Не удержавшись, Эбба улыбнулась: у Карла-Акселя явно клишированные представления об образованных и культурных женщинах, которых, судя по всему, он знает мало.
— Погибший — сорокасемилетний мужчина, швед по происхождению, жил в Нью-Йорке, талантливый музыкант. Рауль Либескинд.
Нордфельдт поправил очки.
— Талантливый? — Эбба усмехнулась. — Да он был лучшим скрипачом нашего времени! А может, всех времен. Это звезда мировой величины. Я сама много раз ходила на его концерты. Нет, не могу поверить, что он мертв. Такой молодой! Я ужасно расстроена.
Нордфельдт поправил очки:
— Ты знала покойного лично?
— К сожалению, нет.
Эбба и Рауль встречались только раз — на рождественской вечеринке в американском посольстве, куда она пришла с Грегором. Эбба успела лишь представиться и сказать, как ей понравился Сибелиус в его исполнении. Маэстро тогда очень мило поблагодарил свою поклонницу, и в памяти остались его рукопожатие и улыбка. А теперь по иронии судьбы придется расследовать причину смерти знаменитого скрипача. Личный интерес к Раулю Либескинду подстегнул желание Эббы скорее начать расследование.
— Как он погиб?
— При сомнительных обстоятельствах. Кое-что указывает: смерть была неестественной.
— Убийство?
Карл-Аксель заерзал в кресле: почему Эбба никогда не может спокойно дослушать до конца? Этой женщине дай палец, так она и всю руку откусит.
— Я советовал бы быть осторожнее с выводами. Мы пока не знаем, как истолковать полученную информацию. Сначала надо провести предварительное расследование, а уж потом выдвигать гипотезы.
— Что Рауль Либескинд делал в шхерах в это время года?
— Работал на острове, принадлежащем Луизе Армсталь. Это она заявила о смерти.
— О, Луиза Армсталь!
Карл-Аксель наморщил лоб: Эбба излишне эмоциональна, слишком уверена в себе, в своих аналитических способностях, в физической силе, а уважения к старшим слишком мало. Пожалуй, Эббы Шрёдер всегда слишком много! Но как отрицать тот факт, что у нее самый острый ум? Она всегда превосходно выполняет свою работу. И на этот раз Эбба с ее познаниями в области музыки и жизни высшего сословия — идеальный кандидат на расследование. Послать Магнуса — значит только время потерять. А время — это деньги.
Нордфельдт кивнул Эббе, побуждая ее рассказать все, что та знает. Этим простым приемом он часто скрывал собственную неосведомленность. Эбба, разумеется, попалась на удочку:
— Луиза Армсталь — тоже известная скрипачка. Основала квартет «Фуриозо», в котором играют Анна Юнгберг и Хелена Андермур. Появился там и новый виолончелист, но я не помню имени.
— Ян Свобода? — с иронией спросил Карл-Аксель.
— Нет, — ответила Эбба, не реагируя на ироничный тон шефа.
Она сомневалась, что Нордфельдт знает о главном условии «Фуриозо»: в квартете только женщины.
— На острове находились также Шель Нильссон и Каролина аф Мельхиор.
— Тогда виолончелистка — это она. Я слушала «Фуриозо» на фестивале камерной музыки летом. Другими словами, весь квартет находился на острове, плюс Рауль Либескинд и двое неизвестных мужчин.
— Судя по всему, так, — ответил Карл-Аксель, поправляя бумаги на столе.
— Рауль Либескинд мертв! Поверить не могу, — повторила Эбба. — Какая огромная потеря для музыки!
— Именно так и напишут журналисты. Не хочу, чтобы информация просочилась в прессу раньше времени. Никаких интервью, никаких комментариев, Эбба. Возьми дома все необходимое и немедленно отправляйся на остров, другие сотрудники уже в пути. Вертолет «Скорой помощи» дождется их прибытия, потом доставит тело в отдел судебной медицины. В гавани тебя заберет полицейский катер и доставит на Свальшер — это остров к северо-западу от острова Мойя.
— Значит, все-таки подозрение на убийство? Иначе ты не посылал бы столько сотрудников.
— Мы получили информацию от бригады «Скорой помощи» о драке и агрессивном поведении людей на острове.
Карл-Аксель протянул ей фотографии и текст предварительного отчета врача. На снимках — мужчина в джинсах, свитере и пиджаке, на левой ноге не хватает носка и ботинка, на правой все в порядке, бледное оплывшее лицо, спутанные мокрые волосы.
— Кто будет моим ассистентом? — спросила Эбба, надеясь, что шеф назовет имя Венделы Смит-Флеминг, с которой они неплохо сработались.
Эбба ценила то, что с Венделой можно общаться на равных, хотя та никогда не переходит границ профессионального общения и не претендует на особое место.
— С тобой поедет Вендела, — словно прочитал ее мысли Карл-Аксель, — а Якоб уже в пути.
Эббе это не понравилось: лично против Якоба она не имела ничего, но он всегда сначала говорил, а потом думал, раздувая конфликты на пустом месте. Ни времени, ни желания воспитывать его у Эббы не было.
— Вы можете жить на катере, там же питаться. У техников своя лодка.
— А кто ими руководит?
— Сванте обещал заняться этим делом, Кай тоже в твоем распоряжении. Но не забудь: у Сванте через неделю отпуск.
