Тави зажмурился. Голос был определенно Беритты, но слышался, словно через длинную трубку, издалека и немного искаженно. Только через пару мгновений до него дошло, что звучит он в точности так же, как когда тетя говорит с ним с помощью Рилл.
Другой, незнакомый Тави женский голос отозвался где-то совсем рядом:
– Вот видишь, милый? Теперь ему дали пить, а мы можем слушать. Иногда полезно торопиться.
– Ох уж эта мне спешка, – проворчал в ответ также незнакомый Тави мужской голос. – Когда мы перебьем их всех и завершим все задуманное, закую тебя в кандалы и запру на неделю.
– Ты так романтичен, милый, – промурлыкала женщина.
– Тихо, я хочу слышать, что он говорит. – Оба замолчали, и до Тави доносились теперь только далекие жестяные голоса. Он набрал в грудь воздуха и медленно-медленно двинулся вперед, мимо люка на сеновал, откуда доносились голоса, к стойлам, куда поставили чужих лошадей.
Лошади стояли расседланные, но взнузданные; седла лежали у стен в стойлах: гости явно готовы были выехать в любую минуту, поэтому отказались повесить их на вешалку в конце прохода. Свернутые потники тоже лежали рядом.
Тави шагнул в первое стойло и постоял, давая лошади обнюхать себя. Потом опустился на колени рядом с седлом, достал из-за пояса нож и бесшумно перерезал подпругу. Кожаный ремень был толстый, но острый нож справился с ним за считаные секунды.
Тави проделал это еще дважды, оставляя стойла открытыми, потом вернулся, вывел лошадей под уздцы в проход и, держа в руках все три повода, повел их к дверям конюшни.
Проходя под люком сеновала, Тави снова поежился, и сердце его забилось вдвое чаще. Люди, которых он не видел, с которыми он незнаком, явились сюда, чтобы убить его, – он так и не понял до конца за что. Это казалось странным, почти нереальным – и все же страх перехватывал ему горло.
Они почти миновали лестницу на сеновал, когда одна из лошадей фыркнула и тряхнула головой. Тави застыл, с трудом подавив желание бежать куда глаза глядят.
– Страх, – вдруг прошипел женский голос. – Там, под нами, – лошади!
Тави дернул за поводья и пронзительно свистнул. Лошади захрапели и пустились неуверенной рысью. Тави отпустил поводья, метнулся вперед и распахнул двери конюшни настежь. Стоило лошадям оказаться на свободе, как Тави издал вопль, который перешел в пронзительный визг, и лошади сорвались с места и поскакали во весь опор в темноту.
За спиной послышался злобный рев, и Тави, оглянувшись через плечо, увидел огромного, даже выше дяди, мужчину, скатившегося по лестнице с мечом в руке. Он стоял, в ярости оглядываясь по сторонам, и Тави не стал дожидаться, пока он его увидит.
Кто-то схватил его за руку, и он едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Амара прикрыла ему рот ледяными пальцами и бегом потащила за собой в сторону тракта. Тави оглянулся и увидел Линялого, нагруженного всей их поклажей, но не отстававшего от них ни на шаг. Больше за ними, похоже, никто не увязался.
– Отлично, – прошептала Амара, и он увидел, как блеснули в темноте ее зубы. – Неплохо проделано, Тави.
Тави улыбнулся ей в ответ.
И тут до них донесся крик – отчетливо слышный, полный страха и отчаяния. Кричали из-за стены домена.
– Тави! – кричала Исана. – Беги, Тави! Беги!
Глава 19
Тави побежал.
Его мышцы болели, тысячи царапин одновременно жгли кожу, но бежать он все-таки мог. Некоторое время Амара молча бежала рядом, почти не хромая, но уже через четверть мили бег ее сделался неровным, а каждый вдох давался ей с негромким стоном. Тави сбавил скорость и пристроился рядом с ней.
– Нет, – прохрипела она. – Беги дальше. Даже если мне не удастся попасть к графу, это должен сделать ты.
– Но твоя нога…
– Не важно, – рявкнула Амара. – Беги же!
– Лучше свернуть на восток, – сказал Тави. – Нам придется найти место, где можно пересечь реку Рилл, зато на том берегу густые леса. В темноте и в лесу они нас не найдут.
– Один из наших преследователей, – напомнила она, задыхаясь, – заклинатель дерева. Сильный.
– Только не здесь, – возразил Тави. – Единственный, кто умеет управлять здешними фуриями, – это мой дядя, и на это у него ушел не один год. Он показал мне, как миновать их.
Амара сбавила бег и кивнула:
– Ладно. Эй, ты, иди сюда. – Она махнула Линялому, и тот послушно подбежал к ней. Она взяла у него свой узел, достала из него лук и стрелы. Уперев конец лука в землю, она согнула его о колено, накинула тетиву на зарубку и достала из колчана стрелу. – Я хочу, чтобы вы двое шли дальше лесом.
Тави поперхнулся:
– Что ты задумала?
Амара достала из узла меч и сунула себе за пояс:
– Попробую задержать их здесь. Отсюда их будет видно не хуже, чем с любого другого места.
– Но ты сама здесь на виду. Они тебя просто подстрелят.
Она недобро ухмыльнулась:
– Боюсь, ветер для этого будет неблагоприятный. Оставь мне немного соли. Как только начнется гроза, нам проще будет уйти от них.
– Мы останемся помочь тебе, – заявил Тави.
