Она, конечно, была права. Он знал: ворд, покончив с канимами, доберется до Алеры. Численное преимущество за ним громадное, но не безнадежное. Если Алера встанет вся разом…
В том-то и дело. Дома в игре участвовало слишком много игроков. О, конечно, осознав угрозу, алеранцы объединятся – только к тому времени может оказаться слишком поздно. Сколько лет бился дядя Бернард, пытаясь предостеречь страну против ворда! В канимах многие алеранцы видели не более чем животных с оружием в лапах. Соотечественники Тави никогда не поверят, как велика и сложна канимская цивилизация, а значит, ее падение не убедит их в том, что Алере тоже грозит смертельная опасность.
Хуже того, он сам был немалой причиной для розни. Множество граждан не спешили признать его законным наследником Короны. Гай Секстус для того и отправил его сопровождать канимов на родину, чтобы избежать внутренних неурядиц. Во́роны! Он может считать себя счастливчиком, что до отплытия не столкнулся с наемными убийцами.
Гай мудр и могуществен, но он стареет. Такая военная кампания тяжела и для молодых, а старый правитель вообще не мастер в военных делах. Он политик, тонкий игрок, умеющий точно рассчитать момент и силу для удара. Он привык держать все в своих руках.
А на войне так не бывает. Здесь не продумать заранее всех ходов. Всегда что-то опрокинет планы. Задерживаются и пропадают обозы. Солдаты болеют, увязают в болотах, страдают от паразитов и дурной погоды, снаряжение оказывается негодным… миллион мелочей сбивает с продуманного пути. Меж тем враг всеми силами старается вас убить. Такой хаос невозможно держать в руках. Остается лишь смотреть в оба, добиваться, чтобы все действовали в одном направлении, и на пару шагов опережать катастрофу.
Объединившись, Алера могла бы победить. Надежда невелика, но при правильном руководстве они могли бы драться. О, Гай, конечно, готовился к войне, но штудировал он книги и историю полководцев древности да песчаные модели, а это далеко не то, что страшная действительность. Сумеет ли дряхлеющий дед, размышлял Тави, изменить образ мыслей так быстро и решительно, как потребует эта война?
Первым шагом стала бы вера. Вера, что победа возможна. Что он сумеет ее добиться. Потом надо будет внушить эту веру другим. Вот истина, вернее, чем ворона летит на падаль: тот, кто ждет поражения, уже побежден. Чтобы провести державу через такую бурю, Тави должен был верить в деда – более твердой опоры он не знал в своей жизни. А вера и служение Первому консулу требуют от него вложить в бой все, что имеет.
Здесь на милость победителя не сдашься.
– Ладно, – тихо пробормотал Тави и, осмотрев укрепления, кивнул. – Давай туда. Работы много, а времени мало.
Китаи крепко прижалась к нему, и он как свои ощутил ее яростную гордость и волнение.
Тави въезжал в последнюю крепость погибающей страны, чтобы любыми средствами привести грозных союзников в помощь единственному человеку, на кого еще могла надеяться Алера.
Глава 40
Впервые в истории столица Алеры готовилась к бою под пологом кружащих воронов.
Эрен стоял на обращенном к югу балконе цитадели, где вокруг Гая свивался вихрь лихорадочных приготовлений к обороне. Отсюда видны были оборонительные позиции по всему укрепленному кольцу вокруг города.
Столица Алеры строилась как крепость – во всяком случае, изначально. Ее улицы окружали цитадель кольцами, поперечные же, прямые, как колесные спицы, тянулись из сердца города наружу. Каждый уровень возвышался над предыдущим примерно на пятнадцать футов, и механики легионов перестроили тянувшиеся вдоль них каменные дома, превратив задние стены зданий в крепостные стены. Улицы перекрыли, оставив между уровнями по одному проходу – то на одной, то на другой стороне. Теперь дорога к цитадели лежала между глухими стенами, и врагу, захватившему одни ворота, пришлось бы штурмовать новые и новые.
Против врага с обычным оружием город мог бы держаться бесконечно долго.
Против ворда… Что ж, скоро будет видно.
– И Третий риванский тоже на первом валу, – говорил Аквитейн Аттис, кивая вниз, на городские ворота за прочным валом из вспученного боевыми магами камня. – Первый и Третий аквитанские, Второй и Третий пласидские и Коронный легион размещены на севере, за городскими стенами.
– Не могу согласиться, – пробормотал кто-то. Эрен по голосу узнал старшего командира родисских легионов. – Неизвестно, успеем ли мы открыть и закрыть лазы, впуская их в город при появлении ворда.
– Это верный ход, – возразил командир Майлс. – Мобильные отряды могут использовать любую брешь в расположении врага. Они могут нанести больше урона, чем месяцы боев на укрепленных позициях.
Консул Аквитании устремил на родисского командира холодный взгляд.
– Конечно, – смутился тот.
Аквитейн коротко кивнул и продолжал так, словно его не перебивали:
– Прибытие новых подкреплений из Форции, Парсии и Родиса в лучшем случае маловероятны, хотя в долине они могут нанести врагу удары с флангов.
