Я сжала его руку.
– Принесло удачу?
– Ну да. – Диего посмотрел на меня так пристально, что я потупилась. – Ты на поле просто… сплошное волшебство. От тебя идет такая радость… – Он потеребил край пледа. – Ты как Месси или Дибала, только в женском обличье. Еще когда ты играла с Пабло и со мной, из тебя получался неплохой защитник. Но я и не представлял, что ты настолько крута. Почему ты мне не рассказывала?
От похвал Диего и от прохладного ночного ветерка по коже у меня побежали мурашки. Я обхватила себя руками.
– Я не Месси и не Дибала. И даже не ты. Я как Алекс Морган. Как Марта. Моей команде не сравниться с тобой, но настанет день, и я сыграю в Штатах с этими футболистками.
У Диего расширились глаза.
– Ты вообще знаешь, кто такая Марта?
– Пятикратная обладательница «Золотого мяча», – ответил он. Теперь уже я вытаращила глаза. – Детка, конечно, я знаю, кто такая Марта. Я с ней общался в Монако месяца два назад.
По реке прошла баржа, и через несколько секунд от нее на берег набежали маленькие холодные волны и лизнули мне ноги. Я сто лет не купалась в реке!
Диего лично общался с Мартой. В Монако.
– Вот поэтому ты и рвешься играть в Штатах? – спросил он. – Потому что Марта сейчас там?
– Марта – лишь одна из причин, – ответила я. Надо же, он даже знает, где она играет. Пабло вот не в курсе. – В интервью она сказала, что переходит из Шведской в Североамериканскую лигу, потому что там играют лучшие футболистки мира. Ну и вообще, английский выучить все-таки полегче шведского, а?
Диего улыбнулся и жестом показал мне – продолжай, слушаю.
– Я всегда хотела играть.
Не засмеет ли он меня? Нет, лицо спокойное и серьезное.
– У них лига профессиональная. Но представь… – Я не знала, как лучше объяснить, однако Диего терпеливо ждал, пока я соберусь с мыслями. – Я понимаю, что слишком забегаю вперед, но если хорошо выступлю на Южноамериканском кубке, то, возможно, меня пригласят в профессиональную команду. Даже в Национальную лигу женского футбола… – Я изливала Диего свои мечты и так разволновалась, что стук сердца отдавался в ушах. – Конечно, это не «Ювентус», понимаю.
Диего сжал мою руку.
– Когда-нибудь все сбудется, Камила.
– Звучит глупо, но я хочу играть.
– И будешь, Ками. – Он снял свой браслет-ленточку, алый талисман на удачу, и завязал у меня на руке. – Просто продолжай бороться, даже если сейчас больно. Копи силы. Ты справляешься сама. Подумать только, я-то считал, что возвращаюсь спасать тебя, а ты тут сама прекрасно себя спасаешь.
Я тоже стиснула его руку в ответ.
– Так ты ради этого вернулся, Титан? Чтобы спасти меня? – Хотела, чтобы вышло игриво, шаловливо, будто я флиртую и подзадориваю, но, как всегда, прозвучало серьезно – голос у меня низкий и хрипловатый. И я все не могла отвести взгляд от губ Диего.
Он придвинулся ко мне, и вот мы сидели плечом к плечу. Я провела кончиком пальца по его татуировке в честь нашего района, он наклонил голову, и мы соприкоснулись лбами. Я робко положила ладонь ему на загривок. Под влажными кудрями кожа была разгоряченная. В телефоне тихонько наигрывала музыка. Я набрала в грудь воздуха, точно готовясь нырнуть в водоворот Параны. Когда вынырну – прежней мне уже не бывать.
Я поцеловала Диего, чувствуя, какие мягкие и горячие у него губы. Он ответил на поцелуй. Мы оба прерывисто выдохнули, и он отстранился.
Хотя ночное небо затянули тучи, я все равно видела созвездие Южного Креста и весь Млечный Путь – они отражались в глазах Диего. Я схватила его за потертую футболку и притянула обратно к себе. Он закрыл глаза, но я боялась, что, если тоже закрою, пропущу что-нибудь. Еще несколько мгновений – и я уже не могла противиться желанию. Водоворот затягивал, я отдалась течению. Я даже не умела плавать. Веки опустились сами собой. Диего обнял меня за талию. Еще миг – и мы уже стояли на коленях лицом друг к другу, плед скомкался, матэ опрокинулся, позабытый. Фурия встретила в Титане равного себе. Дремавшая внутри меня богиня натянула свои путы до отказа и порвала их. Вместе с ней мы цеплялись за этого мальчика, который пришел, чтобы перевернуть мой мир. Мои губы пропутешествовали по его шее, кожа познавала кожу. Его ладони жгли мне спину и скользили от талии все выше и выше.
За мгновение до того, как я сбросила футболку, в голове у меня прояснилось и я вспомнила, что мы в общественном месте. Диего-то ничего не грозит, но, если нас увидит хоть одна живая душа, мне просто крышка. Я разобью маме сердце. Отец возненавидит меня и будет мной помыкать. Роксана решит, что я предала все, ради чего так старалась.
– Te quiero, – жарко прошептал Диего мне в ухо, задыхаясь.
Я положила ладони ему на грудь и мягко оттолкнула.
– Не лги мне.
– Если тут кто и лжет, так это ты, Фурия. Кто научил тебя так целоваться?
Ага, сейчас, скажу я ему, что он у меня единственный.
Я засмеялась и поддразнила его:
– А тебя кто?
В ответ он поцеловал меня снова… и снова… и снова.
