Помогло ему и его страстное увлечение кулинарией. Хотя тут, пожалуй, его таланты больше ценили его друзья, чем сама Мирослава, в еде довольно неприхотливая.
Но он до сир пор не знал самого главного – как она относится к нему, испытывает ли более трепетные чувства, чем удовлетворение от совместной работы…
Не мог же он напрямую спросить ее об этом? Хотя почему и нет? Наверное, потому что все еще казалось ему зыбким, как этот мерцающий свет за окном. Интуиция подсказывала ему, что пока еще рано говорить о своих чувствах и тем более просить ее ответить на них…
Пока Морис предавался переживаниям, Мирослава и Дон уже видели десятый сон.
– Чем вы собираетесь заняться сегодня? – спросил Миндаугас свою работодательницу утром.
Мирослава вздохнула, зачем-то размешала чай в чашке, в которой никогда не было сахара, и ответила:
– Продолжу знакомства с женщинами Мерцалова.
– Думаете, надо?
– Я должна отработать эту линию до конца.
Он кивнул в знак согласия и спросил:
– Чем заняться мне?
Она пытливо посмотрела ему в лицо и тихо сказала:
– С моей стороны будет большой наглостью, если я попрошу тебя подрезать кусты роз у забора?
Он весело рассмеялся.
– Прости, – пробормотала она, – ты устраивался на работу не садовником.
Он легко коснулся длинными пальцами ее руки.
– Нет-нет, что вы, я с удовольствием подстригу розы.
– Тогда почему ты смеялся?
– У вас было такое выражение лица!
– Какое?
– Просительное…
– Поняла, как у просительницы у парадного крыльца. – Она тоже рассмеялась. Потом стала серьезной и проговорила задумчиво: – Хотелось бы мне знать, что раскопала полиция и почему Шура вчера как в рот воды набрал.
– Может быть, спросить его об этом?
– Ага, так он тебе и скажет, тем более что, по его мнению, я утаиваю информацию…
– Но ведь мы ничего не утаиваем! Просто еще не все систематизировано.
– Но Шура думает иначе.
– Да, наверное, надо попытаться взглянуть на вещи и с его точки зрения, – заметил Морис.
– Как-нибудь обязательно взглянем, а пока я побежала, спасибо за завтрак.
– Не за что, – произнес он, глядя ей вслед. Морис был уверен, что к обеду она не вернется. А на ужин решил приготовить свекольник, запеченного карпа, которого и Дон одобрит, и кугялис – картофельную запеканку. На десерт можно подать творожный сыр с тмином. Морис надеялся, что Наполеонов тоже пожалует к ужину и им с Мирославой удастся его разговорить.
Может, это удалось бы сделать и вчера, если бы не Люся. Ох уж эта Люся! У Миндаугаса при одном воспоминании о ней мурашки начинали бегать по коже.
Когда Мирослава приехала в местный драматический театр, ей пришлось предъявить удостоверение, а потом объясниться с директором Павлом Максимовичем Емильяненко – довольно молодым блондином с холодными зеленоватыми глазами и тонким ртом.
Он внимательно выслушал ее объяснения и спросил, почему она решила встретиться с Вероникой Хованской именно в стенах театра.
– Потому что я хочу посмотреть на нее со стороны.
– Ну, что ж, – сказал блондин, – Лилия Петровна проводит вас в зрительный зал. Труппа репетирует «Грозу» Островского. Вероника Хованская играет Катерину.
– Спасибо, вы очень добры.
– Да ладно, – усмехнулся он, – вы бы с удовольствием послали меня к черту, – и неожиданно ослепительно улыбнулся.
Мирослава улыбнулась ему в ответ и поспешила за Лилией Петровной – худенькой старушкой в строгом темно-синем костюме и белой блузке с кружевным воротничком.
«Интересно, кто она, – подумала на ходу Волгина, – билетерша, гардеробщица, администратор…»
– Я секретарь Павла Максимовича, – прервала ее угадывания старушка.
– Вы, наверное, давно работаете в театре?
– Сто лет.
– Я бы дала вам намного меньше, – пошутила Мирослава.
Старушка оценила юмор:
– Вы правы, мне семьдесят пять. В театре я с 20 лет.
– И, конечно, хорошо знаете всех актеров.
– Да, – грустно подтвердила она, – и тех, что служат сейчас, и многих ушедших.
Мирослава почтительно промолчала.
– Вас интересует Вероника Хованская, – произнесла Лилия Петровна скорее утвердительно, чем вопросительно.
Но Мирослава на всякий случай кивнула.
– Это в связи с убийством Мерцалова-младшего?
– От вас ничего не скроешь, – мягко улыбнулась Мирослава.
– Ну, пресса уже давно всех оповестила.
– Это точно, – вздохнула Волгина.
– Вы поосторожнее с Вероничкой, – неожиданно попросила Лилия Петровна.
– Почему?
– Девочка очень переживает.
– Я думала, их отношения завершились…
– Не сомневаюсь, что Анатолий Мерцалов тоже так думал. Но Вероника, бедная девочка, продолжала надеяться.
– Вот как?
– Если бы вы видели, как Мерцалов красиво за ней ухаживал, какие огромные дарил корзины с розами.
– Пытаюсь представить…
– А однажды он привез к театру целую группу музыкантов и сам пел серенаду. Народу тогда собралось!
