– Ясно, – буркнул Фиделиас.
– Ясно, господин, – эхом повторила Амара, не поднимая глаз.
Следом за ним они вброд перешли ручей. Ледяная вода доходила Амаре до колен. Она ежилась от холода, но от Фиделиаса с легионером не отставала. Ее наставник поравнялся с ней.
– Видела, сколько палаток? – спросил он едва слышно.
Она чуть заметно кивнула:
– Еще бы.
– И все в образцовом порядке. Это не какая-то шайка недовольных доминусов. Профессиональные военные.
Амара снова кивнула.
– За ними явно серьезные деньги, – шепнула она. – Достаточно ли этого для Первого консула, чтобы он вынес это на Совет?
– Обвинение без обвиняемого? – Фиделиас поморщился и помотал головой. – Нет. Нам нужно добыть хоть что-то, указывающее на того, кто за этим стоит. Не обязательно железные улики, но все же что-то, внушающее доверие.
– Вы узнали нашего провожатого?
Фиделиас покосился на нее:
– А ты?
Амара покачала головой:
– Не знаю точно. Что-то в нем показалось мне знакомым.
Ее спутник кивнул:
– Его прозвали Мечом.
Амара выпучила глаза:
– Олдрик Меч? Вы уверены?
– Я встречал его в столице. Видел его дуэль с Арарисом Валерианом.
Амара осторожно покосилась на шагавшего перед ними человека и еще больше понизила голос.
– Его считают величайшим мечником из ныне живущих.
– Да, – согласился Фиделиас. – Верно, считают. – Он отвесил ей легкий подзатыльник и повысил голос так, чтобы его слышал Олдрик. – И закрой свой поганый рот. Я покормлю тебя, когда сочту нужным и ни на секунду раньше. Ни слова больше.
В лагерь они вошли молча. Олдрик провел их в ворота и дальше, по главной дороге, делившей лагерь пополам. Пройдя некоторое расстояние, он свернул налево, к большой палатке, служившей во всех лагерях алеранских легионов, как знала Амара, командирским шатром. У входа стояли два легионера в блестящих кирасах, с копьями в руках и мечами на поясе. Олдрик кивнул одному из них и вошел внутрь. Минуту спустя он вышел и повернулся к Фиделиасу.
– Ты. Купец. Заходи. Командир желает с тобой потолковать.
Фиделиас шагнул вперед, и Амара двинулась было за ним, но Олдрик уперся ей рукой в грудь:
– Ты один. Не рабыня.
Фиделиас выпрямился, в его голосе звучало возмущение.
– Ты полагаешь, я оставлю ее здесь одну, добрый господин? – Он бросил на Амару взгляд, который она на этот раз поняла без труда: предостережение, – но он только добавил: – Оставлю хорошенькую девку в лагере, полном солдат?
– Мог бы подумать и раньше, прежде чем являться сюда. Да не убьют ее, не бойся. Ступай в палатку.
Фиделиас оглянулся на Амару и облизнул пересохшие губы. Потом шагнул внутрь. Мгновение Олдрик смотрел на нее – холодно, отрешенно. Потом тоже вошел в палатку. Правда, почти сразу же вернулся, волоча за руку девушку. Маленькую, даже можно сказать истощенную; одежда висела на ней, как на пугале. Ошейник рабыни, самого маленького размера, болтался свободно на ее шее. Каштановые волосы были совсем сухими и только что не ломались как солома, подол платья был забрызган грязью, хотя ноги почему-то оставались довольно-таки чистыми. Олдрик бесцеремонно вышвырнул ее из палатки.
– У нас дела, – бросил он ей вслед, отвязал откинутый полог палатки от колышка и вернулся внутрь.
Девушка плюхнулась на землю вместе с плетеной корзиной и заскользила по грязи, так и не выпуская корзины из рук. Амара опустилась рядом с ней на колени.
– Ты как, в порядке?
– Отлично, – огрызнулась девушка. Она с усилием встала и лягнула ногой угол палатки, выбив из нее облачко пыли. – Вот урод, – буркнула она. – Я пытаюсь навести хоть какой-то порядок в этом его свинарнике, а он вышвыривает меня, как куль с мукой… – Оскорбленно надув губы, она повернулась к Амаре. – Меня зовут Одиана.
– Амара, – откликнулась та, чуть улыбнувшись. Она огляделась по сторонам, облизнула губы и призадумалась. Ей совершенно необходимо было пройтись по лагерю. Попытаться найти что-нибудь, что она смогла бы захватить с собой в качестве улики. – А скажи, Одиана, можно ли здесь найти место, чтобы напиться? Мы добирались сюда так долго… в горле совсем пересохло.
Девушка перебросила прядь вьющихся волос через плечо, покосилась на командирскую палатку и сморщила нос.
– Что тебе больше по вкусу? Есть дешевое пиво… Почти чистая вода. Ну или можно просто воды выпить. Это и проще будет.
– Хватит и воды, – сказала Амара.
– Разумное решение, – согласилась Одиана. Она поудобнее взяла корзину и махнула свободной рукой. – Нам туда.
Она повернулась и решительным шагом двинулась прочь от палатки в направлении противоположных ворот. Амара догнала ее, на ходу оглядываясь по сторонам. По дороге, грохоча подошвами башмаков, промаршировал отряд солдат, и девушкам пришлось спрятаться за палатку, пропуская их.
– Солдаты! – сморщила нос Одиана. – Вóроны их побери, меня от них всех уже тошнит.