Курсор мотнула головой:
– Нет. Вы двое идите дальше. На случай, если что-нибудь не так. Утром догоню.
– Но…
– Тави, – вздохнула Амара, поворачиваясь к нему. – Я не могу защищать тебя и одновременно обороняться от них. Эти люди – сильные заклинатели. И потом, ты мне все равно ничем не поможешь.
Эти слова ударили его больнее пощечины. Ответом на них стала злость, захлестнувшая его и заставившая на мгновение забыть о боли и усталости.
– Ну да… Я вообще ничего не могу!
– Неправда, – сказала Амара. – Они будут заклинать землю и дерево в поисках тебя – не меня. Я вполне могу застать их врасплох и, если повезет, избавиться от них. Ты, главное, не останавливайся – иначе все их внимание сосредоточится на тебе.
– А разве их заклинатель не почует тебя? – спросил Тави. – И если они используют и дерево, ты даже спрятаться в кроне не сможешь.
Амара бросила взгляд на север:
– Когда гроза дойдет сюда… – Она тряхнула головой. – Но пока я смогу пользоваться своими преимуществами. Циррус!
Она закрыла глаза, и вокруг нее начал закручиваться вихрь. Он заставил раздуваться и хлопать ее одежду, хотя стоявший всего в нескольких шагах Тави не ощущал ничего такого. Амара развела руки в стороны, и ветер на мгновение совсем скрыл ее из виду, а потом скрутился в маленький смерч, взметнувший с земли пыль, щепки и крупинки льда и собравший их в облачко у ее коленей. Она повисла в нескольких дюймах над землей, открыла глаза и на пробу скользнула влево-вправо.
Тави смотрел на нее, открыв рот от изумления. Такой впечатляющей демонстрации заклинания воздуха он еще не видел.
– Ты можешь летать!
Амара улыбнулась ему, и даже в темноте он увидел, как сияет ее лицо.
– Это пустяки. Может, когда все это будет позади, я покажу тебе, как летают по-настоящему. – Она кивнула. – Эти ваши здешние грозовые фурии опасны, и они будут здесь очень скоро. Но это помешает Фиде… врагу заметить меня.
– Ладно, – неохотно согласился Тави. – Ты уверена, что найдешь нас?
Улыбка Амары заметно померкла.
– Постараюсь. Но если меня не будет часа через три-четыре, идите дальше сами. Найдешь дорогу в гарнизон?
– Конечно, – сказал Тави. – То есть, наверное, найду. И дядя наверняка найдет нас – где бы мы ни были в долине.
– Надеюсь, ты прав, – вздохнула Амара. – Он, похоже, хороший человек. – Она повернулась спиной к Тави и Линялому и наложила стрелу на тетиву. – Дойдите до гарнизона. Предупредите графа.
Тави кивнул. Потом полез в свой мешок и достал один из двух свертков с солью. Он бросил его на землю поближе к Амаре, но и не так близко, чтобы потревожить удерживавшую ее в воздухе фурию. Она оглянулась, увидела соль и улыбнулась Тави:
– Спасибо.
– Удачи тебе.
Линялый потянул Тави за рукав.
– Тави, – сказал он. – Идти.
– Угу. Пошли.
Тави повернулся и побежал вниз по пологому склону. Линялый не отставал ни на шаг; похоже, бег совсем не утомлял его. Они оставили Амару на вершине холма, и очень скоро вечерние сумерки скрыли ее из виду. Тави без труда нашел пару огромных валунов, у которых они в свое время играли с Фредериком, и, ориентируясь по ним, через четверть часа благополучно добежал до опушки леса и нырнул в тень сосен, осин и корявых дубов.
Только тут он позволил себе умерить бег и перевести дыхание. В боку отчаянно кололо, и он невольно прижал к этому месту руку.
– Не привык столько бегать, – пояснил он Линялому. – Колики проклятые.
– В легионах бегают. Много. Все время, – сказал Линялый. Раб оглянулся назад, и клеймо труса на его обветренной щеке скрылось в тени. Глаза его блестели. – В легионах – бегать много.
Тави ни разу еще не слышал от раба столько слов подряд и удивленно покосился на него:
– Линялый? Так ты служил в легионе?
Выражение лица Линялого почти не изменилось, но Тави показалось, будто на нем мелькнула затаенная давняя боль.
– Линялый. Трус. Сбежал.
– Сбежал? От чего?
Линялый отвернулся от Тави и зашагал в глубину леса, держа путь на восток. Мгновение Тави смотрел на него, потом двинулся следом. Так они шли довольно долго, причем Тави то и дело пытался разговорить Линялого, но безуспешно: тот молчал. Пока они шли, ветер все крепчал и деревья вокруг раскачивались со скрежетом и треском. Тави видел в ветвях и дуплах какое-то движение: лесные фурии, как и зверье, потревоженные надвигающейся грозой, шмыгали туда-сюда или молча смотрели на них из теней. Они не пугали Тави: он привык к ним почти как к домашним животным. Однако рука его на всякий случай оставалась рядом с рукоятью ножа.
Вскоре сквозь деревья до них начал доноситься плеск воды, и Тави ускорил шаг: теперь уже он, а не Линялый вел их вперед. Еще несколько минут – и они вышли на берег Рилла, маленькой речушки, стекавшей с восточного склона Гарадоса, пересекавшей всю долину и уходившей в горы к югу от нее.