«Что, как бы ни было важно для кампании в целом, нам сейчас не поможет», – отметил Эрен.
Первый консул, откашлявшись, негромко и внятно спросил:
– Как дела с выводом мирных жителей?
– Сейчас уходят последние, принцепс, – сообщил Эрен. – Во всяком случае, из тех, кто согласился уйти. Сенаторы предлагают для охраны порядка свое личное ополчение.
– Кто бы сомневался, – буркнул Гай. – Беженцы с юга?
– Людей, проделавших ради спасения столь дальний путь, сокрушило известие, что спасения нет и в столице. Многие из них – больные, измученные, изголодавшиеся, израненные – не в силах были бежать еще дальше. Мы нашли места на телегах для самых слабых, принцепс, – доложил Эрен. – И дали в дорогу еды, сколько они могли унести на себе.
Гай покивал:
– А запасы продовольствия?
– Хватит, чтобы шестнадцать недель прокормить легионы, не сокращая пайков, – ответил Майлс. – На двадцать четыре, если их урезать уже сейчас.
На это никто не возразил, и Эрен хорошо понимал почему: никто здесь не верил, что у них есть шестнадцать недель, и меньше всех – Первый консул.
Хрипло каркали кружащие над ними вороны.
В личных покоях Первого консула Эрен застал Гай Карию у шкафчика с напитками.
– Госпожа моя… – удивленно пробормотал он и только потом поклонился. – Прошу меня извинить.
Кария, вторая жена Гая Секстуса, была высока, красива и пятнадцатью годами младше мужа, а искусно применяемая водяная магия делала ее с виду еще моложе. Длинные темно-каштановые волосы ниспадали по сторонам узкого лица с правильными чертами, а синее шелковое платье отличалось непревзойденным покроем и стилем.
– Придется извинить, – ледяным тоном отозвалась она. – Что вы здесь делаете?
– У Первого консула кончилась микстура. От кашля. – Эрену стоило немалого труда не заикаться. Каким бы законным ни был предлог, ему было неловко в чужой спальне наедине с чужой женой. – Он послал меня за новой бутылкой.
– А-а, – протянула Кария. – Как чувствует себя правитель?
– Его врач… озабочен, моя госпожа, – сказал Эрен. – Но разумеется, с делами по обороне державы он вполне справляется.
В ее голосе прозвучали едва заметные нотки резкости:
– А то как же! Долг превыше всего.
Кария шагнула к выходу.
Поспешив к шкафчику для напитков, Эрен обнаружил, что дверца не заперта. Само по себе это ничего не значило, но Эрен знал Гая. Не тот он человек, который забывает запереть замок. Открыв дверцу, он увидел ровный ряд бутылок – за одним исключением. Бутыль с микстурой стояла чуть неровно, и пробка была вставлена небрежно.
Но кто мог тронуть лекарство Первого?..
Эрен в несколько больших шагов пересек комнату, схватил госпожу Карию за запястье и развернул к себе. Она, извиваясь, впилась ногтями в его руку, выронив при этом из пальцев маленький пузырек. Выпустив женщину, Эрен подхватил его.
– Как ты смеешь! – процедила Кария, толчком в грудь отшвырнув Эрена к дальней стене. Он умел падать, не то сломал бы себе что-нибудь на мраморном полу. Да и так усиленный фурией удар вышиб из него дух. – Как ты посмел меня коснуться, маленький наглый слайв! – прорычала Кария. Она подняла ладонь; между пальцами засветился огонь. – Живьем сожгу!
Эрен сознавал, что угроза вполне исполнима, но он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
– Первый консул, – просипел он, – ждет меня с лекарством.
Взгляд Карии метнулся к его груди и снова уперся в глаза. На лице мелькнуло подобие досады, и она потушила огонь, сжав кулак.
– Полагаю, это уже все равно, – с явной злобой бросила она. Потом надменно отвернулась и снова двинулась к двери.
Эрен смотрел на пузырек. Плотно закупорен, внутри на полпальца сероватого порошка. Почти наверняка яд.
– Почему? – прохрипел он. – Почему именно сейчас?
Кария задержалась в дверях и небрежно улыбнулась ему через плечо.
– Привычка, – бархатным голосом пробормотала она.
И ушла.
– Гелатин, – уверенно заключил Сиреос.
Врач сидел за столом у двери в штаб Гая, перед ним в решетчатой подставке выстроилась дюжина стеклянных пузырьков, в том числе и опустевший теперь пузырек Карии.
– Не понимаю, – удивился Эрен. – Я думал, это лекарство.
– Разница между лекарством и ядом только в количестве и расписании приема, – ответил Сиреос. – В малых дозах гелатин бодрит. И даже входит в состав микстуры. Малые количества организм выдерживает без вреда. А вот большие… – Врач покачал головой.
– Смертельны? – спросил Эрен.
– Не совсем так, – ответил Сиреос. – Во всяком случае, гелатин сам по себе – нет. Принятый в больших дозах гелатин откладывается в мозгу, позвоночнике и костях. И остается там.
Эрен медленно выдохнул, сдерживая подступившую тошноту.
– Накапливается со временем…
– И подрывает способность организма к самовосстановлению, – кивнул Сиреос.