От ее слов в моем воспламененном воображении фейерверком вспыхнули фантазии о победах. Каждая девчонка в моей команде сейчас представляла себя в форме сборной Аргентины на чемпионате мира или в цветах профессиональной команды.
Как мало нужно было, чтобы из нашей искорки веры разгорелось пламя. Как мало нужно было, чтобы вера превратилась в стремление, в честолюбие. В эту минуту каждая из нас ощутила себя чуточку сильнее и значимее.
Наконец сеньора Алисия хлопнула в ладоши и вернула нас с небес на землю.
– Ну а теперь – игра. Начинайте разминку. Девочки Габи уже готовы.
Команда пустилась бегом по полю – все, включая нашу новенькую, блондинку Руфину. Роксана кинула мне многозначительный взгляд, но тут сеньора Алисия подозвала меня к себе.
– Это Камила Хассан, мое прошлогоднее открытие, – сказала она сестре. – Она еще и отлично говорит по-английски. Мечтает учиться в университете в Штатах, но сама понимаешь, что это…
– Невозможно, – закончила за нее миссис Тапиа. Повернулась ко мне и сказала по-английски: – Итак, вы и есть тот неограненный алмаз. Алисия присылала мне видео с чемпионата – я под сильным впечатлением.
– Благодарю вас, – ответила я со всей возможной уверенностью. Пару таких приемчиков для разговоров со скаутами и рекрутерами я усвоила, наблюдая за Пабло и отцом. – В тот день мы все играли волшебно. Удача сама шла в руки.
Я надеялась, что миссис Тапиа впечатлил мой американский выговор. Сеньора Алисия одобрительно улыбнулась. Ее сестра пристально изучала меня. Через секунду-другую я отвела глаза, чтобы ее не оттолкнуло отчаяние, которое явно в них читалось.
Несколько девчонок из моей команды замедлили бег, норовя подслушать, но язык у меня не ворочался, и все слова, которые помогли бы произвести впечатление, застряли во рту, словно камни. Когда мы играли, мы все были равны. Все были единым целым. А сейчас, когда заговорила по-английски, как-то обособилась – и это было скорее неприятно.
Сеньора Алисия положила одну руку на плечо мне, другую на плечо сестре и сказала:
– Хорошая игра говорит сама за себя, и слова излишни. Фурия, иди играй и покажи моей сестре, что достойна места в профессиональной команде, – скажи это на нашем родном языке, языке футбола!
Я улыбнулась и выбежала на поле – спеть песню без слов, песнь пленницы, бурлившую у меня в душе. Женщины из моего рода поколениями ждали, когда настанет этот час. Я стала их медиумом.
16
Во мне словно переключился какой-то рубильник – Фурия вышла на передний план, отодвинув Камилу. Теперь та сидела и наблюдала за игрой, спокойно сложив руки на груди и довольно посмеиваясь.
Американки пожаловались, что мяч недостаточно накачан и поле неровное. При других обстоятельствах я бы, возможно, смутилась. Но не сейчас. Сейчас пришло время показать им, на что мы способны. Мяч повиновался мне, как послушный ловчий сокол. Он следовал за мной, потому что я обращалась с ним хорошо, берегла его, дорожила им. И, что самое главное, я позволяла ему петь свою собственную песню. Все мои девчонки заискрили энергией, и, хотя пока что никто не забил ни одного гола, по американкам уже было понятно: они нас побаиваются.
Но все-таки выкладываться в игре на полную катушку я до бесконечности не смогу. Нам с командой нужно как можно скорее забить гол, а потом до конца игры уйти в глухую оборону.
Я знала, что выпендриваюсь, но все-таки картинно исполнила финт «радуга»: подцепила мяч ступней и пнула пяткой другой ноги, так что он пролетел над головой противницы под номером пять в самой середине поля, а потом тихонько воскликнула: «Оле!» – чтобы меня услышала только она. Я мчалась, чувствуя, как ее дыхание обжигает мне затылок, однако нагнать меня и отомстить она так и не смогла. Я была гораздо проворнее. Послала мяч Яэль, но та была в офсайде.
Вратарь янки выбила мяч на нашу половину поля. Мабель была уже наготове – приняла его грудью и промчалась с ним сквозь линию из трех защитников противника. Руфина в это самое время оказалась на идеальной позиции. Я передала мяч ей, и Руфина великолепным ударом, достойным подборки лучших голов FIFA, отправила его в ворота противника. А потом громко, торжествующе завопила. Все остальные наши девчонки тоже хрипло заорали от радости, да так, что вспугнутые воробьи стайкой взвились с деревьев.
– Браво, Камила! – раздался откуда-то с бровки поля голос Диего.
Я вышла из транса, и Фурия исчезла, как вспугнутая кошка. Да, я бежала на середину поля, чтобы ударить по мячу, но взгляд мой перебегал по толпе зрителей – в поисках Диего. Я отвлеклась.
– Осторожно! – крикнула мне Роксана.
Но было слишком поздно. Левой ногой, той самой, у которой был «волшебный удар», я угодила в выбоину – причем раньше эту треклятую яму мне удавалось благополучно огибать. В лодыжке полыхнула жгучая боль. Я рухнула на землю, и все мои грезы о будущей славе погасли, словно задутая свеча.