– У богатых свои причуды, – безразлично проговорила Мирослава.
– Вас я, вижу, – одобрительно улыбнулась Лилия Петровна, – красивыми жестами мужчин не растрогать.
– Ага, ни словами, ни подарками, – отозвалась беззаботно детектив.
– А большинство женщин от такого отношения просто тают.
Мирослава согласно кивнула.
– Вот и Вероничка просто голову потеряла. А этот балбес добился своего и потерял к ней всякий интерес.
Мирослава сочувственно кивнула.
– Видели бы вы, как она переживала! Ни от кого не таила своего горя, ей даже «неотложку» пару раз вызывали.
«Актриса, что с нее возьмешь», – хотела брякнуть Мирослава, но вовремя удержалась. Вместо этого она сказала:
– По-моему, ни один мужчина не стоит женских слез.
– Совершенно верно, – согласилась Лилия Петровна, – но сердцу не прикажешь.
Они вошли в зал, жалостливая старушка усадила Мирославу во второй ряд, вручила бинокль и прошептала:
– Вы уж учтите то, что я вам сказала.
– Я постараюсь.
Сосредоточив свое внимание на сцене, Волгина вскоре признала, что играет Вероника Хованская с душой и явно талант имеет немалый. Она так увлеклась спектаклем, что чуть не забыла, зачем пришла.
После завершения репетиции снова появилась Лилия Петровна и проводила ее в грим-уборную Вероники.
– Вероничка, – сказала она ласково, – здесь детектив, она хочет с тобой потолковать об Анатолии.
Из рук Хованской выпала какая-то склянка, и гримерную заполнил сладкий цветочный аромат.
– Извините, – пролепетала актриса.
– Вы замечательно играли, – сказала Мирослава, – я в полном восхищении.
– Спасибо…
– Меня зовут Мирослава Волгина, я частный детектив. – Она протянула девушке удостоверение.
– Не надо, я вам верю.
– Я хотела бы задать вам несколько вопросов.
– Его нашли? – быстро спросила актриса.
– Кого?
– Того, кто убил Анатолия.
– А почему вы думаете, что это был он?
– Потому, что было написано, что Толю вытолкнули из машины. А он был очень сильный физически, поэтому ни одна женщина справиться с ним не могла.
– Вот как?
– Я уверена в этом.
– Может быть, у вас есть подозрения относительно кого-то?
– Я думаю, что это мог быть Вениамин Стрельников.
– Кто это?
– Поклонник Леры Кузнецовой.
– Журналистки?
– Да, она жила с ним около двух лет, а потом встретила Толю, и они стали встречаться.
– А что же Вениамин Стрельников?
– Он грозился отомстить и ей, и ему.
– Но, насколько мне известно, Лера в полном порядке?
– Да, она вернулась к Вениамину, и он ее простил.
– Анатолий к этому времени успел бросить Леру?
– Да, у него уже был роман с Кариной. Но Лера вернулась к Стрельникову только после гибели Анатолия.
– Она что, тоже надеялась, что он вернется к ней?
– Я не знаю, – вяло пожала плечами Вероника.
Лилия Петровна тем временем собрала осколки склянки и протерла пол. Мирослава видела, что старушка внимательно прислушивалась к их разговору, но не стала выставлять ее за дверь, надеясь на то, что Вероника в ее присутствии чувствует себя более раскованно. Ведь она не одна, а с другом, готовым броситься в любую минуту на ее защиту.
Но бросаться грудью на амбразуру Лилии Петровне не потребовалась, Мирослава вела себя тактично и Вероничку не обижала.
– Скажите, Вероника, – спросила Волгина осторожно, – а вы после расставания не пытались больше увидеться с Мерцаловым?
– Нет, – покачала головой актриса, – я бы не пережила такого унижения.
Мирослава кивнула.
– Но я… я звонила ему два раза, – призналась Вероника и прижала правую руку ко рту.
– Он ответил?
Хованская отрицательно покачала головой.
– Вы мне очень помогли, – сказала Мирослава, – большое вам спасибо.
Вероника молчала, но в ее глазах плескалась такая боль, что Волгина не выдержала и добавила:
– Я уверена, что вы скоро встретите достойного человека и будете с ним счастливы.
Мирослава заметила благодарный взгляд, посланный ей Лилией Петровной. И когда она уже почти дошла до двери, Хованская окрикнула ее:
– Подождите, ради бога, постойте!
– Да? – обернулась Волгина. – Вы что-то вспомнили еще?
– Нет, – актриса качнула головой, – нет, но я хотела бы попросить вас.
– О чем?
– Пожалуйста, приходите на премьеру! Я вас очень прошу!
– Но…
– Лилия Петровна даст вам билеты на первый ряд. Вы можете прийти с кем захотите. Вы придете? Пожалуйста!
– Вероничка, успокойся, – Лилия Петровна подошла к актрисе и приобняла ее за плечи, – конечно, Мирослава придет на премьеру. – Она бросила детективу умоляющий взгляд.
– Хорошо, – отозвалась Волгина, – я приду с друзьями на спектакль.
– Большое вам спасибо, – выдохнула Хованская.
В коридоре Мирославу догнала Лилия Петровна.
– Я сейчас вам дам билеты. Сколько нужно?
– Три, но мы можем и сами купить.