Эбба подумала, что и тут ей повезло наполовину. Сванте Мелиндер — сотрудник отдела судебной медицины в Сольне, но чаще занимается убийствами в Дандерудском участке. Он один из немногих коллег, которым она доверяет, отличный профессионал и друг. Когда-то их отношения, после смерти мужа Эббы, чуть не переросли в нечто большее, но Сванте не захотел бросить жену и четверых детей. Так что он первым положил конец флирту, грозившему перерасти в настоящее чувство. Постепенно сексуальное влечение сошло на нет, уступив место дружеским отношениям.
Кай Бергваль претендовал на должность комиссара еще семь лет назад и смириться с тем, что она досталась Эббе, не хочет до сих пор, хотя уже занимает пост руководителя группы криминальных экспертов. Она знала: коллеги Кая недолюбливают, часто жалуются на него начальству, и это создает напряженную атмосферу в коллективе. Стараясь общаться с Бергвалем исключительно на деловой почве, Эбба никогда полностью ему не доверяла, зная его человеческие качества. Меньше всего ей хотелось расследовать убийство знаменитого музыканта вместе с Каем Бергвалем.
— Кто-то покинул остров? — спросила Эбба.
— Нет. Мы просили всех дождаться твоего приезда. Ты сама решай, кого и на сколько задержать, но не затягивай: знаешь ведь, во сколько обойдется ваше присутствие на острове. Я хочу через пару дней получить результат. Думаю, ты быстро разберешься со смертью этого пианиста.
— Скрипача! — поправила Эбба шефа.
— А я что сказал? — пробурчал Карл-Аксель Нордфельдт, листая бумаги на столе. — Ладно, это все. Позвонишь из машины.
Эбба вышла из кабинета, и каблучки застучали по коридору. Карл-Аксель проводил подчиненную взглядом и в очередной раз отметил достоинства ее фигуры: тонкая талия, округлые бедра.
Кабинет Эббы Шрёдер располагался в старом здании полицейского участка. Кстати, заступив на должность комиссара, она сразу потребовала просторный кабинет. У широкого письменного стола стояли два жестких дубовых стула, специально выбранных ею, чтобы посетители не задерживались надолго. Визит к полицейскому комиссару не должен быть комфортным. С украшенного лепниной потолка свисала тяжелая люстра начала прошлого века, стену справа от двери украшали две картины, унаследованные от дедушки: кисти норвежского художника Эдварда Мунка и шведского — Нильса Крюгера. Вместо того чтобы застраховать живописные шедевры на миллионы или хранить их в сейфе банка, Эбба разместила полотна там, где риск кражи минимален: в собственном кабинете. Так она могла любоваться картинами каждый день, отдыхая от компьютера или собираясь с мыслями.
Женщин в полиции, да еще на должности такого уровня, как комиссар, крайне мало, а Эбба к моменту назначения была еще и самым молодым сотрудником. Теперь, спустя годы работы, приходится конкурировать с молодыми мужчинами. К счастью, они уважают женщину-комиссара за профессионализм и относятся к ней с почтением. Но о разговорах, которые могли вестись за глаза, Эбба только догадывалась.
Бросив пальто на стул, она включила компьютер: в отчете ничего полезного не нашлось. Полчаса работы, потом домой, чтобы собрать вещи, оттуда — в порт. Раньше четырех утра на сон можно не рассчитывать.
Эбба набрала в поисковике имя жертвы, и тотчас нашлись тысячи сайтов. Открыла на весь экран недавнее фото Рауля Либескинда для прессы на сайте его агентства. Музыкант сидел, подперев подбородок рукой и устремив взгляд в камеру. Какой контраст этого благородно-красивого лица с тем безжизненным и одутловатым, которое она видела в отчете врача! Эбба поцокала языком: какой был мужчина! Ему не исполнилось и пятидесяти. Кто же мог желать маэстро смерти? Напечатав портрет на принтере, Эбба стала искать в Интернете информацию о других музыкантах, собравшихся на острове, и спустя полчаса составила досье почти на каждого участника дела. Никакой информации не было только о Шеле Нильссоне.
Сложив бумаги в портфель, Эбба набрала эсэмэску дочери Ловисе: «Сможешь забрать Минну и Косиму на пару дней? Мне нужно уехать. Обнимаю, мама». Подумав секунду, добавила: «Или отвези их в отель для собак, который держит Щештин в Тэбу. С меня ужин!» Да, при ненормированном рабочем дне заботиться о двух доберман-пинчерах нелегко, особенно сейчас, когда сын Маттиас уехал по обмену учиться в Москву. Постоянно приходится пристраивать питомцев у друзей или родственников.
Эбба попросила секретаря подать машину. Когда она устроилась на заднем сиденье, часы показывали половину двенадцатого ночи. По пути в Юрсхольм она задремала, но когда открыла дверцу машины, чтобы выйти, холодный ночной воздух ее взбодрил.
Ловиса уже забрала собак, и в доме было темно и тихо. Каждый звук, когда Эбба щелкала выключателем и стучала каблучками по паркету, эхом разносился по комнатам, напоминая об одиночестве: муж умер, а дети, повзрослев, уехали. Отсутствие голосов и движения в доме действовало на Эббу угнетающе, и она поспешила в гардеробную. Шелковое вечернее платье следовало поменять на кожаные брюки и свитер. Эбба замерла, поймав свое отражение в большом зеркале: это она, это ее тело. Я человек, а не робот, подумала Эбба, и заслуживаю лучшей жизни.