Амара дернулась в сторону, но он ожидал этого ее движения и сделал выпад. Она перехватила его удар своим клинком и схватилась с ним, пытаясь овладеть воздушным потоком вокруг них, чтобы использовать его себе на пользу. Противник удерживал ее за запястье, и они завертелись в воздухе, продолжая падать. Амара успела глянуть вниз, потом посмотреть в глаза противнику. Через мгновение они оттолкнулись друг от друга, и воздух под ними взревел, замедляя их падение.
Амара бросила еще один отчаянный взгляд на крепость и успела подправить свое падение, чтобы оно пришлось в стог сена у конюшни. Слежавшееся сено мало смягчило удар, но тут успел прийти на помощь Циррус. Разметав верхушку стога, Амара кубарем скатилась на землю с его дальней стороны. Должно быть, противник ее оказался ловчее, а может, он просто не так устал: он мягко приземлился в нескольких ярдах от нее и замахнулся мечом, целясь ей в горло. Она едва успела отбить удар и, выхватив другой рукой короткий нож, который украла у Фиделиаса, воткнула его в ногу рыцаря.
Тот с криком отскочил, но удержался на ногах и гневно взмахнул рукой. Взревел ветер, и Амара почувствовала, как ее прижимает к земле давлением воздуха. Она пыталась пошевелиться или хотя бы поднять меч, но фурия рыцаря не позволила ей и этого. Она кликнула Цирруса, хотя уже понимала, что тот не успеет и что ей ничего не остается, как смотреть на поднимающийся для последнего удара клинок.
Что-то прожужжало в воздухе, и в узкую щель в кольчуге рыцаря – там, где она застегивается у горла, – вонзилась стрела. Сила удара отшвырнула его назад – он сделал два заплетающихся шага и повалился навзничь на камни. Давление сразу отпустило Амару, и она снова смогла дышать, шевелиться. Она попыталась встать, но голова еще кружилась от падения, поэтому она была вынуждена сесть, и тут к ней подошел, так и не выпуская лука из рук, Бернард.
– Вóроны и фурии, ты в порядке? Где они?
– Ворота, – прохрипела Амара. – Огненные горшки. Уберите их от ворот. Быстро!
Лицо Бернарда побелело, и он бегом бросился через двор обратно к воротам. Спрыгнувший со стены марат занес над ним подобие кистеня с привязанным к деревянной рукоятке камнем, но Бернард на бегу взмахнул рукой, деревянная рукоять извернулась в руке у нападавшего, и камень угодил тому прямо в висок. Марат упал на камни и больше не шевелился.
Тупая боль в плече и спине мешала Амаре встать, но она, не отрываясь, следила, как Бернард взбежал по одной из лестниц на стену. Схватив лук обеими руками, он оглушил двух схватившихся с легионерами маратов, проскочил мимо сверкающих когтей лежавшего на боку раненого овцереза и оказался рядом с Пиреллусом. Он схватил командира за плечо и крикнул ему что-то.
Пиреллус недоуменно нахмурился, но Бернард ткнул пальцем вверх, и тот повернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть снижающиеся носилки и окружавших их рыцарей Воздуха в темных доспехах. Глаза его расширились, он крикнул что-то стоявшим на стене легионерам – и тут же порыв ветра повалил людей ничком, а заодно сбросил вниз марата, который пытался вскарабкаться на стену.
Бернард остался без лука, но на ногах устоял – с помощью своей фурии, догадалась Амара. Он схватил Пиреллуса и еще одного легионера рядом с собой, и все трое спрыгнули со стены во внутренний двор.
Взгляд Амары снова обратился к носилкам. Стоявший в одних Фиделиас ткнул пальцем вниз и крикнул что-то высокому худому мужчине в соседних носилках. Тот выпрямился, закрыл глаза и вытянул руку в направлении ворот. В ответ на это горшки с углями, стоявшие рядом с опрокинутыми ветром заклинателями огня, взорвались ослепительно-яркими огненными шарами.
Огненный смерч прошелся по стене над воротами, застав гарнизонных рыцарей врасплох. Хотя свирепая фурия ветра и раздробила пламя, бóльшая часть его прокатилась по стенам, сея хаос в равной степени среди легионеров, маратов и их хищных птиц. Люди с криком бросались со стен на землю, пытались убежать от огня или катались по камням в попытке погасить свои пылающие тела. Кто-то даже кинулся со стены в гущу стоявшей внизу орды.
В ужасе смотрела Амара на то, как носилки приземляются во дворе, где с полдюжины лишившихся управления легионеров пытаются дать отпор атакующим. Олдрик Меч выбрался из носилок и при поддержке рыцарей Воздуха отогнал их обратно.
Следующим из носилок вышел Фиделиас и зашагал к воротам. Он настороженно огляделся по сторонам, потом вытянул руки перед собой и прижался ладонями к тяжелому дереву. С полминуты он стоял так, закрыв глаза, потом отошел, бросил короткую команду своим людям и, хромая, вернулся в носилки. Олдрик с остальными тоже расселись по местам, рыцари Воздуха взялись за ручки, носилки взмыли вверх и быстро пропали из виду.
Амаре наконец удалось встать и подобрать свой меч. Потом она запрокинула голову, чтобы посмотреть, что такого сделал Фиделиас с воротами. На глазах у нее ворота содрогнулись, и она заметила сыплющуюся из щелей пыль. И сразу же огромный острый коготь овцереза продрался сквозь тяжелые деревянные брусья с такой легкостью, словно они были бумажными. Ей ничего не оставалось, как только в ужасе смотреть, как мараты, завывая словно безумные, крошат ворота в труху. Голова ее еще кружилась, а рука, державшая меч, дрожала, но она выпрямилась и сделала шаг им навстречу.
