Царица ворда поднесла руку ко рту и взяла это существо движением матери, принимающей на руки новорожденного. Медленно обойдя кресло Инвидии, она поднесла свое создание к груди алеранки. Растопыренные лапы затрепетали, ощупывая ее туловище, и вдруг потянулись к ней, словно на женщину разом бросилась дюжина змей. Лапы впились в тело, а потом метнулась вперед голова, и длинные жвала погрузились в плоть алеранки.
Инвидия на миг зажмурилась, вздрогнула, но не шевельнулась, не воспротивилась. Создание устроилось поудобнее и вцепилось когтями в кожу, выдавив из ранок еще немного темной жидкости.
Еще мгновение, и женщина зарумянилась, прерывисто вздохнула и поморгала глазами:
– Ах, благодарю!
Царица ворда ответила ей пристальным взглядом и указала глазами на Амару.
– Ну вот, – сказала Инвидия. – На чем мы остановились, графиня?
– На Фиделиасе, – напомнила Амара. Она очень старалась говорить ровно, но не сумела. Холод проник под мокрую одежду, ее пробрала дрожь. И голос тоже задрожал.
– Да. – А вот голос Инвидии с каждым словом набирал силу. – Наш милый Фиделиас. Полагаю, вам неизвестно, где он сейчас?
– Сколько я знаю, он был с вами, – ответила Амара. – Если не умер.
– В самом деле? – усмехнулась Инвидия. – Верится с трудом. Вы как-никак были близки. Он был вашим патрицерусом.
Амара стиснула зубы, чтоб не стучали:
– Он предатель.
– Дважды предатель, – заметила Инвидия. – Мне казалось, у вашей братии есть для таких случаев особое название, но могу и ошибаться. – Она опустила взгляд на тварь у себя на груди и слегка пошевелила плечами. Паучьи лапы дернулись, и женщина поморщилась. – Уф. Он как нельзя лучше выбрал момент для удара. Я скрывалась под чужим именем. Если бы он добился своего, меня похоронили бы как безвестную маркитантку, злополучную жертву войны, и один из опаснейших врагов Гая просто пропал бы без вести. «Сиятельная госпожа исчезла бесследно».
– Это ему, насколько могу судить, удалось, – сказала Амара. – Я не вижу здесь сиятельной госпожи. – Инвидия долго смотрела на нее в мертвенном молчании. Амара оскалила зубы в невеселой улыбке. – Вы, может, и выжили, но сиятельная госпожа Аквитейн не пережила удара.
– От нее уцелело достаточно, чтобы свести счеты, – очень тихо проговорила Инвидия. – На вас хватит с избытком. И на вашего муженька.
Амара почувствовала, что холодеет от страха.
– А, так я и думала, – усмехнулась Инвидия. – Где же наш милый граф Кальдеронский? Не представляю, чтобы он отпустил вас на такое дело одну.
– Он умер, – как можно более ровным тоном произнесла Амара.
– Ложь, – не задумываясь, отрезала Инвидия. – О, вы могли бы обмануть меня во многом, детка. Но о нем вам не солгать. Слишком он близок вашему сердцу. – Она медленно встала, не сводя глаз с твари на своей груди. На сей раз та не шевельнулась от ее движения. – Не стоит наживать себе новых неприятностей, графиня.
– В смысле, сотрудничество с вами облегчит мою участь?
– Именно так.
– Валите к во́ронам. И подружку с собой захватите.
Инвидия улыбнулась шире:
– Где ваш муж, графиня?
Амара смотрела на нее. Тишина, только звякают по мостовой пластинки ее пояса – уж очень сильно бьет дрожь.
– Я же говорила, – шире прежнего улыбнулась Инвидия.
– Некоторые люди верно оценивают свое положение, – произнесла царица, выступив вперед, чтобы лучше видеть Амару. – Другие не желают его принимать. Даже имея шанс выжить, они отвергают свои интересы ради… неосязаемого. В этом нет выгоды, нет смысла, нет причины.
Амара уже испытала однажды прикосновение разума царицы, хотя в прошлый раз не понимала, что происходит. Прикосновение мысли и чувства было тонким и зыбким, как протянутая поперек лесной тропы паутинка.
– Где Бернард? – мягко подсказала Инвидия.
Амара сцепила зубы и сосредоточилась на ощущениях, на сковавшем ее холоде, отгородившись от собственных мыслей и чувств – как если бы пыталась обмануть искусного водяного мага. А потом собрала все свои воспоминания о Бернарде: его спокойное молчание в поле, мягкий юмор рассказов за ужином, гранитная мощь прижимавшего ее к постели тела, его смех, его глаза, как царапалась его бородка, когда он целовал ее в шею, – сотни воспоминаний, все до одного, весь он как есть.
Царица медленно вздохнула:
– Она владеет своим разумом. Он скрывает от меня ответ. – Бледное существо с нечеловеческими глазами отвернулось; Амара больше не чувствовала прикосновения ее мыслей. – Интересно.
– Дайте мне час, – сказала Инвидия. – Ей будет труднее сосредоточиться после часа наедине со мной.
– Мы не можем тратить время на подобные занятия, – ответила царица. Оглянувшись через плечо, она сверкнула на Амару темными глазами. – Идем.
Инвидия встала, но не отвела от Амары превратившихся в щелки глаз.
– Это может стоить ей рассудка вместе со всем содержимым.
