– А это Тамара? – спросила она, кивнув на изображение третьей девушки.
– Да…
У Тамары были довольно длинные каштановые волосы, высокая грудь и задорно вздернутый курносый нос. Выглядела она весьма женственно, и Мирослава не сдержала вздох разочарования. Оторвавшись от фотографии, она успела заметить тень облегчения в глазах Варвары.
«С чего бы это?» – подумала Мирослава.
Неловким движением детектив опрокинула чашку на стол, чай потек на пол.
– Ой, простите! – воскликнула она.
– Ничего страшного, – пробурчала Лукачева и вышла за тряпкой в ванную.
Этих нескольких минут Мирославе хватило, чтобы переснять на телефон фотографию с тремя подругами. Еще раз извинившись за доставленные неудобства и поблагодарив за информацию, она покинула квартиру Лукачевых и отправилась в коттеджный поселок. Было около шести вечера, но солнце светило ярко и до наступления вечера еще было далеко.
Мирославе казалось странным, что и Варя, и Оксана не настаивали на продолжении расследования. Складывалось впечатление, что для них дело было завершено и они были этим удовлетворены. Только мама Саши по-прежнему хотела знать имя виновного в гибели ее дочери.
Задумавшись, детектив не заметила, как доехала до дома. Выйдя из автомобиля, она с удовольствием вдохнула благоухающий воздух родного сада. Дон сидел на крыльце и не сводил с нее внимательных глаз.
– Ты не хочешь меня встретить? – спросила Мирослава.
Кот спрыгнул с крыльца и пошел ей навстречу. Волгина взяла его на руки и уткнулась носом в шелковистую длинную шерсть.
– Милый мой, – прошептала она.
– О! Они уже обнимаются! – раздался жизнерадостный голос Шуры Наполеонова.
– Ты уже здесь? – удивилась Мирослава.
– А ты предпочла бы, чтобы я надрывался на работе?
– Ну…
– Можешь не нукать, я тебя насквозь вижу!
– Разве я прозрачная? – усмехнулась Мирослава.
– Для кого как, а уж мне-то ничего не стоит видеть все твои мысли, – заявил Наполеонов самонадеянно.
Мирослава не выдержала и расхохоталась. После ужина она ненадолго ушла в свой кабинет, распечатала фотографию, а вернувшись к мужчинам, рассказала о результатах своего расследования и положила на стол фотографию.
– Кто это? – спросил Шура.
– Слева направо – Варя, Саша, Тамара.
– И ты думаешь…
– Пока только предполагаю. Я уверена, что Варя взяла машину у Софьи и именно она окликнула Мерцалова возле магазина.
– Выходит, они следили за молодоженами.
– Или кто-то для них следил. Ты нажал на Своякова?
– Завтра.
– Хорошо.
– Но ты что же думаешь, что Варвара его похитила?
– Нет, не Варвара.
– Тамара?
– Да…
– Но она совсем не похожа на то оно, что описывал дед.
– Я хочу показать это фото Тимофею Ивановичу.
– Ты вроде говорила, что у деда орлиное зрение? – уточнил Шура.
– Говорила.
– А теперь хочешь сказать, что он не заметил столь выдающуюся грудь?!
– Не знаю…
– Что тут знать-то?!
– Что-то не дает мне покоя.
– Что?
– Шура! Я не знаю. Но к деду Тимофею я съезжу.
– Езжай, – пожал плечами Шура.
– Грудь она могла перевязать, – осторожно заметил Морис.
– Перевязать такие титищи? – фыркнул Шура. – Да и вся ее фигура не похожа на фигуру парня.
– Не похожа, – со вздохом согласился Миндаугас, – да и как она могла похитить здорового мужчину со стоянки?
– Ну, это как раз просто, – отмахнулся Наполеонов, – видно, расслабившись, Мерцалов не закрыл машину. Кого ему опасаться в деревне?
– Мало ли…
– С самоуверенными горожанами это случается. Либо ей удалось открыть машину, скользнуть вовнутрь и спрятаться. Когда они выехали на пустынное место, она наставила на него оружие и заставила сесть на место пассажира, сама же села на место водителя.
– И набрав скорость, вытолкнула его из машины? – не поверил Морис.
– Да, он прав, – сказала Мирослава, – силой вытолкнуть мужчину проблематично. Ей ведь еще нужно было вести автомобиль. Нереально это.
– А что, если их было две? – вставил Шура.
– Две быть не могло…
– Могло. Наставив оружие, она заставила Мерцалова остановиться там, где поджидала их сообщница. Хотя… – Наполеонов сам усомнился в своей версии.
– Меня напрягает выражение отвращения и ужаса на лице погибшего.
– А что там должно было быть? Удовольствие? – недовольно проворчал Наполеонов.
– Нет, конечно, и тем не менее!
– Он мог испугаться оружия и выпрыгнуть.
– Не знаю. И все-таки не с таким выражением лица.
– Да что ты привязалась к этому выражению?! – вспылил Шура.
– Помните, дед говорил, что за пазухой у типа, спешащего на стоянку, что-то шевелилось.
– Ты хочешь сказать, что Мерцалов испугался котенка или кутенка?! – снова фыркнул Наполеонов.
– Возможно, у него была на шерсть животных аллергия? – осторожно предположил Морис.
– Может, – нехотя согласился Шура, – завтра узнаю.
Мирослава покачала головой.
– Что, не было аллергии? – сердито спросил Наполеонов.
