Фредерик тем временем снова поднял лопату и замахнулся ею на следующего рыцаря. Тот отвернул в сторону, и Фредерик промахнулся. Однако Тави увидел, как с клинка лопаты срываются белые кристаллики соли. Соль пронзила воздушный поток, поддерживавший рыцаря, и тот с криком полетел к земле, с силой врезался в стену одной из казарм и остался лежать там безжизненной грудой доспехов. Фред, задыхаясь, широко раскрытыми глазами смотрел на два лежавших перед ним тела. Потом повернулся к Тави.
– Знаешь, – пробормотал он. – Я уже посолил свою лопату. После того как сшиб… ну, когда возился с тем валуном. – Он покосился на лопату и снова посмотрел на Тави. – Ты в порядке?
Тави сглотнул, потом взглянул через плечо внутрь конюшни. Там кто-то бросился на мечника из тени. На мгновение силуэты смешались, послышался короткий вскрик, и мечник продолжил свой путь к ним.
Фредерик неуверенно переступил с ноги на ногу и покрепче сжал свою лопату.
– Тави, что нам делать?
– Дай мне пару секунд, – буркнул Тави. – Не видишь – я думаю…
Неожиданно откуда-то сбоку появился воин-марат и с разбега схватил Тави, явно намереваясь треснуть его головой о стену конюшни. Тави испустил крик, больше похожий на хриплое карканье, и попытался ударить марата ножом, но только чуть оцарапал ему плечо. Марат рванул его клыками и все-таки ударил о стену, хоть и не головой, а боком. Впрочем, и этого хватило, чтобы Тави задохнулся и перед глазами его поплыли разноцветные звездочки.
За спиной у марата возник Фред – он обхватил дикаря рукой за шею и, рванув назад, оттащил от Тави. Ноги марата задергались в воздухе, и он сдавленно взвизгнул.
– Тави! – крикнул Фред. – Беги!
Тави приземлился на четвереньки и тряхнул головой, приходя в себя. Мечник все приближался. Не выпуская из руки кинжала с золотой рукоятью, Тави повернулся и бросился обратно, в царившую на дворе неразбериху. Он поднырнул под легионерское копье, поскользнулся на какой-то темной луже, вглядываться в которую у него не было ни времени, ни охоты, и почти на четвереньках побежал дальше. Окровавленный доминус Рот, с которым Тави был знаком с детства, повернулся к нему, занося меч, но успел узнать Тави и крикнул ему что-то, потонувшее в шуме боя.
Ветер снова взревел, и Тави, оглянувшись, увидел еще одного рыцаря Воздуха, который парил над двором, шаря по нему взглядом. Глаза его задержались на Тави, он удивленно нахмурился и нырнул вниз, к нему. Где-то совсем рядом пронзительно заржала лошадь, и Тави повернулся на этот звук. Он обогнул пожилого жилистого мужчину, вытаскивавшего из боя раненого легионера, и бросился навстречу небольшой группе всадников, клинками и копьями прокладывавших себе путь через двор.
– Хашат! – крикнул Тави.
Голова с развевающейся белой гривой повернулась к нему, и вождь клана Лошади одарила Тави свирепой улыбкой.
– Алеранец! – весело крикнула она, скользнула взглядом куда-то поверх его головы и, злобно зашипев, сжала бока своего коня босыми пятками. Тот рванулся вперед, едва не затоптав Тави, и тут же сдал назад.
Тави задрал голову и увидел рыцаря Воздуха – вместо того чтобы пронзить его, тот повернул на Хашат и получил удар саблей в лицо. Рыцарь вскрикнул и, зажав глаза руками, взмыл вверх. Виляя в воздухе как пьяный, он полетел прочь; один из сопровождавших Хашат маратов вскинул короткий тяжелый лук и добил его стрелой.
– Ба! – крикнула Хашат стрелявшему. Тот расплылся в довольной ухмылке и вынул из колчана новую стрелу. Она поднесла окровавленную саблю к губам и протянула Тави руку. – Садись, алеранец!
Тави с опаской взялся за ее руку, и она с легкостью – он не ожидал от нее такой силы! – подняла его на подушку, используемую маратами вместо седла, бесцеремонно обвила его руку вокруг своей талии и крикнула своим всадникам что-то на незнакомом ему языке. Лошади как одна повернулись и, разбрасывая визжащих людей и зверей, понеслись к стене.
– Что происходит? – крикнул Тави на ухо Хашат.
– Ваших людей теснят к стене! – крикнула в ответ Хашат. Она дернула плечом, и Тави увидел на нем связку черных поясов – тех, что носили вражеские рыцари. – Кланы Волка и Овцереза окружили их. Наши пробиваются сквозь кольцо, но это требует времени. Мы помогаем вашим подняться обратно на стену или прорваться на другой двор!
Удар копья сбросил одного из всадников Хашат с седла в самую гущу маратов клана Овцереза. Один из них взмахом стеклянного ножа перерезал ему горло, схватил рукой за белую гриву и отсек ее от головы вместе со скальпом. При виде этого Хашат пронзительно, яростно завизжала, и конь ее ударил копытами в грудь окровавленному воину-овцерезу. Тот с криком упал. Один из маратов-лошадей занес было копье, но Хашат подняла руку и выкрикнула короткую команду. Тот кивнул, и копье его, вместо того чтобы пронзить грудь врага, дважды полоснуло острым наконечником по его груди, начертав на ней багровый крест.
– Зачем это? – спросил Тави, когда кони их рванули дальше.
– Он забрал скальп Ишавы, – прорычала Хашат. – Пытался забрать его силу. Это не просто убийство, алеранец.
