– Отлично, – ответила миссис Тапиа. – Значит, я поговорю с ней подробнее о том, где мы тебя поселим и какие документы потребуются. Ну а пока у тебя есть какие-то вопросы?
Я брякнула первое, что пришло на ум:
– Какие цвета у команды?
Миссис Тапиа рассмеялась.
– Темно-синий с желтым, совсем как у «Сентраля».
Собирая вещи, я обнаружила в ящике тумбочки у кровати ту самую открытку-иконку с Корреа-покойницей. Вечером накануне моего отлета мы с Роксаной наведались к святилищу Корреа на Кордовском шоссе. Я поставила бутылочку воды рядом со множеством таких же, теснившихся на алтаре, а рядом положила новехонький футбольный мяч. Когда-то я просила святую Корреа о чуде, и вот теперь моя жизнь стала чудом. Лучшая подруга рядом, мама наконец-то свободна, а я получила шанс вступить в американскую футбольную команду. И все-таки где-то в глубине души я жаждала большего. Я положила рядом с мячом старый желтый леденец.
Потом мы с Роксаной пешком пошли домой, купаясь во влажной жаре. Вокруг меня пышно зеленел, распускаясь на глазах, город.
В монастыре Доброго Пастыря я отдала Карине стопку старых, любимых, зачитанных книг.
– Это все мне? – спросила она.
– Все тебе, Карина.
Чистые слова Лауры, Альмы, Марии Елены и Эльзы, фантастические королевства из книг Лилианы, стихи Альфонсины и даже чувствительные романы колониальных героинь Флоренсии – все это сформировало меня. Все они показали мне, что я способна совершить небывалое. Ощущение, что чудо возможно, что тебе всегда откроется путь вперед, – вот что подарили мне аргентинки, которые боролись за свободу задолго до моего рождения, задолго до того, как Вселенная задумала выпустить меня в земной мир и звезды сложились особым образом. В этих книгах жили частички души маленькой Камилы, какой я была когда-то. И я надеялась, что они проведут Карину ее собственной дорогой – к ее невероятным мечтам.
Я не знала, как запечатлеть в памяти аромат спелого белого винограда, разросшегося на пустом парковочном месте рядом с домом. Или сценку со стайкой ребятишек, которые играли с осликом, изображая, будто он – благородный скакун. Или гомон, с которым на следующее утро все наши соседи высыпали к подъезду – проводить меня напутствиями и аплодисментами, будто я улетала на Луну. Один из соседей включил «Прощай» Густаво Серати: «Сумеешь сказать прощай – значит, сумеешь расти, сумеешь печали забыть – сможешь к мечте идти». Мне хотелось собрать на память звезды с неба, чтобы на новом месте, в новой квартире наклеить на потолок созвездие Южного Креста – и никогда не сбиваться с пути. И все-таки я попыталась сохранить в своем сердце все.
Маленький аэропорт Фишертон был почти безлюден. Стена у туалетов была обклеена плакатами с пропавшими девушками и девочками. Юные, невинные лица, порой совсем детские. Я видела их. Я прочла все имена.
Мама, Роксана, Карина, сеньора Фонг и сеньора Алисия расцеловали меня на прощание – и я все равно что получила благословение. А еще мама сфотографировала меня и выложила фото в интернет с подписью: «Футболистка Фурия».
– Звони каждый вечер! – настойчиво попросила она и сглотнула. – Te quiero, доченька.
– И я тебя люблю, мамуля.
Подхватив багаж, я направилась к выходу на посадку. Пока эскалатор уносил меня ввысь, все махали мне.
В самолете из Буэнос-Айреса в Майами я разговорилась с парнем – мормонским миссионером, который возвращался домой в Юту. Узнав, что я из Росарио, он показал мне свою футболку «Сентраля» и сказал:
– Мне ее подписали Пабло Хассан и Диего Феррари! Встретил их на поле, они играли там, как два пацаненка. Ты когда-нибудь с ними пересекалась?
Я помотала головой, потому что говорить не могла.
На иммиграционном контроле полицейский на секунду-другую замешкался, прочитав мою арабскую фамилию. В конце концов визы и письма́ из футбольного клуба оказалось вполне достаточно и меня впустили в Штаты. А у подножия эскалатора, который вел к выдаче багажа, меня уже поджидала миссис Тапиа.
– Добро пожаловать, Фурия!
Эпилог
Семь месяцев спустя
Иногда я просыпаюсь – горло пересохло, руки стискивают футболку «Ювентуса». Просыпаюсь от того, что мне снова приснился быстроногий парень с мягкими губами, и удивляюсь, отчего воздух такой сухой, отчего утро такое тихое. А потом вспоминаю, где я, и все эти полгода, нет, больше, чем полгода, пролетают перед глазами, как невероятное кино.
