг к другу. И полны всепрощения. Нет, Каликс. Курсор…
– Бывший курсор, сиятельный господин, – поправил его Фиделиас.
– Бывший курсор. Да, конечно. Бывший курсор неплохо поработал, предсказав, чтó ты будешь говорить мне. – Аквитейн дочитал записку. – Интересно, почему это так? – Он перевел взгляд на Фиделиаса и вопросительно приподнял бровь.
Фиделиас посмотрел на Каликса:
– Сиятельный господин, я полагаю, что Родис послал к вам Каликса, чтобы шпионить и – рано или поздно – убить вас.
– Да как ты… – взревел Каликс.
Фиделиас перебил его, в голосе его зазвенела сталь.
– Каликс хочет, чтобы вы выжидали, чтобы устранить вас на всю зиму. Так Родис получит несколько месяцев на то, чтобы подкупить наемников, тем самым лишив вас сил. В таком случае с началом кампании ключевые посты окажутся занятыми людьми Родиса. А вас он сможет убить в сумятице сражения, устранив в вашем лице главную угрозу для себя. И полагаю, роль убийцы отводится именно ему, Каликсу.
– Я не потерплю такого оскорбления!
Аквитейн покосился на Каликса:
– Потерпишь. – Он повернулся к Фиделиасу. – И что ты посоветуешь? Что бы ты сделал на моем месте?
Фиделиас пожал плечами:
– Нынче ночью дули южные ветры, которых в это время года быть не должно. Только Первый консул способен вызвать такое. Я предполагаю, он призвал фурий южного воздуха, чтобы помочь Амаре или какому-то другому курсору попасть на север – или в столицу, или прямо в долину.
– Это могло быть и совпадением, – заметил Аквитейн.
– Я не верю в совпадения, – сказал Фиделиас. – Первый консул далеко не слеп, и его мастерство заклинания настолько велико, что я только начинаю постигать его пределы. Он призвал южные ветры. Он шлет кого-то на север. В долину Кальдерона.
– Невероятно, – сказал Аквитейн. Он помолчал, потом задумчиво потер подбородок. – Впрочем, Гай всегда был невероятным человеком.
– Сиятельный господин, – вмешался Каликс, – вы, конечно, не воспринимаете это всерьез…
Аквитейн поднял руку:
– Очень даже воспринимаю, граф.
– Сиятельный господин. – Голос Каликса сорвался на шипение. – Этот безродный пес обозвал меня убийцей!
С минуту Аквитейн молча смотрел на них. Потом демонстративно отступил на два-три шага и повернулся к ним спиной, как бы любуясь гобеленами.
– Сиятельный господин, – настаивал Каликс. – Я требую, чтобы вы рассудили нас в этом деле!
– Пожалуй, я верю скорее Фиделиасу, граф Каликс. – Аквитейн вздохнул. – Разбирайтесь сами. А я, соответственно, разберусь с тем из вас, кто останется в живых.
Фиделиас лучезарно улыбнулся:
– Позвольте добавить, граф, что от вас разит, как от барана, на губах у вас пузырятся идиотизм и отрава, а потроха у вас желты, как лютики. – Не спуская глаз с Каликса, он расцепил пальцы и медленно, раздельно произнес: – Ты. Самый. Настоящий. Трус.
Лицо Каликса вспыхнуло, взгляд сделался диким, и он сорвался с места. Меч молнией вылетел из ножен и устремился к горлу Фиделиаса.
Каким бы стремительным ни был Каликс, Олдрик двигался быстрее. Он еще сидел с Одианой на коленях, а рука его уже метнулась к рукояти меча, и лезвие мгновенно взмыло в воздух, на какие-то доли дюйма миновав тело водяной ведьмы. Сталь со звоном сшиблась со сталью в паре дюймов от лица Фиделиаса. Олдрик уже стоял, а мягко приземлившаяся на пол Одиана села, подобрав под себя ноги. Стоя, Олдрик был на голову выше Каликса.
Каликс уставился на Олдрика и ощерился:
– Наемник… Уж не думаешь ли ты, что сравнишься в бою с алеранским патрицием?
Не переставая удерживать клинком меч Каликса, Олдрик пожал плечами:
– До сих пор единственный, кто мог сравниться со мной в бою, был Арарис Валериан. – Зубы его блеснули в улыбке. – А ты – не Валериан.
Послышался скрежет, а потом сталь мечей потеряла четкие очертания, превратившись в полумраке зала в призрачную стальную дымку. Фиделиас наблюдал за поединком, едва веря своим глазам, с такой скоростью одна атака сменяла другую. За какие-то две-три секунды мечи встретились с дюжину раз, высекая искры.
И почти сразу же дуэль завершилась. Каликс зажмурился, потом широко открыл глаза и поднял руку к горлу, из которого хлынула кровь. Он попытался что-то сказать, но не издал ни звука.
А потом граф из Родиса упал и больше не двигался, если не считать слабых судорог.
Одиана с сонной мечтательной улыбкой посмотрела снизу вверх на Аквитейна:
– Желаете, чтобы я его спасла, сиятельный господин?
Аквитейн покосился на Каликса и пожал плечами:
– Полагаю, в этом нет необходимости, дорогая.
– Хорошо, господин.
Одиана обратила восхищенный взгляд на Олдрика, который, опустившись на колено, стирал кровь с меча подолом плаща Каликса.
Тот вдруг захрипел, и пальцы его сжались в кулак. Олдрик не обратил на это внимания.
Фиделиас встал и подошел к Аквитейну:
– Вы удовлетворены, сиятельный господин?
– Каликс был полезен, – заметил Аквитейн. Он повернулся к Фиделиасу. – Как вы узнали?
Фиделиас склонил голову набок:
– Что он замышлял убить вас? А сами вы разве этого не ощущали?
Аквитейн кивнул:
– Как только догадался проверить. Он сломался, стоило тебе обрисовать роль, которую отвел ему Родис. Возможно, мы найдем где-нибудь у него под плащом заговоренный кинжал с моими приметами и выгравированным на клинке моим именем.
Олдрик крякнул, перевернул еще подававшее слабые признаки жизни тело Каликса на спину и обыскал его. Замеченная Фиделиасом выпуклость оказалась на поверку маленьким кинжалом. Дотронувшись до острия, Олдрик зашипел и поспешно отодвинул кинжал от себя.
– Заговоренный? – поинтересовался Фиделиас.
– Сильное заклятие, – кивнул Олдрик. – Очень сильное. Мне кажется, кинжал лучше уничтожить.
– Сделайте это, – сказал Аквитейн. – Сейчас же. Одиана, ступай с ним. Я хочу поговорить с Фиделиасом с глазу на глаз.
Оба приложили сжатые кулаки к сердцу и поклонились. Одиана прижалась боком к мечнику, и тот обнял ее своей ручищей. Они вышли, не оглянувшись.
Лежавший на полу Каликс дробно застучал ногами по полу, глаза его остекленели, а рот безжизненно открылся.
– Как вы узнали? – повторил Аквитейн.
Фиделиас оглянулся на мертвого графа и пожал плечами:
– Честно говоря, сиятельный господин, я не знал. Только догадывался.
Аквитейн слегка улыбнулся:
– На каком основании?
– Слишком много лет проработал по этой части. И я встречался с Родисом. Он ни на дюйм не отклонится от пути, чтобы помочь кому-либо, и он готов отрезать собственный нос, просто назло своему лицу. Каликс был…
– Слишком приятен, – пробормотал Аквитейн. – Разумеется. Возможно, мне стоило разглядеть это раньше.