С обеих сторон послышались вздохи, участливые возгласы, ругательства и молитвы на испанском и на английском – сочувствовали не только мои девчонки, но и американки. Потом наступило напряженное молчание.
Только не сейчас, мысленно взмолилась я, обращаясь к святой Корреа. Я отнесу на твой алтарь воды, даже святой воды, но только не сейчас, я готова отдать свое сердце на блюде, пожертвовать пять лет жизни, лишь бы не получить сейчас травму.
Сеньора Алисия в считаные секунды очутилась рядом со мной.
– Не шевели ногой, – скомандовала она и скатала мой носок к щиколотке, чтобы осмотреть поврежденное место. И хотя пальцы у нее были чуткие и мягкие, мышцы у меня сжались от боли. – По-моему, перелома нет, – сказала сеньора тренер, но покачала головой. – Я выведу тебя с поля.
Она бережно помогла мне подняться и отвела за боковую линию. Скамьи здесь не было, так что я села прямо на сырую землю. Шиповки порвались, и большой палец торчал наружу. Ну вот, теперь нужны новые…
Американки и мои девчонки посмотрели на меня с жалостью, но игра возобновилась. Я наблюдала, как Роксана защищает ворота, но лица ее мне было не разглядеть. Миссис Тапиа перешептывалась с сеньорой Алисией – о чем именно, я не разобрала, но и так было ясно, что они разочарованы.
У меня был шанс, и я его провалила. Я оглянулась через плечо, высматривая Диего, но не увидела его. Без меня команда играла уже не так сплоченно, и американки забили нам гол, второй, третий.
Фурия спряталась в самый потаенный уголок моей души. Теперь я ощущала и аммиачный запах собственного пота, и жжение ссадин на коже. Заболело сразу все, каждая царапина, след от каждого удара, пинка, толчка локтями под ребра. В боку кололо так, что трудно было дышать, а потом меня замутило, и я без церемоний сплюнула на землю.
Через несколько минут янки забили нам еще гол, и сеньора Алисия дала свисток – игра была окончена. Несколько американок запрыгали с победными воплями, но вскоре обе команды уже обменивались рукопожатиями и поцелуями в щеку. Яэль и Руфина разговаривали, стоя посреди поля, и к ним направился Лучиано. Собрали свои одеяла и складные стулья родители, а сеньора Алисия пошла пожимать всем руки.
Я с трудом поднялась и, когда начала складывать вещи в рюкзак, увидела Диего – он смотрел на меня с угла поля, встревоженный и хмурый. На ресницах у меня вскипели слезы. Я крепко сжала губы, чтобы не разреветься. Вот еще не хватало – раскиснуть на глазах у всех. И особенно у него.
Диего зашагал ко мне, однако с другой стороны послышались шаги сеньоры Алисии и ее сестры, и я отвернулась от него.
– Вы как, целы, Камила? – спросила Габи. – Все шло просто великолепно, пока вы не упали.
– Ты же записала на видео тот ее гол, я надеюсь? – спросила сеньора Алисия, стоя между нами. Голос у нее был раздраженный. Я знала, что она на меня не сердится, но ведь я сама виновата – позволила себе отвлечься.
– Записала, – подтвердила миссис Тапиа. – Жду не дождусь возможности подольше полюбоваться вашей игрой в декабре, Камила. Договорились?
Я кивнула, потому что если бы открыла рот – разрыдалась бы.
Между тем на поле все бурно общались, и видно было – языковой барьер им не помеха. Роксана, похоже, обменивалась телефонами и адресами с девчонкой-вратарем американок, а потом они сделали совместное селфи.
– Давайте-ка сфотографируемся все вместе! – громко объявила сеньора Алисия, взяла меня под руку, и я, хромая, прошла в центр группы.
Одна из мам взяла телефон сеньоры тренера и принялась снимать. Но у меня не получилось изобразить даже подобие улыбки, не то что улыбнуться от души.
Ко мне снова подошла миссис Тапиа.
– Иногда что-то случается не без причины, – сказала она. – Теперь вы должны потрудиться, чтобы преодолеть эту травму.
Сеньора Алисия дала мне бутылку холодного «Гаторейда» с изотониками и положила руку на плечо.
– Габи, наша Фурия вернется еще сильнее, чем была, даже если это будет мое последнее достижение в жизни.
От ее уверенности и я приободрилась.
– У вас удар, которому невозможно научить, – сказала Габи, щурясь, будто тщательно подбирала слова. – Вы от природы наделены esa picardía… в английском нет подходящего выражения, но «талант» будет ближе всего. Смекалка и спонтанность – я редко вижу их в американских спортивных академиях. Вы играете как Неймар в женском обличье.
– Неймар? – переспросила я и напряженно наморщила лоб.
Миссис Тапиа поспешно добавила:
– Неймар в годы его игры в «Сантосе»… Вы-то слишком молоды и не можете помнить, но он творил на поле чудеса. И что-то от этого волшебного дара я вижу в вас.
– Нам просто необходимо, чтобы ты выздоровела, – добавила сеньора Алисия. – И была неукротима. И несгибаема.
Даже если я буду неукротима и несгибаема, в мире полным-полно талантливых игроков. И Габи наверняка попадутся девочки еще одареннее меня. Сколько раз я слышала, как отец внушает Пабло, что таланта мало, нужно еще трудолюбие! Я готова была на все, лишь бы доказать сеньоре Алисии, что она не напрасно верит в меня.