– Думаю, что нет, – отозвалась Волгина и потянулась к сотовому. Через несколько секунд она с кем-то поздоровалась, а потом спросила:
– Извините Вероника, что тревожу вас. Вы не знаете, у Анатолия не было аллергии на шерсть животных? – Получив ответ, она секунды две помолчала, потом уточнила: – Вы уверены? Спасибо.
– Ты Хованской звонила?
Мирослава кивнула.
– Лучше спросить у родителей, – сказал Шура.
– Спроси завтра у отца. Антонину Ивановну не надо лишний раз тревожить.
– Ладно, – вздохнул Шура, – я сам не понимаю, что ли.
– Ну, ладно, утро вечера мудренее, как говорит народная мудрость. – Мирослава покосилась на Мориса, но тот сделал вид, что к нему это не относится.
Однако о деле они больше не говорили. Шура ближе к ночи засобирался домой.
– Чего это ты надумал на ночь глядя? – спросила Мирослава.
– Не могу же я совсем носа домой не казать. Так родная мать забудет, как выглядит ее сын.
– Она у тебя золотая, – сказала Мирослава, – просто сокровище.
– Сам знаю, – проговорил Шура, направляясь к выходу.
Рано утром Мирослава стала собираться в дорогу.
– Можно я с вами поеду? – спросил Морис.
– Если хочешь. – Она повернула голову и посмотрела на него.
– Хочу. На какой машине поедем?
– На «Волге».
– Поведете вы?
– Да.
Когда они садились в машину, Дон сидел на крыльце и тихо постукивал хвостом. Жаль, что он не умел говорить по-человечески, иначе хозяева узнали бы много нового…
Тимофея Ивановича они нашли на скамейке возле дома. Дед был занят тем, что плел из гибких прутьев корзину.
– К тихой охоте готовитесь? – спросила Мирослава поздоровавшись.
– Нет, это не себе, соседка баба Дуня попросила. У самих-то у нас всяких корзин полно.
– Баба Дуня, – встрял внук Ивановича, – дед, какая она тебе баба, если она тебя на десять лет моложе?
– Ну не мужик же она, – рассудительно ответил дед.
Внук рассмеялся и скрылся в доме.
– Вот так и учат деда, – пожаловался он Мирославе и Морису, – молоко на губах не обсохло, а туда же, указывать норовят.
– Тимофей Иванович, а мы к вам по делу приехали, – сказала Мирослава.
– Знамо, что по делу, так-то навестить старика молодым некогда.
Волгина пропустила его ворчание мимо ушей, а Морис хранил молчание. Из-за чего дед покосился на него и подумал: «Уж не немой ли? Хотя вроде нет, „здравствуйте“ же сказал…»
– Вы рассказывали мне и полиции о человеке, с которым столкнулись недалеко от стоянки.
– Помню, говорил.
– Вот посмотрите. – Мирослава достала фотографию.
– Так это же девки, – пробурчал дед и вдруг замер, – ну-ка погодите-ка.
Мирослава отдала фото в руки деда.
– Так вот же оно! – Дед ткнул пальцем в изображение Тамары.
– Вы, Тимофей Иванович, говорили, что тот некто был бесполым…
– Ну…
– А у этой девушки большая грудь.
– Титек не было… Не мог я этого не заметить!
– И что же?
– Она это! Ей-богу она! Чтоб мне с места не сойти! – горячился дед.
– Спасибо вам, Тимофей Иванович, – сказала Мирослава, – вы нам очень помогли.
– Но только я и сам понять ничего не могу.
– Как-нибудь разберемся.
Морис сходил к машине и вернулся с сумкой.
– Это вам, – обратился он к старику.
– Что это? – засуетился дед.
– Так, небольшие гостинцы.
– Оно, конечно, спасибо. Но избалуете ведь старика. А в избу зайдете? Хоть чаю попить?
– Чаю в другой раз, – Мирослава тихонько дотронулась до руки деда, – а вот водички попить не откажемся.
– Так я сейчас принесу, у меня родниковая, холодная, сладкая.
Дед скрылся в доме и вскоре появился с двумя кружками, всклень наполненными ледяной водой.
Мирослава отпила глоточек.
– Ой, зубы ломит.
– Так только внук принес. Пейте потихоньку, она полезная.
Морис тоже сделал маленький глоток. Вода была и вправду холодной, но удивительно вкусной.
– У нас есть пустая фляга? – спросила Мирослава Миндаугаса.
Он кивнул.
– Неси!
– Вы не возражаете, Тимофей Иванович, что мы с собой вашу воду увезем?
– Какой там! – взмахнул тот руками. – Если хотите, я вам ведро дам.
– Нет, ведро не надо, – рассмеялась Мирослава. – Мы эту будем смаковать по глоточку.
Когда машина детективов скрылась из вида, дед Тимофей заглянул в привезенную ими сумку и тихо ахнул. Чего там только не было. Баночку черной икры он решил припрятать до Нового года. А разглядывая баночку щучьей икры, заулыбался – этой он и сам бы им дал и не за деньги 50 грамм, а полкило за просто так. Они с внуком любили ходить на ночную рыбалку, и щуки были их нередкой добычей. Икру дед солил сам. И сейчас в холодильнике у них стояли две литровые банки.
– Эх, – стукнул он себя по лбу, – не сообразил я им дать с собой. То-то бы обрадовались. А теперь, когда приедут…
Мирослава же с Морисом пребывали в недоумении из-за фотографии. Теперь они знали, что дед в тот роковой день видел именно Тамару, одну из близких подруг погибшей Саши. И в то же время ее внешность слишком женственная для того, чтобы ее назвать Оно.