– Никак. Я не собиралась больше встречаться с Мерцаловым и была уверена, что Маша не узнает, что я переспала с ним.
– Вы могли сами невольно проговориться.
Оксана снова встряхнула своей рыжей гривой.
– Нет, я умею держать язык за зубами, – подумала и добавила: – Потом, годика через три, когда Машка давно забыла бы о Мерцалове, я, может быть, и призналась бы ей о моем маленьком приключении.
– Теперь, насколько я понимаю, вы стали непримиримыми врагами?
– Временно, – улыбнулась Оксана.
– Вы так уверены в этом?
– Конечно. Машка скоро перестанет злиться, и все у нас пойдет по-прежнему. Тем более что и Толика теперь нет.
– Скажите, Оксана, вы не знаете, кто мог желать его гибели?
– На словах многие. Особенно девчонки, которых он бросил. А на деле – не знаю.
– Он ведь не всегда хорошо расставался со своими девушками?
– Со всеми по-разному. – Рыжая грива взмыла в воздух.
– Были те, с которыми он особенно нехорошо обошелся?
– Этого я не знаю. Скорее всего, его друзья в курсе, – задумчиво проговорила Оксана. – Но насколько известно мне, Толик дарил своим девушкам дорогие подарки и никогда не требовал их вернуть.
– Ну что ж, спасибо вам за беседу, кофе и вкусные пирожки.
– Чем богаты, тем и рады, – отозвалась девушка, – только не думаю, что я хоть немного вам помогла.
– Как знать, – улыбнулась Мирослава и покинула квартиру Лутковской.
На улице по-прежнему было по-летнему тепло и солнечно.
Мерцающая мозаика бликов, просачивающаяся сквозь узорчатые листья липы, превращала современный двор в оазис умиротворения.
Мирослава села в автомобиль и достала телефон. Морис отозвался сразу, выслушал ее и обронил:
– У нас гости.
Судя по его тону, прибытие гостей не слишком обрадовало Миндаугаса. Значит, это не Шура. Мирослава уже догадалась, кто посетил их дом, и спросила, улыбаясь:
– Люся?
– Да. И Шура тоже.
– Чем заняты гости?
– Препираются.
Мирослава не выдержала и фыркнула в трубку.
– Не смешно, – печально проговорил Морис.
– Естественно, просто я радуюсь, что ты с ней не один и большая часть ее атак выпадет на долю Шуры.
Когда она приехала, то Шура с Люсей сидели на веранде и занимались своим любимым делом, как тонко подметил Миндаугас, – препирались.
– Шура! Ты просто сбрендил! – воскликнула Людмила.
– Я, может быть, и сбрендил бы, если бы ты угощала меня бренди, а ты поила меня чаем из пивных кружек, так что я мог только счаиться.
– Чаем тебя папа поил.
– Не знаю, не знаю, разливала ты.
Люся фыркнула.
– О чем разговор? – спросила Мирослава, присаживаясь рядом.
– Ой, обо всем понемногу. Я приехала посмотреть, как вы тут живете, и нате, пожалуйста, обнаруживаю Шуру.
– Она меня обнаруживает, – проворчал Наполеонов.
– Вы его тут бренди, что ли, поите каждый день?
– С чего ты взяла? – удивилась Мирослава.
– Как с чего?! Две недели назад он заехал к нам, папа, как всегда, угостил его чаем, а он хочет бренди.
– Ничего я не хочу! – возмутился Шура.
– Как не хочешь? – Люся округлила глаза. – Ты же сам сказал!
– Это ты сказала, что я сбрендил. На что я тебе ответил, что для того, чтобы сбрендить, нужно пить бренди. А от чая можно только счаиться!
– Нет, ты только погляди на эту мужскую логику! – обратилась Люся к Мирославе.
– Нормальная логика, – отозвалась та.
– Ты всегда мужиков защищаешь!
– А кто же нас защищать будет?! – вклинился Шура.
– Сами неплохо отбояриваетесь.
– Хватит пикироваться, – сказала Мирослава, – насколько я понимаю, Морис готовит ужин?
– Готовит.
– Шур, иди помоги ему, а мы тут с Люсей о своем, о девичьем поболтаем.
– Вот оно торжество феминизма! Если ты мужик, иди на кухню, а они поболтают.
Девушки весело рассмеялись, и вскоре до них донесся возмущенный голос Шуры:
– Скоро они нас рожать заставят.
Что ему ответил Морис, они не расслышали.
– Как здоровье папы с мамой? – спросила Мирослава подругу.
– Тьфу-тьфу, хорошо.
И тут же начала выкладывать ей новости о своем бизнесе. Они на пару с отцом держали автосервис, и дела у них шли совсем неплохо.
– Ты знаешь, – пожаловать Люся, – папа хочет на работу и мужиков брать.
– По-моему, Павел Степанович прав, – встала Мирослава на сторону отца подруги.
– Почему это он прав?! – Люся уперла руки в бока.
– Потому, что ты занимаешься дискриминацией.
– Никакая это не дискриминация! – не сдавалась подруга. – Просто у нас фишка такая – все работники сервиса девушки и женщины!
– И Павел Степанович? – поддела ее Мирослава.
– Папа исключение.
– И чего ты взъелась на мужчин, – лениво спросила Мирослава, – ты же сама не можешь жить без них.
Люся презрительно фыркнула. А потом неожиданно сказала:
– Я все чаще мечтаю о Максиме…
– О каком Максиме? – машинально спросила Мирослава. – О Галкином, что ли? Так он тебе не обломится.
Люся бросила на подругу сердитый взгляд и выпалила:
– О пулемете! Как у чапаевской Анки!
– А. Он сейчас не в моде. К тому же это не патриотично.
