– Как их звали? – спросил Тави.
– Неф, – проворчал охотник, – и K°.
– А ты?
– Ша.
– Ша, я сожалею об этой потере.
Охотник надолго замер, засмотревшись на струи ручья.
– У вашего народа в обычае петь над павшими, – тихо продолжил Тави. – Я слышал такую песнь. Есть ли, кому отпеть Нефа и K°?
Ша шевельнул лапой в жесте отрицания:
– Родичи давным-давно пропели над ними песню крови. Когда они стали Охотниками. – (Тави недоуменно покачал головой.) – Мы – мертвецы, – пояснил Ша. – Мы живем только для того, чтобы служить господину. И отдаем жизнь, когда она нужна. Став тем, что мы есть, мы теряем жизни: имена, семьи, дома и честь. Остается только служение.
– Но их жертва спасла жизни тысячам других, – сказал Тави. – Неужели обычай вашего племени запрещает оплакивать такую отвагу?
Ша долго вглядывался в его лицо.
За это время Тави обдумал его слова и медленно, понимающе кивнул.
– Они хорошо служили и умерли хорошо и недаром, – сказал он. – Что здесь оплакивать?
На этот раз Ша склонил голову ниже.
– Ты понял. – Его глаза блеснули, обратившись к Тави. – Ты тоже был готов умереть там, Тавар. Мы, Охотники, умеем видеть такое.
– Я не хотел умирать, – сказал Тави, – но понимал, что это может случиться. Да.
– Почему?
Тави заморгал:
– Что почему?
– За что ты готовился умереть? – спросил Ша. Он указал на мастеровых. – Варг тебе не господин. И это не твой народ. Такие не годятся в солдаты, даже если твой план выставить против ворда наших воинов осуществится.
Тави тщательно обдумал ответ:
– Моя цель – защищать тех, кто не может защититься сам.
– Даже если они твои враги?
Тави улыбнулся, показав зубы. Охотник выбрал алеранское слово, а не одно из множества канимских.
– Может, я хочу, чтобы твой народ стал моему гадара. Может, мне хочется сказать вам об этом так, чтобы никто не усомнился в моей искренности.
И вновь Ша удивленно дернул ушами и, склонив голову набок, пристально уставился на Тави:
– Это… я еще не слышал, чтобы кто-то думал, как ты.
– Разум у него странный, – прозвучал над ними рокочущий голос Варга, – но толковый. – Темношерстый Учитель войны подошел бесшумно. Сейчас он проверял ремешки подпруги. – Новости с дороги. Мимо проезжали гонцы.
Тави выпрямился:
– И?..
– Крепость пала, – сказал Варг. – Когда Ларарл отослал часть своих против проникших в тыл, враг ударил по крепости, как еще никогда не бил.
Тави нахмурился:
– Значит, осада последних недель была уловкой?
Варг кивнул:
– Чтобы внушить Ларарлу, как сильна его крепость. Чтобы он отослал тех, кого оставил бы, не будь в этом уверен. Они выжидали, пока он ослабит себя, а потом… – Варг хлопнул лапой о лапу.
Тави покачал головой. Эта военная хитрость стоила ворду неисчислимых потерь, но ворду не было нужды считать тела. Числа решили исход этой войны за много месяцев до первой атаки на Шуар.
– Насколько там плохо? – спросил Тави.
– Ларарл разослал гонцов с предупреждениями и зарылся в землю, чтобы как можно дольше сдерживать ворд. Но гонцы, уезжавшие последними, видели, как ворд вступает в город над обрывом. Воины, сколько их уцелело, пытались замедлить продвижение врага, но над вордом есть царица.
– Она двинется на наше последнее убежище – к Молвару, – кивнул Тави. – И по дороге будет собирать всё новые войска.
Варг согласно повел ушами:
– Надо немедленно возвращаться к флоту. Возможно, он уже захвачен шуаранами.
– Нет, – возразил Тави, – мы направимся в холмы к западу от Молвара.
Столь открытое противоречие Варгу спровоцировало острый взгляд Ша.
– Тавар, – тихо проговорил Варг, – на этой земле ворд не победить. А на кораблях не уместится и десятой доли тех, кто хотел бы бежать. Надо пробиваться к судам и отчаливать, иначе смерть.
Тави с улыбкой смотрел на него.
Варг поднял взгляд от своего седла:
– То есть когда ты обещал Ларарлу вывести его народ?..
– Я тебе когда-нибудь лгал? – спросил Тави.
– Я тебя в плену не держал, – задумчиво протянул Варг. – Ларарл держал. А у вашего племени есть обычай блюсти правду только для того, чтобы однажды все поверили самой главной лжи.
– Если и так, – ответил Тави, – день для нее еще не настал.
Он кивнул на жалкий лагерь мастеровых. Макс, очнувшийся от обморочного сна, стоял вместе с Анагом над одним из тяжелораненых, объясняя, как перенести его в реку для исцеления.
– Мы их отсюда вытащим.
Варг поглядел на Тави, на мастеровых:
– Тавар, иногда ты кажешься мне безумцем.
– Ты останешься со мной?
Тави поклялся бы, что не только взгляд, но и все существо великана-канима выразило обиду.
– Конечно.
Тави снова показал ему зубы:
– Рад, что я не один такой.
Под утро они добрались до алеранских укреплений.
Вставала луна, почти полная. Переменчивая канийская погода дочиста вымела небо, омыв землю серебристым светом. За несколько дней бешеные усилия нарашанских канимов с помощью легионов и алеранской магии преобразили линию холмов к западу от Молвара. Там, где недавно волнами перекатывались косогоры, объединенные силы воздвигли земляной вал в двадцать футов высотой, вбили перед ним частокол из свежесрубленных сосен и проложили ров глубиной почти в высоту стены. В пятимильном кольце укреплений оставили лишь несколько узких проходов. В них ручейками втекали беженцы с захваченных территорий, и наспех выстроенная огромная крепость уже заполнялась канимами.