– Ох, колени замучили, – сказал он, когда мы прервались, чтобы перевести дух. Упал на песок и увлек меня за собой. Притянул так, что я развернулась к нему спиной, и крепко обхватил руками. Его сердце стучало у меня между лопаток.
– В «Ювентусе» у нас всегда говорят: жизнь – она что шахматы. Любовь – черное и белое, а ничего посередине не бывает. Ками, я любил тебя всю жизнь. Не могу больше изображать, что нет. Больше не могу. – Он повернулся и снова поцеловал меня, на этот раз совсем легко и нежно, будто в нашем распоряжении была вечность и он не улетит завтра. Но он улетит.
– Что будем делать? – тихо спросила я – слабым эхом отчаянных и надрывных воплей Фурии.
– Есть план, – сказал Диего.
И дальше к каждой его фразе я ставила точку поцелуем, пока тяжелые капли дождя крестильной водой падали на нас из брюхатых туч.
18
В конце концов дождь прогнал нас с пляжа. Диего помог мне дохромать до машины. Волшебные минуты у реки ушли в прошлое. Мы унесли с пляжа плед, свою обувь, принадлежности для матэ, песок и что-то еще. Что-то, из-за чего во мне все ныло каждую секунду, когда я не касалась Диего.
Раскат грома сотряс машину. Диего посмотрел на меня. Его мокрые кудри прилипли ко лбу, мускулистые руки покрылись гусиной кожей от холода. Когда он успел снять футболку?
Я посмотрела на часы на приборной панели.
– Предки меня убьют.
– Я поднимусь с тобой и все объясню. Ну, то есть они и так наверняка догадались. Я же сказал им, что приехал за тобой. – Диего легонько чмокнул меня в лоб.
Огонь безрассудной страсти прогорел, и из-под пепла восстала прежняя Камила, не сожженная этим пламенем.
Я кое-как вывернулась из рук Диего.
– Погоди. Мы никому ничего сообщать не будем.
– Но почему?
Диего знаком с моими родителями, но поймет ли он, если рассказать ему о выволочке, которую устроил мне папаша после того, как Диего сводил меня на свидание? Или о том, как мама на следующее утро читала мне нотацию?
– Диего, я…
«Скажи, скажи это», – заклинала Фурия у меня в голове, и ей вторил бешеный барабан моего сердца. Но я не могла признаться, что люблю его. Признаюсь – моментально стану беззащитна, а еще, боюсь, натворю такого, о чем мы потом оба горько пожалеем. Девушка, которой Диего признался в любви, – сильная, победительница. Она выковывает собственное будущее. Она продолжает бороться. Если он спасет меня, если я все ради него брошу, я перестану быть девушкой, которую он любил. Перестану быть собой.
Диего не мешал мне размышлять. Он нажал кнопку подогрева, и вскоре от моего кресла пошло тепло.
– Если не хочешь, то и не обязана никому говорить, – сказал он наконец. – И как тебе живется с такой кучей секретов?
Диего никогда не умел скрывать свои чувства. Я, конечно, не знаток языка любви, но даже мне было понятно, что она написана у него на лице. У нас в семье любовь всегда служила оружием, которое ловко обращали против слабых, норовя ранить в самое уязвимое место. Я не допущу, чтобы мои родители использовали любовь Диего таким гнусным образом.
– Послушай, – сказал он. – Я не могу просить, чтобы ты подождала меня. Ты не из тех, кто будет вязать шарфик, сидя на пристани, как девушка из Сен-Блас.
– Почему, интересно, ждет и сходит с ума всегда девушка? – раздосадованно вздохнула я.
– Но я подожду тебя, Ками. Подожду, пока ты будешь готова дать мне шанс.
– Это ты сейчас так говоришь.
Сверкнула молния, я успела сосчитать до трех, и потом прозвучал раскат грома.
Диего будет ждать шанса. Ждать меня. Пока я не буду готова. Все мои фантазии о Диего обычно достигали таких романтических высот, что сказать стыдно, но вот ни о чем подобном я даже не мечтала.
Он взял с заднего сиденья сверток и вручил мне. Мы так и не распаковали его на пляже, и теперь обертка была промокшая и вся в песке.
– Хотел подарить тебе это с самого дня приезда.
Я осторожно подцепила пальцем липкую ленту, но Диего сказал:
– Порви бумагу – на удачу.
Блестящая желто-синяя подарочная бумага явно была дорогущая, рвать было жалко, но я послушалась и извлекла плоскую белую картонную коробку. От нее упоительно пахло чистотой и свежестью, как в торговом центре. Этот запах – запах Европы – заполнил весь салон. В коробке оказалась шелковистая футболка.
– Что это?
– Достань и увидишь.
Я развернула футболку. Дорогая ткань холодила пальцы, как вода. Настоящая футболка «Ювентуса», да еще и «Адидас», со всеми печатями и этикетками, а на ней – номер «двадцать один» и над ним мое имя – «Камила».
– Если бы я заранее знал все, – тихо сказал Диего, – то заказал бы надпись «Фурия». Знаешь, у них есть женская команда. Может, когда-нибудь…
В мгновение ока я представила наше будущее, как кино. И эхом ответила:
– Может быть…
Вот бы Диего увез меня куда-то сию минуту, пока у нас есть шанс! Я так отчаянно хотела его, что готова была прямо сейчас, на заднем сиденье машины. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и в глазах его я прочитала то же откровенное дикое желание. Но не успели наши губы слиться, как у него зажужжал телефон. Первым моим порывом было сказать Диего: «Да ну его». Мы не могли сейчас остановиться. Но Диего глянул на экран, и глаза у него встревоженно округлились.