– Это еще почему?! – изумилась Люся.
– Что почему?
– Не патриотично почему?
– Потому что «Максим», учти, что ударение в названии на первом слоге, изобрел американский оружейник Хайрем Стивенс Максим.
– И что теперь?
– Ничего. Купи гранатомет.
– Какой?
– Ну, например, «ГМ-94». Весит мало, универсален, с высокой надежностью.
– Витька сказал?
– Почему сразу Витька… Информацию можно найти где угодно…
– Я подумаю…
– Люська, ты серьезно?
– Да нет. Это я так, для поднятия духа.
– Опять нелады на любовном фронте? – с сочувствием спросила Мирослава.
– Типа того. Но я уже этого козла бросила.
– Почему козла? Расскажи подробнее.
– Потому что он капусту любит! – выпалила подруга.
– Деньги, что ли?
– Если бы! Он любит обыкновенную капусту! Жрет ее, зараза, каждый день! Ну, это еще можно пережить. Но ты только представь, он хочет, чтобы я каждый день готовила ему голубцы, тушеную капусту, борщ, капустные котлеты.
– Может, он вегетарианец?
– Извращенец он!
Мирослава невольно улыбнулась.
– И ты его послала… на огород?
– Гораздо дальше.
– Понятно.
– Нет, вот ты мне скажи, ты стала бы стоять сутками у плиты?
– Нет, – призналась Мирослава.
– Тебе хорошо, – вздохнула Люся, – ты Мориса подцепила.
– Он сам подцепился.
– Какая разница, – отмахнулась подруга, – главное, живешь как барыня, он тебе по сто блюд каждый день подает.
– Прямо-таки по сто? – не удержалась от улыбки Мирослава.
– Ну, пусть не по сто. Все равно готовит он.
– Я ж его не заставляю.
– Тем более повезло тебе.
– Все может быть, – не стала спорить Мирослава, так как переспорить Люсю в принципе было невозможно.
Вскоре мужчины позвали подруг к столу, и оставшаяся часть вечера прошла довольно мирно, не считая пары шпилек, отпущенных Люсей в адрес Мориса и Шуры.
Время приближалось к полуночи, когда Люся с Шурой оставили дом друзей. Мирослава некоторое время стояла в задумчивости у ворот и смотрела на дорогу.
– О чем задумались? – спросил Морис.
– Удивляюсь, что Шура уехал, не задав мне ни одного вопроса по расследуемому делу.
– Да, это озадачивает, – согласился Морис, – но, скорее всего, на то есть причины.
– Хотелось бы знать какие.
– Думаю, гадать недолго, скоро все разъяснится.
– Надеюсь…
Надеялась же Мирослава на то, что версия о причастности конкурентов к похищению и гибели Мерцалова-младшего отношения не имеет…
– Кстати, – проговорила она вслух, – пойдем посмотрим, что ты нашел в интернете на наших героев…
– На некоторых почти ничего.
– На кого, например?
– На Светлану Трегубову.
– Оно и понятно, эта девушка личность не публичная…
– Вы хотите посмотреть материалы непременно сегодня?
– А ты против?
– Нет, не против, но уже поздно.
– Ты можешь ложиться спать.
– Нет уж, я составлю вам компанию. Вдруг вам какие-то пояснения понадобятся.
– Все может быть, – улыбнулась Мирослава и направилась к дому.
На крыльце их поджидал Дон, который немедленно запросился на руки и, оказавшись на них, сразу же громко замурлыкал в ухо любимой хозяйке.
– Усыпляющая мурлыкальная шкатулка, – притворно сердито проворчала та.
Но кот свою хозяйку давным-давно изучил, поэтому, потершись щекой о ее щеку, продолжил мурлыкать.
Внимательно просмотрев все подобранные для нее Морисом материалы, Мирослава подумала, что идет не тем путем… Она сомневалась в том, что кто-то из оставленных Анатолием Мерцаловым женщин отомстил ему подобным образом. И все-таки ее интуиция подсказывала ей, что тропинка, ведущая к раскрытию преступления, проходит где-то рядом, можно сказать, что совсем близко… Но она никак не могла понять, как ее отыскать и что же связывает пассий Мерцалова с убийцей или убийцами…
Морис, словно угадав ее мысли, проговорил:
– Как это по-русски? «Утро вечера мудренее».
Она кивнула, соглашаясь, сняла кота с колен, поднялась, потянулась. Дон недовольно размахивал высоко поднятым хвостом.
– Не сердись, – сказала ему Мирослава, – лучше пойдем спать. Споешь мне колыбельную. – Она погладила кота по мягкой спинке. Он ткнулся мокрым носом в ее ноги и, едва она направилась к двери, важно зашагал за ней.
Морис выключил компьютер и поднялся в свою комнату. Странно, но ему не хотелось спать…
Он подошел к окну с намерением задвинуть шторы. И невольно залюбовался… Серебряным коромыслом на плече ночи сиял месяц, и, точно брызги хрустальной воды, мерцали звезды.
В его глазах отражались блики зыбкого света, а он думал о том, что давно не был дома. И что все чаще ему начинало казаться, что его дом здесь… Все это могло показаться странным со стороны, но Морису Миндаугасу это представлялось естественным. Он приехал погостить к старому другу, увидел на вечеринке Ее и тотчас потерял голову, напросился на работу в ее детективное агентство и постарался стать незаменимым. Насколько это удалось ему, сказать трудно. Да, Мирослава оценила его таланты, ведь по образованию он юрист, как и она сама, к тому же отлично ладит с компьютером, да и в расследовании не раз и не два подбрасывал идеи, которые помогали докопаться до истины. Волгина, надо отдать ей должное, никогда не занижала его вклада, как, впрочем, и ничьего другого.