Поднявшись, Исана отдала гостю самый надменный и сдержанный поклон:
– Консул…
Антиллус, отвечая поклоном, скрипнул зубами и жестко отчеканил:
– Владетельная госпожа.
– Вы пришли, чтобы помириться и двинуть на юг свои легионы? – осведомилась Исана.
– Нет.
– Тогда что вас сюда привело? – удивилась она. – Строго говоря, беседовать следовало бы нашим секундантам.
– Я уже имел беседу с вашим секундантом, – отрезал Антиллус. – И не перепоручаю другим то, что должен делать сам.
– А, – поняла Исана. – Нет, сударь, я не посылала к вам Арию. Если она говорила с вами, то по собственному побуждению. – Подумав немного, Исана добавила: – Хотя такие побуждения ей не свойственны.
У Антиллуса дрогнул уголок рта. Улыбка вышла невеселой, горьковатой, и консул покачал головой:
– Вас она тоже не сумела отговорить?
– Можно сказать и так, – признала Исана.
– Я пришел предложить вам возможность спастись, – ровным, бесстрастным голосом проговорил Антиллус. – Забирайте Рари и Арию и убирайтесь из моих владений. О вашем вызове вспоминать не будем. Никому о нем знать не надо.
Исана задумалась. Такой жест много значил. В южных землях посмеивались над старомодными понятиями вроде личной доблести, но на истерзанном войной севере такие вещи были условием выживания. Лишившись отваги перед лицом врага – а главное, веры солдат в его отвагу, – Антиллус Раукус наживет множество бед, которых мог бы избежать. На поле битвы храбрость такое же оружие, как меч и стрела. Никто не может позволить себе выглядеть трусом перед своими людьми.
Предлагая Исане возможность уйти, Антиллус серьезно рисковал. Люди могли счесть это за слабость – и это после сегодняшней стычки фурий под Стеной. Правда, если Исана отбудет без шума и в дальнейшем станет помалкивать, ущерб окажется не так велик, но слухи все равно просочатся.
Она понимала точку зрения Антиллуса. Консул просто не мог поверить, что нынешняя угроза государству больше той, с которой он – и множество его легионеров – сражались всю жизнь.
– Простите, – сказала она тихо. – Это невозможно.
– Вы сильны, – тем же далеким, безразличным тоном проговорил он. – Я отдаю вам должное. Но вы не сильнее меня. – Его взгляд не колебался. – Если вы пойдете до конца, я вас убью. Не надейтесь на иное.
Исана указала ему на стол:
– Вы читали донесения? Сознаете меру опасности?
Его черты чуть заметно изменились, застыли.
– Я всю жизнь веду войну, которой не замечали на юге. Хороню людей, которых там никто не оплакивает. Вижу разоренные домены. Я понимаю, что там сейчас творится, госпожа. Не раз видел, как то же происходит с моими людьми.
– Тем более – а не менее – вы должны стремиться это прекратить.
В его глазах вдруг полыхнул гнев.
– Уводя легионы со Стены, я бы позволил ледовикам перебить тысячи беззащитных поселян. Это так просто. Не говоря уж о том, что будет с остальной Алерой, если ледовики решатся наступать на юг, зажав нас между двумя жерновами.
– А если они откажутся от наступления?
– Не откажутся, – отрезал Антиллус. – Вы с ними проговорили полчаса, так послушайте того, кто всю жизнь имел с ними дело. Они будут сражаться. Иного не дано.
– Сколько раз вы это повторяли. – Исана поднялась и вздернула подбородок, встретив взгляд Антиллуса. – Но что, если вы ошибаетесь, консул?
– Не ошибаюсь.
– А если? – все так же мягко спросила Исана. – Что, если вы могли бы добиться мира с ледовиками и привести свои войска на помощь Первому консулу? Что, если вы могли бы спасти тысячи жизней, но отказываетесь?
Его взгляд не дрогнул. Тянулась долгая тихая минута.
– Я велю, чтобы приготовили ваши носилки, – тихо сказал он. – К утру вас здесь быть не должно, Владетельная госпожа.
Он снова поклонился и, жестко выпрямив спину, скрылся за дверью.
Едва он вышел, Исану пробила дрожь – простое следствие жестокого напряжения. Поморщившись, она сложила руки на коленях, закрыла глаза и призвала в свое тело Рилл, чтобы хоть отчасти справиться с нервами. Она сделала плавным течение крови, направила его в конечности, и руки стали согреваться. Она перешла в другой конец комнаты, к маленькому камину, протянула ладони к огню и глубоко дышала, пока не унялась дрожь в пальцах.
Бесшумно вошел Арарис, закрыл за собой дверь. Она ощутила его безмолвное присутствие, его заботу и поверх всего ровное тепло его любви.
– Он зовет тебя Рари, – не оборачиваясь, сказала Исана.
Она и не глядя знала, что на необезображенной стороне его лица возникла легкая улыбка.
– Я был первогодком в Академии, когда они с Септимусом заканчивали второй семестр. Я все время таскался за ними. Антиллус впервые угостил меня… – Он закашлялся, излучая легкое смущение. – Моя первая выпивка…
Исана покрутила головой, радуясь согревшей губы улыбке.
– Тридцать лет прошло. А кажется, так недавно.
– Время идет, – ответил Арарис. – Но правда, мне тоже кажется, это было не так давно. – И его губы дрогнули в улыбке. – Пока не заноют колени или не увижу в зеркале свои седины.