Царица не стала задерживаться.
– Вероятность, что ей известно нечто ценное и неизвестное нам, очень невелика. Приемлемый риск.
– Поняла, – сказала Инвидия. И, бросив еще один долгий взгляд на Амару, покачала головой. – Прощайте, графиня. Надеюсь, наша следующая встреча выйдет более дружеской.
Сердце Амары тяжело забилось от страха.
– Что вы хотите сказать?
– Бренсис прекрасно поработал над моими ребрами, легкими и желудком, – сказала Инвидия. – Так что не робейте, графиня, я оставляю вас в умелых руках.
Бренсис стоял над недвижным телом Ладьи, и лицо его не выражало ничего, кроме необъяснимого, безумного пыла. Он очень медленно, рассеянно перевел взгляд на Амару.
– Бренсис, – проговорила Инвидия, пока одетые в ошейники алеранцы собирались вокруг нее для взлета. – В ошейник ее.
Негодующий, панический вопль Амары затерялся в реве десятков воздушных струй, уносивших Инвидию и ее свиту от павшей Цереры.
Глава 38
Исана по пальцам могла пересчитать случаи, когда надевала мужские штаны. Не то чтобы это было так уж непристойно. В доменах так одевались многие женщины, особенно когда собирали лесные травы, работали со скотом или в поле. Просто ей больше нравились платья.
В кожаной одежде для полетов было очень непривычно, зато тепло. Арарис предупреждал ее, что, когда носишь доспехи в холодную погоду, без такой поддевки не обойтись.
Металл сам по себе способен выморозить кожу, а уж если ему помогут капельки пота или слюны… Или слез.
Или крови.
Она, вздрогнув, поправила перевязь, не позволявшую распахнуться плащу со стальной подкладкой. И в который раз проверила оружие, чуть выдвинув гладий из ножен. Такой холод, если не остеречься, может и клинок к ножнам приморозить.
Стоявшая рядом Ария подала голос:
– Вон они там. Наконец-то.
Исана взглянула в темно-серое небо:
– Он надеялся, что погода совсем испортится. Метель разогнала бы зрителей поединка.
– Может быть, – вздохнула Ария.
Исана не поворачивалась к Защитной стене. Они вернулись на ту же площадку, где встречались с вождями ледовиков. Перемешанный ее ветряной магией снег собрался странными кочками, открыв проплешины голой земли.
– Ария, – позвала Исана, – если я… Если день кончится для меня неудачно…
– Ах, – вздохнула Ария. – Вот почему вы выбрали секундантом меня, а не Арариса.
– Думаю, он бы не удержался. Разорвал бы Антиллуса на месте.
– Почему вы думаете, что удержусь я? – невозмутимо осведомилась госпожа Пласида.
Исана, скосив на нее глаза, заметила, что сиятельная госпожа повесила на пояс узкий меч.
– Ох, и вы туда же! – огорчилась она.
Улыбка, которой ответила ей Ария, вышла на удивление хищной.
– Не бойтесь, шкуру его не трону. А вот совесть обдеру до костей.
Исана кивнула:
– Раз иначе никак… мне кажется, это настоящий шанс уговорить его сделать как надо. – Взгляд ее отметил движение на краю рощи. В утренней тени громоздился великанский гаргант – Ходок. Дорога вышел из тени и остановился на виду в ста шагах от них. Опершись на свою палицу, он неторопливо, почтительно поклонился, Исана ответила тем же.
Ария все вздыхала:
– Просто не верится, до чего дошло. Чтобы тот юноша, которого я помню… такое устроил. Но после женитьбы на Доротее Калар Антиллус переменился. Они терпеть друг друга не могли, но отцы сговорились. Предполагалось, что этот брак свяжет северные города с южными. – Она покачала головой. – Они здесь.
Исана медленно обернулась, серьезно взглянула на консула Антиллуса.
По правде сказать, она оказалась не готова к тому, что увидела.
Похоже, весь легион в полном составе, включая вспомогательные службы, высыпал на Стену – смотреть поединок. Вдоль темного тяжелого гребня на милю, если не больше, растеклась живая река. Исана, выходившая еще до рассвета, не слишком присматривалась, что происходит вокруг, да и темно еще было.
Как видно, ее смерть не только будет полезна, но и представит великолепное зрелище.
Почему-то ее это разозлило. Одна дело – отдать жизнь за свою страну, а другое – когда тебя заставляют проделать это под взглядами сотен людей, которые оценивают, судят каждый на свой лад. Здесь, во́роны, не представление разыгрывается!
А если и представление, так не для них.
Антиллус Раукус, пройдя по снегу, остановился прямо перед ней. Рядом с ним стоял сын Арии Гариус – угрюмый, в безупречно начищенной броне. Исане не пришлось гадать, почему Антиллус выбрал его. В обязанности секунданта входило предотвращение любых попыток секунданта второй стороны вмешаться в ход поединка. Гариус сам по себе был грозным заклинателем фурий, а к тому же ее спутница, Ария, не решится нанести удар Антиллусу, если это означает сойтись в поединке с собственным сыном.
Исана поискала для консула оправданий. Возможно, в его выборе не только тактические, но и дипломатические соображения. Ведь Гариус тоже не захочет столкнуться в бою с родной матерью, а значит, его присутствие должно внушать ей уверенность, – больше того, его можно расценить как предложение мира. Антиллус явно не желал этого боя.