К тому же он решил, что больше не станет убегать.
Обменявшись еще несколькими словами с Фоссом, Маркус вышел из палатки целителей и направился к командирской палатке. Какая разница, из-за чего он умрет, – за свою жизнь он столько раз делал сомнительный выбор.
Но пока он жив, у него имеются дела, ему нужно защищать страну – и у него есть командир, которому он служит.
Глава 60
«В конечном счете, – размышлял Тави, – все могло закончиться гораздо хуже».
У него ушло три часа, чтобы собрать уцелевших офицеров трех легионов, выяснить, какими ресурсами они располагают, и отправить их на позиции. Он расставил часовых, организовал доставку воды из тех колодцев, которые не были отравлены, всем остальным приказал лечь спать.
Тави подозревал, что именно последний приказ позволил ему заручиться поддержкой офицеров сенаторской гвардии.
Потом они похоронили мертвых, воздали им почести, и Первое копье провел перекличку легионеров, отметив в своих списках имена погибших. Остаток ночи прошел тихо. Алкоголя было совсем мало, да и погибло слишком много их собратьев, чтобы легионеры могли сразу о них забыть. Большинство улеглись спать рано.
Следующие два дня ушли на то, чтобы переформировать потрепанные легионы, ухаживать за ранеными и привести в порядок лагерь. Первый алеранский понес серьезные потери – почти такие же тяжелые, как во время битвы при Элинархе. И все же он находился в лучшем состоянии, чем оба сенаторских легиона.
Командир Первого сенаторского погиб во время сражения, следующим за ним по старшинству шел трибун Ауксиларус, ответственный за нападение на несколько доменов. Он не вернулся после очередного патрулирования – или вернулся, узнал, откуда дует ветер, и сбежал. Никто из его офицеров не хотел рисковать и принимать командование, тем самым поддержав обвинения, которые могли против них выдвинуть.
Налус предложил себя в качестве командира обоих сенаторских легионов, и Тави с радостью согласился. К тому же в строю осталось достаточно солдат, чтобы они составили один полный легион, и Налус тут же их объединил, «пока не прибудет подкрепление».
Китаи и ее соплеменники отправились на охоту за виновным трибуном и его головорезами. На этот раз, когда они подбрасывали монетку, Китаи выиграла.
Погода стала странной. Небо затянула серая пелена, на землю падали какие-то крупинки, похожие на снег, но снегом не являвшиеся. Только через пару часов Тави понял, что это пепел, появление которого в таких огромных количествах могло быть вызвано только извержением вулкана. Таким же образом объяснялся яркий красный свет на горизонте в день дуэли и содрогавшаяся земля. Впрочем, через день или два небо постепенно очистилось. Тем не менее люди испытывали тревогу.
Через два дня в полностью переформированном Первом алеранском легионе осталось семнадцать боеспособных когорт. Руины расчистили от обломков и выросших деревьев, а инженеры хорошо потрудились, приводя в порядок стены и крыши домов. Все здоровые легионеры им помогали, в том числе и сам Тави. Во всяком случае, он работал вместе со всеми часть дня, занимаясь завалами. Он знал, что легионеров нужно чем-то занять. Тогда у них поднимется моральный дух и отпадет желание совершать рейды в сторону Мастингса, где находился враг, нанесший им такие тяжелые потери.
Тави расположился в том самом здании, на крыше которого сражался с Наварис. Сгнившую деревянную обшивку внутри убрали, крышу быстро привели в порядок. И вскоре Тави уже погрузился в рутину командования, все стало хорошо знакомым – если, конечно, забыть лица тех, кто теперь лежал в земле.
На четвертый день после дуэли появился Первый консул.
Гай Секстус вошел в здание штаба совершенно неожиданно и, прищурившись, посмотрел на Тави.
– Все вон, – пробормотал Гай.
Здание опустело так быстро, словно начался пожар.
Гай небрежно махнул рукой, и дверь за последним офицером захлопнулась. Потом Первый консул долго смотрел на Тави.
Тави приподнял подбородок – жест внимания, а не агрессии, и его лицо превратилось в вежливую маску. Он ждал. Молчание становилось все более напряженным, но Тави не позволил себе нервничать. Наконец Гай крякнул.
– А я думал, что это я создал хаос, – сказал он.
– Хаос, господин? – спросил Тави, который сознательно отказался от уважительного обращения к Первому консулу. Так могли говорить только люди, принадлежавшие к его семье. Однако Тави не набрался дерзости, чтобы назвать Гая дедом. – Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Не стоит демонстрировать характер, Тави, – сказал Гай.
К удивлению Тави, Гай напомнил ему дядю Бернарда, когда тот корил его за проявления буйного нрава.
– Магнус связался с вами при помощи монеты? – спросил Тави. – Похоже, он играл роль сторожевого пса.
– Как только пришел в себя от потрясения, – ответил Гай и прошелся по комнате, внимательно ее разглядывая. – Кто тебе рассказал? Арарис или мать?
– Арарис, – тихо ответил Тави.
Гай вздохнул:
– Мм. Как жаль.
– Что я все узнал?