Она повернулась к нему. Он прислонился к двери, скрестил ноги, сложил руки на груди. Она подошла, стала перебирать ему волосы пальцами, гладить темную, густо посеребренную шевелюру.
– По-моему, ты красивый.
Он поймал ее пальцы, осторожно поцеловал и пробормотал:
– Просто ты сумасшедшая.
Она со смехом покачала головой и приникла к нему, прижавшись лбом к стальному нагруднику. Чуть помедлив, его руки скользнули по ее спине.
– Ты страшно рискуешь, – сказал он.
– Ничего не поделаешь, – ответила она. – Без согласия Антиллуса мне не увести легионы Стены на юг. Ты его знаешь. Как считаешь, сможет он хладнокровно убить практически безоружную женщину?
– Когда я его знал, не смог бы. Но мы уже не те, что в юности, – ответил Арарис. – Он стал тверже. Сильно ожесточился. Я понимаю, ты надеешься его пронять, Исана, но во́роны!..
Она молчала, обнимая его.
– Может быть, тебе стоит обдумать его предложение, – сказал Арарис. – Может, найдется другой путь.
– Например?
– Отвези его на юг. Пусть своими глазами увидит ворд. Одно дело – читать донесения, другое – видеть самому.
Исана вздохнула, с силой выдохнула и закрыла глаза:
– Когда разум слеп, и с открытыми глазами не много увидишь.
Арарис погладил ее по голове:
– И то верно.
– И… нет времени. Почему это оно так летит, когда нужнее всего?
– Если он… тебя ранит, – твердо сказал Арарис, – я его убью.
Она вскинула голову, заглянула ему в глаза:
– Не посмеешь!
Его изуродованное шрамами лицо не дрогнуло.
– Не посмею?
Она взяла его лицо в ладони:
– Все, что я делаю, – это чтобы пробиться к его сердцу, Арарис. Он окружил душу множеством защитных стен – и, попав сюда, я вполне понимаю тому причину. Он всю страсть направил на защиту своих, отбивая ту угрозу, что перед глазами. Возможно, хотя бы моя гибель пробьет эти стены. Мне кажется, он – под множеством мозолей и шрамов – достойный человек. Если, чтобы размягчить их, нужна моя кровь, пусть будет так.
Арарис очень долго смотрел на нее.
– Во́роны! – наконец шепнул он. – Я не знаю другой такой женщины, Исана. – (У нее загорелись щеки, но оторвать взгляда от его глаз Исана не сумела.) – Я тебя люблю, – просто сказал он. – Не стану пытаться уволочь тебя отсюда силой, не помешаю подставить себя под удар. Мне все равно не сделать тебя другой.
Она не доверяла своему голосу и потому поцеловала его молча. Их руки переплелись, и время полетело на крыльях сокола.
Но когда он наконец прервал поцелуй, в голос его прокралось что-то холодное и жесткое.
– Но и я другим не стану, – тем же спокойным, ровным голосом произнес он. Глаза его вспыхнули и застыли. – Если он ранит тебя, любимая, я оставлю его труп в снегу под его драгоценной Стеной.
Глава 33
Тави шел медленно, дрожа под сырым плащом, который скрывал от ворда тепло его тела. Погода была – как нарочно для них. Не прекращался холодный, перемешанный с примороженной крупкой дождь, а ветер, едва темнота протянула по лику земли ледяные когти, совсем улегся.
Более жалких условий для внезапного налета он и припомнить не мог. Из носу текло, – видно, он уже подхватил предсказанную Максом простуду. Хлюпать носом не хотелось, некогда было и утираться платком. Так что выглядел Тави как сопливый малец – совсем неподобающе для достойного принцепса великой страны.
Китаи держалась левее, немного обогнав его. Все ее чувства были острее, поэтому Тави, как ни претила ему мысль первой выпускать юную женщину навстречу опасности, не мог оспаривать преимуществ такого построения. Справа и чуть отставая, шел Максимус, не снимавший руки с рукояти меча. Грубо вырубленное лицо друга отрешенно застыло, глаза смотрели в пустоту, но Тави не сомневался, что Макс ничего не упускает из виду. И уж конечно, тот держал наготове множество фурий, на которых и сосредоточил все свое внимание и усилие воли.
Наравне с Китаи, но по другую сторону от Тави шел угрюмый Дариас. Правда, явное недовольство бывшего раба могло объясняться точно так же донимавшими его холодом и сыростью. А может, и тем, что Тави вел его в логово кошмарных тварей – и это в чужой стране за две тысячи миль от дома.
С Максом и Китаи им довелось пройти через множество опасностей – казалось иной раз, столь же неустранимых и неизбежных, как нынешняя. А Дариас в их отряде был новичком. Однако он добился нынешнего своего положения умом и целеустремленностью и, сколько Тави его видел, всегда действовал рассудительно, не теряя самообладания.
Сейчас Дариас наверняка гадал, за что ему все это.
Словно почуяв взгляд Тави, Дариас вопросительно обернулся к нему. Тави постарался ободрить его кивком и строго запретил себе улыбаться. Для улыбок время было неподходящее.
За спиной у него переступали широкими подошвами канимы, оставляя в кроче большие, круглые, как тарелки, вмятины. Пока что ни один не проломил поверхности. А следы за ними быстро затягивались, дождь даже не успевал заполнить углублений.