– Ты давно здесь? – спросила Амара.
– С Нового года, – отозвалась ее спутница. – Ходят, правда, слухи, что мы скоро двинем отсюда.
Сердце Амары забилось чаще.
– Двинете? Куда?
Одиана покосилась на нее и снисходительно улыбнулась:
– Ты ведь не жила среди солдат, верно? Какая разница – куда? Это… – Она неопределенно махнула рукой на лагерь. – Не меняется. Это везде одинаково, где бы ни стояло, у океана ли, или у подножия Защитной стены… Люди все те же. Небо все то же, да и земля не настолько меняется, чтобы это было так уж заметно. Вот оно как.
– Ну все же… Ты попадаешь в новые места. Видишь что-то новое.
– Только новые пятна на их одежде, – буркнула Одиана. Отряд прошел, и девушки снова выбрались на дорогу. – Но я слышала, что дальше на север и, может, еще немного на восток.
– В Аквитанию?
Одиана пожала плечами:
– А это разве там? – Они спустились к ручью, и она порылась в своей корзине. – Вот, – сказала она. – Держи. – Она сунула Амаре в руки пару грязных мисок. – Раз уж мы здесь, можем заодно и помыть. Вóроны, ну и грязнули же они. Солдатня, словом. Хорошо хоть у легионеров в палатках более-менее чисто.
Она выудила из корзины кость и бросила ее пробегавшей мимо собаке. За костью последовало яблоко, которое Одиана перед тем, как выбросить в ручей, надкусила. Потом она достала из корзины клочок бумаги – его она выбросила, можно сказать, не глядя.
Амара повернулась и придавила его ногой, чтобы не сдуло ветром. Потом нагнулась и подняла его.
– Что? – удивилась Одиана. – Что ты делаешь?
Амара потеребила бумажку в пальцах.
– Ну… э… Вряд ли стоит так просто бросать ее на землю, если уж ты решила навести чистоту.
– Если его нет в лагере, никому не будет до этого дела, – сказала Одиана.
Склонив голову набок, она смотрела, как Амара разворачивает бумагу и пробегает строчки глазами. Через некоторое время она удивленно спросила:
– Ты умеешь читать?
– Немного, – рассеянно отвечала Амара. Чем больше она читала, тем сильнее дрожали ее пальцы.
Командующему второго легиона
Вам предписывается свернуть лагерь и двигаться к назначенному месту сбора. Вам надлежит прибыть не позже конца десятого месяца, дабы зима не застала вас врасплох. Во время марша не прекращайте обычной воинской подготовки и практических занятий…
Там было написано еще много чего, но Амара не стала читать, сразу скользнув глазами к последней строке.
Аттикус Квентин, консул Аттики.
У Амары захватило дух. Значит, ее худшие опасения подтверждались. Заговор. Мятеж. Война.
– Ну и что там? – спросила Одиана и сунула в руки Амаре еще одну миску. – На, сполосни в воде.
– Тут написано… – Амара взяла миски, подошла к краю воды и наклонилась, – написано… Гм, я толком не разобрала.
Она скомкала письмо и сунула в башмак. В голове продолжали роиться возможные последствия того, о чем ей стало известно.
– Знаешь, – беззаботно промурлыкала Одиана, – сдается мне, ты врешь. Не каждый день встречаются образованные рабыни, которые задают вопросы о перемещениях войск. И которые достаточно разбираются в политике, чтобы оценить последствия одной коротенькой записки. Такое скорее можно ожидать от… ну, не знаю даже… – Она продолжила почти шепотом: – Например, от курсора.
Амара застыла, потом повернулась к Одиане – и тут же полетела в воду, оглушенная ударом ноги в подбородок. Боль молнией пронзила ее; эта девчонка-заморыш оказалась куда сильнее, чем она ожидала.
Она сразу же вскочила, помотала головой, стряхивая воду, и попыталась набрать в грудь воздуха, чтобы призвать своих фурий – но вместо воздуха в рот и нос ее хлынула вода, и она начала задыхаться. Сердце ее панически забилось в груди, она потянулась руками к лицу и обнаружила, что оно почти по самые брови покрыто тонкой пленкой воды, которая не стекала вниз и не поддалась, когда она попыталась смахнуть ее руками. Она так и не смогла вздохнуть. Мир вокруг нее начало заволакивать темной дымкой, и она пошатнулась.
Письмо. Ей нужно вынести письмо отсюда и доставить Первому консулу. Улики, в которых он так нуждается…
Она выбралась-таки на берег прежде, чем заполнившая ее легкие вода окончательно лишила ее сил. Она рухнула на землю, открыла глаза и уставилась на стоявшие прямо перед ней босые чистые ноги Одианы.
Амара повернула голову и встретилась взглядом с Одианой, на лице которой играла мягкая улыбка.
– Не тревожься, милая, – произнесла девушка.
Она начала меняться на глазах. Ввалившиеся щеки округлились. Тонкие, похожие на тростинки конечности окрепли. Бедра и груди увеличились в объеме, придав телу соблазнительные очертания и заполнив свободно болтавшуюся на ней одежду. Волосы сделались длиннее, пышнее и темнее, и она, рассмеявшись, тряхнула головой и опустилась на колени рядом с Амарой.
Одиана протянула руку и погладила Амару по мокрым волосам.
– Не тревожься, – повторила она. – Мы не собираемся тебя убивать. Ты нам нужна. – Она медленно вытянула из корзины черный пояс и повязала его вокруг талии. – Однако вы, курсоры, сколь