Но цепь защитников, даже при участии войск Насауга и легионов, получилась редкой, хотя шуараны, несомненно, выставили все, что у них было. И с каждой минутой прибывали новые воины – отставшие, как предположил Тави, от своих боевых частей, а также случайно сбившиеся с пути отряды, отрезанные от основных сил, но сумевшие пробиться к недалекому порту. Прибывало и раненых, и шуаранские наездники постоянно сновали в город и из города.
Перед валом Макс подвел своего таурга поближе к Тави и заметил, присвистнув:
– Куча работы! Вот чем здесь занимался легион?
Тави кивнул:
– Нам нужна линия обороны. Загрузить на наши суда столько канимов с припасами – долгая работа.
– Суда? – переспросил Макс. – На какие суда?
Тави покачал головой.
Макс устало вздохнул:
– Тави, ты меня утомляешь. Мы знаем, что на весь континент здесь было две царицы. Одну вы с Варгом прикончили, вторая сейчас занята, ведет на нас свое воинство. Никто не влезет тебе в мозги. Говори уж!
– Макс, – из-за спины Тави подала голос Китаи, – чего мы не знаем, так это где находится сейчас мамаша тех двух цариц.
– О… – Макс помолчал немного и досадливо крякнул.
– Дело говоришь. Прикуси язык, кальдеронец.
Дариас двинул вперед своего измученного таурга.
– Принцепс?
– Поезжай вперед, сообщи о нас легионам, – велел ему Тави. – Надо будет, не откладывая, поговорить с Маркусом, Насаугом и Магнусом. Да, и с Демосом!
Дариас отсалютовал и тронулся дальше тяжеловесной рысью.
– Видишь, Максимус? – заметила Китаи. – Он просто помогает. Не скулит, не донимает дурацкими вопросами. Не пора ли и тебе повзрослеть и вести себя как Дариас?
Макс ответил ей сердитым взглядом и отсалютовал Тави:
– Думаю, лучше я пока помогу ему.
Он погнал Жаркое рысью, настиг Дариаса. Тави слышал, как на ходу он мрачно бурчит что-то себе под нос.
– Неласково ты с ним обошлась, – тихо сказал Тави, когда Макс отъехал.
Китаи вздохнула:
– Ты, пока говорил с Дариасом, на него не смотрел. Он от усталости чуть не валится с седла. А теперь, разозлившись, глядишь, не уснет до лагеря – да и доберется скорее.
Тави позволил себе чуть откинуться к ней на грудь – его тоже тяготила усталость.
– Спасибо тебе.
– Я же знаю, как много он для тебя значит, – тихо ответила она. – Да и я его люблю, чала.
Тави пустил своего таурга шагом.
– Ты вертишь им для его же пользы.
– Добиваюсь того, что ему нужно. Да.
Тави оглянулся через плечо, встретил внимательный взгляд зеленых глаз:
– Ты и меня обманывала.
Она и глазом не моргнула:
– Ты мне лгал, алеранец. Обещал, что мы будем вместе. Знал, на что идешь, когда уходил в одиночку. На смерть шел.
– Тут не только в нас с тобой дело. Прежде чем решаться убить царицу, надо было посоветоваться со мной.
– Если бы не скорость и внезапность, нам бы не удалось. А если бы ты знал…
– Ты понимаешь, я о другом.
Она прищурилась:
– С вордом рассуждать не о чем. Их надо убивать.
– Наверняка ты этого не знаешь. Нельзя знать, пока не попробовали.
Она со вздохом покачала головой:
– Алеранец, ты хороший человек. Но кое в чем дурак дураком.
– Не всего можно добиться мечом и огнем.
– А кое-чего иначе не добьешься, – свирепо отрезала она. – Ворд однажды едва не уничтожил мой народ. Сейчас они потрошат труп Кании. Разуй глаза!
– Я смотрю… – От усталости Тави уже казалось, что разговор не стоит усилий. Он стал смотреть вперед. Голова так и клонилась на грудь. – И кажется мне, что я один вижу правду.
Китаи немного помолчала, а потом заговорила гораздо мягче:
– О чем ты говоришь?
– Чала, – тихо сказал он, – посмотри, что сотворил ворд с канимами. Если вся надежда на силу… не думаю, чтобы Алера оказалась сильнее их. Как мне вести людей в бой без надежды на победу? Как просить, чтобы даром отдали жизни? Смотреть, как они уми…
Перед глазами у него поплыл туман, в горле встал ком.
Китаи крепче обхватила его руками, и он вдруг остро ощутил ее любовь, ее веру, ее доверие, окутавшие его крепче объятий.
– Ох, чала… – тихонько сказала она.
Через несколько минут он снова сумел заговорить:
– Что мне делать?
Она коснулась его щеки:
– Я понимаю, ты считаешь, что должен отыскать какой-то хитрый ход. Способ победить ворд, спасти жизни, избежать кровопролития. Но это не тот враг, которого можно замирить. Ворд хочет одного – уничтожать. И тебя уничтожит, если сумеет. Обернет твое желание мира против тебя. – Она ласково повернула его к себе лицом, снова заглянула в глаза. – Если ты вправду желаешь мира, вправду хочешь спасти жизни, ты должен с ним сражаться. Бросить в бой все, что имеешь. Всего себя. Сражаться до последнего вздоха. – Она вздернула подбородок. – И я буду сражаться с тобой рядом.