– То, как ты узнал. И что она это скрыла ото всех. И что Арарис ее поддержал. – Он покачал головой. – Впрочем, кто знает, возможно, все только к лучшему. Не исключено, что тайна защитила тебя лучше, чем это сумел бы сделать я. Однако теперь все кончено.
– Принцепс?
– Ты должен понимать, Октавиан, – тихо сказал Гай, – что многие будут недовольны появлением наследника. Они тебя уберут.
– Они попытаются, – сказал Тави.
Гай пристально посмотрел на него и снова огляделся:
– У тебя нет защитных фурий. Но ты сумел победить Наварис. И я ощущаю присутствие, – он снова пристально посмотрел на Тави, – твоих талантов?
Тави кивнул.
Гай шагнул вперед, и его фигура стала напряженной.
– Я полагал, что такое возможно. И на что ты сейчас способен?
– Внутренняя магия, – ответил Тави. – Земля, металл, вода, воздух.
Гай приподнял бровь:
– Но без конкретных проявлений? Ни одна из фурий не явилась на твой зов?
Тави покачал головой.
– Это внушает надежду, возможно, твои таланты будут продолжать развиваться, но… этого недостаточно, чтобы ты мог защитить себя сам.
– До сих пор у меня неплохо получалось, – обиженно заметил Тави.
Гай нахмурился:
– Не будь глупцом. До сих пор ты был досадным препятствием, к тому же вдали от столицы. А теперь стал целью – никто не может оставаться неуязвимым, Тави. К примеру, твой отец.
Гай раскашлялся, в легких у него что-то посвистывало.
Тави помрачнел и склонил голову набок:
– Принцепс? Вы хорошо себя чувствуете? Вы выглядите… – Он чуть не сказал «слабым», но в последний момент поправился: – Бледным.
– Как я себя чувствую? – кротко спросил Гай. – Мальчик, я сказал, что ты должен контролировать Арноса. А этот глупец легко обвел тебя вокруг пальца и арестовал. После этого ты сбежал из-под стражи, связался с пиратами, атаковал Серую башню и освободил самого важного заключенного Алеры.
– Принцепс, – сказал Тави. – Я знаю, что это выглядит не лучшим образом…
Гай не обратил внимания на его слова.
– И, как если бы этого было недостаточно, ты вернулся сюда, вызвал сенатора на проклятый во́ронами поединок журис макто, заключил мир с самыми крупными силами врага, когда-либо вторгавшимися в Алеру, да еще и с легионом вооруженных мятежников – преступников, мальчик! – Тут его голос стал громоподобным, эхом отражаясь от каменных стен огромного помещения. – Ты изменил нашу политику, не думая о будущем! Ты нарушил – нет, разбил вдребезги закон Короны! Неужели ты сам не понимаешь, что совершил?
От гнева Первого консула в буквальном смысле задрожал каменный пол, а заговоренные фонари вспыхнули ярким алым светом. Тави знал, что все жители Алеры тут же упали на одно колено и опустили глаза перед яростью Первого консула. Благоразумие подсказывало, что ему следует поступить так же.
Однако Тави обнаружил, что расправляет плечи, выпячивает челюсть и делает шаг вперед, чтобы посмотреть в глаза Первому консулу.
– Я знаю, чтó совершил, – спокойно сказал Тави. – Я следовал вашим приказам, старался, как только мог. Я защищал несчастных алеранцев, которых в противном случае мне пришлось бы убить. Я воспользовался наилучшим транспортом, чтобы вызволить заключенного из Башни – заключенного, которому мы с вами обязаны жизнью. К тому же он четыре года провел в темнице только ради соблюдения никому не нужных приличий. А потом я вернулся сюда, дав Варгу возможность вновь встать во главе канимов, и использовал полученную от них информацию, чтобы избавиться от подлого предателя и свершить правосудие. После этого мне удалось заполучить в союзники Алере самую сильную и прекрасно обученную армию в ее истории. – Он сделал паузу и добавил: – Принцепс.
Сначала лицо Гая помрачнело еще больше, но уже в следующее мгновение его выражение изменилось. Он раскрыл рот, немного помолчал, и в его глазах появилось что-то новое.
– В союзники?
– Да, принцепс.
– Объясни.
Тави так и сделал, поделившись теорией о причинах, заставивших Сарла покинуть вместе с армией родину. Тави рассказал, что Ворд уничтожает канимов и что те вынуждены драться с ним до последней капли крови, чтобы спасти свой народ от уничтожения.
– Я не уверен, что нам стоит мешать им в борьбе, – немного подумав, сказал Гай. – Враг моего врага – мой друг, не так ли?
– Если Ворд им действительно угрожает, то лучше иметь дело с известным врагом, чем с неизвестным.
– Согласен, – пробормотал Гай. – Но Алера едва ли примет мир с канимами.
– А речь не идет о мире, – сказал Тави. – Они сдались. Они наши пленники.
Брови Гая поползли вверх.
– Они окружили этот город. Они превосходили нас числом в соотношении пять к одному. И они сдались. При этом они продолжают владеть прекрасно укрепленным городом и сохранили оружие. И они твои пленники.
– Да, лично мои как принцепса Алеры. Они дали мне честное слово, и я его принял. – По губам Тави промелькнула слабая улыбка. – Алера знавала и куда менее убедительные соглашения, господин.