– Но почему вы не убили его?
– Мы не хотим потерять силу Ишавы. Мы пометили его. После битвы, алеранец, мы найдем этого овцереза, и душа Ишавы упокоится.
Тави изумленно вытаращился на Хашат. Глаза предводительницы лошадей сияли дикарской жестокостью; она лишь ухмыльнулась, когда кто-то метнул в нее копье, и, привстав на стременах, отбила копье саблей.
Они пробились к стене, но круговерть боя оттеснила их в северо-западный угол двора, к пролому, проделанному гаргантом Дороги.
– Дорога! – вдруг спохватился Тави. – Где Дорога?
– Там! – Хашат махнула рукой в сторону пролома. – Мы положили его на гарганта и отправили к своим. – Она огляделась по сторонам и покачала головой. – Нам здесь нельзя долго задерживаться, алеранец. Наши не дают волкам и овцерезам выбраться на простор, и здесь их слишком много.
– А мой друг! – спохватился Тави. – Фред… ну тот, с лопатой! Он остался на конюшне! Ему надо помочь!
Хашат мрачно оглянулась на него и вдруг ослепительно улыбнулась:
– Я ему помогу. Давай, алеранец. Вставай. Держись за мои плечи.
Хашат подъехала к обрушившейся части стены и задрала голову, щурясь на свет. Там, на стене, двигались какие-то фигуры. Одна из них бросила вниз канат. Держась одной рукой за плечо Хашат, стараясь не обращать внимания на ноющий порез, Тави осторожно встал ногами на подушку-седло и, сунув кинжал с золотой рукояткой за пояс, схватился свободной рукой за канат. Хашат оглянулась на него, пришпорила коня пятками и унеслась, оставив Тави болтаться в воздухе, медленно поднимаясь вверх.
– Линялый! – закричал Тави, разглядев, кто поднимает его на стену.
Линялый радостно заухал в ответ, и изувеченное шрамами лицо его скривилось в гротескной улыбке.
На стене пригнулись у бойниц, выставив щиты в сторону двора, несколько легионеров. Бернард тоже стоял пригнувшись, но при виде Тави распрямился, шагнул к нему и крепко-крепко стиснул его руку:
– Тави!
– Дядя! А где тетя Исана?
Бернард покачал головой, и лицо его побледнело еще сильнее.
– Нас разнесло в разные стороны.
Он взял паренька за плечи и подтолкнул ближе к каменному зубцу, заставив пригнуться и прикрыв его своим телом от продолжавшего кипеть на крепостном дворе боя. Тави осторожно выглянул через бойницу наружу. То, что он увидел, привело его в ужас. Ему никогда еще не доводилось видеть столько людей сразу – тем более столько людей, пытающихся убить друг друга. На поле боя за крепостными стенами царила еще большая неразбериха, чем на дворе внутри. Вдалеке ревели гарганты, медленно, но верно пробивавшие себе путь к стенам; небольшие отряды верховых из клана Лошади появлялись то там, то здесь, молниеносно вырезая стаи воинов-волков или сея хаос среди воинов-овцерезов и их вышедших из-под контроля птиц.
– Великие фурии! – выдохнул Тави.
– Не высовывайся, – буркнул Бернард. Он поднял тяжелый легионерский щит и, прикрывшись им, заглянул во двор. – Кто-нибудь то и дело постреливает в эту сторону.
– Так где тетя Исана?
Бернард крякнул: что-то с глухим, тяжелым стуком ударило в щит.
– Мы делаем все, что в наших силах, сынок. Не высовывайся!
Линялый испустил тревожный крик из-за своего щита, и Тави, подняв глаза, увидел, как кто-то с разбегу перепрыгивает через пролом в стене. Взметнув ветром облако пыли, Амара приземлилась рядом с Линялым и, тяжело дыша, укрылась за его щитом.
– Тави? – удивилась она. – Если честно, не думала, что ты выберешься из этого.
– Мне помогали.
– Он у тебя?
– Да, – сказал Тави. Он протянул ей кинжал рукоятью вперед. Амара, побледнев, взяла его и кивнула:
– Я должна доставить это Первому консулу.
Бернард поморщился:
– Что говорит Джиральди?
– Мы отрезаны, – сказала Амара. Она вытерла вспотевший лоб, и Тави заметил, что рука ее дрожит. – Кланы Лошади и Гарганта теснят остальных маратов к стенам. Западный двор находится в их руках, за исключением стен. В восточном людям пришлось укрыться для обороны в зданиях. Джиральди считает, что примерно через час людям Дороги удастся вбить клин между волками и овцерезами и тем придется отступить от крепости.
Бернард хрипло вздохнул:
– Час. – Что-то снова стукнуло в его щит, и он ударился плечом о Тави. – Нам не продержаться столько. Где сестра?
– Она в одной из казарм восточного двора с Грэмом. Джиральди говорит, что видел, как она входила туда.
– Это хорошо, – кивнул Бернард. – Хорошо.
Чуть дальше на стене неожиданно вскрикнул легионер. Тави посмотрел в ту сторону и увидел стрелу, торчавшую из его предплечья. Рана не производила впечатления смертельной, но не прошло и нескольких секунд, как голова легионера бессильно свесилась на грудь и он упал.
Бернард схватил Тави за руку и, прикрываясь щитом, вместе с ним перебежал к упавшему. Он пощупал ему шею и поморщился:
– Должно быть, артерия перебита. Все, мертв. – Тут он нахмурился и пригляделся внимательнее. – Это не маратская стрела.