Глава 37
Подходя к воротам, уже почти павшим под напором маратов, Амара бросила короткий взгляд влево, потом вправо. По одну сторону от нее застыли как оглушенные несколько молодых легионеров, потрясенно глядя на готовых ворваться в крепость маратов. По другую сторону лежали в беспорядке попадавшие со стены обугленные тела и просто обожженные люди, а среди них крутили головами, приходя в себя, спрыгнувшие первыми Бернард и Пиреллус.
– Становись! – крикнула Амара легионерам – без особой, правда, уверенности в том, что они ее услышали. Она высмотрела среди них юношу в центурионском шлеме и рявкнула, обращаясь уже только к нему: – Центурион! Держите ворота!
Молодой воин в щегольском плаще перевел взгляд с нее на разбитые ворота, губы у него заметно дрожали.
– Н-назад! – выпалил он, хотя никто его, похоже, не слушал. – Н-назад, к б-бою!
Амара в отчаянии посмотрела в другую сторону.
– Пиреллус! – крикнула она. – Вставайте же! Командуйте легионерами!
Оглушенный Пиреллус – без шлема, с волосами, сожженными с половины головы почти до кожи, – смотрел на нее, словно ничего не понимая.
Мараты проделали в воротах достаточно большую пробоину, и первый, дюжий молодой воин с каменным топором, шагнул во двор.
Времени больше не оставалось. Стоило маратам полностью завладеть воротами, и ничто уже не помешало бы им раздавить оборону алеранцев одним только числом. Хотя голова ее продолжала кружиться, а рана на спине причиняла боль, Амара бросилась к зияющему проему ворот.
Словно со стороны она услышала свой пронзительный вопль. Воин-марат обернулся на него и занес топор для удара. Не меняя направления, она с помощью Цирруса перелетела через оружие противника и полоснула его мечом по лицу на уровне глаз. Тот почти без крика повалился навзничь, и тут же во двор ворвалась одна из боевых птиц.
Амара попыталась отскочить в сторону, но та резко и внезапно схватила ее клювом за левую руку. Боль пронзила все ее тело; если бы не кольчуга, клюв наверняка оторвал бы ей руку до самого локтя. Птица мотала клювом из стороны в сторону, тряся Амару, как куклу, до тех пор, пока та не извернулась и не ударила птицу мечом у основания ее толстой шеи. Птица взвизгнула и отшвырнула Амару далеко в сторону.
Еще один марат прорвался во двор, но раненый овцерез метнулся к нему, угрожающе щелкая клювом, и ему пришлось отступить. Амара с криком рванулась вперед, ударила мечом в живот птице и выдернула его, чуть повернув в ране. Птица упала, продолжая размахивать во все стороны клювом и когтями.
Амара перевела дух, дожидаясь очередного марата. Ворвавшись в пролом, тот сразу же метнулся в сторону, освобождая дорогу следующему – стройной молодой женщине со старой алеранской саблей. Та замахнулась ею, целясь Амаре в лицо, и курсор отбила выпад – тут же получив удар в бок от первого нападавшего. Схватив ее за кольчугу, он повалил ее на землю.
Амара кричала, пыталась отбиваться, но он прижал ее правую руку к земле, занес кулак и с силой ударил в лицо, разбив ей губы и оглушив на мгновение. Потом произнес что-то на своем гортанном языке, бесцеремонно схватил ее за волосы и повернул лицом к женщине, заносившей древнюю саблю для удара. «Они меня скальпируют, – подумала Амара. – Им нужны мои волосы…»
Послышался визг, в котором было больше страха, чем воинственности. Мужчина-марат отпустил ее волосы и отпрыгнул в сторону, а женщина, не опуская сабли, повернулась и вступила в схватку с наседавшим на нее молодым легионером. Тот яростно рубил и колол своим легионерским мечом – натиск его был исполнен скорее ярости и отчаяния, нежели фехтовального мастерства, но, во всяком случае, отвлек внимание маратов от Амары. Он повернулся, и Амара по багровому синяку на челюсти узнала в нем часового, не пускавшего их накануне в крепость.
– Вперед! – кричал он своим товарищам. – Или вы будете стоять, пока женщина сражается? – И с криком: «Рива за Алеру!» снова кинулся на маратов.
Сначала один, потом другой, потом еще несколько легионеров с воинственным кличем бросились вперед, тесня маратов за ворота. И все же, даже действуя слаженно, молодые легионеры очень скоро были вынуждены отступать шаг за шагом.
Амара почувствовала, что ее тащат по земле за здоровый локоть, и едва успела подхватить свой меч. Она с трудом повернула голову и увидела целителя Харгера. Тот положил ее на камни подальше от врагов и, склонившись над ней, осторожно коснулся кончиками пальцев ее висков.
– Рука сломана, – произнес он хриплым голосом, помолчав пару секунд. – Возможно, еще пара зубов выбита. Кольчуга на спине порвана в одном месте и царапает тебе кожу. Где-то еще связки растянуты. Но жить будешь. – Он оглянулся на кипевшую у ворот схватку, потом одарил ее короткой улыбкой. – Лихо проделано, девочка. Наконец-то устыдила этих маменькиных сыночков.