Я покинула Росарио, но Росарио не покинул меня. Диего был прав. Невозможно любить два места одинаково сильно. Мне нравятся величественные заснеженные горы Юты, но я скучаю по бескрайним равнинам и широкой реке.
Команда наша тренируется на красивом поле из дерна. Девчонки постоянно жалуются на это покрытие, и я их прекрасно понимаю – на ногах у меня полно шрамов, это дерн расписался в своей брутальности. Но в сравнении с футбольным полем в парке Иригойен, с его выбоинами и сыростью, дерн – просто райские луга.
Пока играют американский гимн, на огромном экране мелькает лицо миссис Тапиа. Когда она щурится, то невероятно похожа на сеньору Алисию, и у меня сжимается горло. Сегодня мы играем против команды «Орландо Прайд». Я выступлю против Марты.
Когда объявляют мое имя, весь стадион взрывается приветственными криками.
– Болельщики любят тебя, Фурия, – кричит мне миссис Тапиа.
Маленькие девочки и мальчики щеголяют в спортивных футболках с моим номером и именем. Взрослые радостным криком встречают каждый мой гол. Я слышу в голове мамин голос: «Жизнь – как колесо». Солнце ярко светит из-за вершин гор Уосэтч, а я выбегаю на середину поля, чтобы присоединиться к своей команде. В Росарио «Сентраль» играет первый матч сезона. И в «Ювентусе», и в национальной команде Диего продолжает бить все рекорды. У прессы иссяк запас хвалебных эпитетов в его адрес. Сейчас он коротко подстригся и больше похож не на титана, а на ангела мщения.
Глубокий вдох. Я призываю духов своих близких. Бабушку Елену, андалусийку с разбитым сердцем, полным сожалений. Русскую прабабушку Изабеллу с ее подушками, собственноручно расшитыми поговорками. Матильду с ее упрямством. Маму с ее вновь обретенной свободой. Ведь мама-то открыла собственное ателье и поселилась с тетей Грасиелой в центре города. Я призываю свою новорожденную племянницу, малышку Лейлу, и ее чистые глаза. Роксану и нашу нерушимую дружбу, пусть мы теперь и в разных командах. Эду и всех пропавших, убитых, загубленных девочек, да почиют с миром их души. Карину, которая набирается сил. Всех безымянных женщин с моего фамильного древа, даже тех, кто попал туда против своей воли, кто не хотел быть среди моих предков. Во мне пылает их воинственное пламя. Я прошу их поделиться со мной проворством, смекалкой, жаждой жизни.
Свисток судьи сигнализирует о начале матча, и я даю себе волю. Месяцы профессиональных тренировок и спортивного питания – и я сильнее и быстрее, чем была когда-либо. Я лечу по полю, будто у меня стали длиннее ноги. Может, это потому, что я перестала лгать, – ведь у лжи-то ноги коротки. И теперь никто не сумеет меня остановить, только я сама, а я останавливаться не намерена. Я сражаюсь за каждый мяч, и, хотя не всегда выигрываю, ни у кого не повернется язык сказать, что я берегу силы. Здесь, на поле, я вкладываю в игру всю душу. Я радуюсь тому, на что способно мое тело, и ценю его необычную красоту. Глаза болельщиков прикованы ко мне, и я ощущаю себя богиней. Мой пас – и одна из наших забивает гол. Мы выиграли! Я смеюсь: американки так забавно выговаривают «Фурия», с таким раскатистым «р», но они очень стараются. А я запоминаю каждый момент матча, чтобы потом пересказать его Роксане, когда мы, как обычно, созвонимся вечером.
Когда я наконец ухожу со стадиона и иду к своей машине (да, у меня теперь своя машина!), ко мне подбегают две девчушки-латиноамериканки. Им, наверное, лет по девять, и обе в розовых футболках с моим именем и номером. А по плечам у них прыгают косички в ленточках. В футболе, этой прекрасной игре, есть место всему девчачьему. Это я усвоила уже здесь и признательна за такой подарок, потому что никогда не воспринимала его как само собой разумеющееся.
– Можно нам автограф? – спрашивает одна из девчушек.
– Конечно, chiquita! – И я подписываю им футболки. – Всегда гордитесь тем, что играете как девочки.
Они убегают. Их поджидает папа. Хлопает по ладошке одну, вторую. Благодарно машет мне, потом берет дочек за руки и уводит. Вот повезло им с отцом!
– Камила, пока! Отлично сыграли. – Это миссис Тапиа из своего красного кабриолета.
Едва я сажусь в свою машину, как звонит мобильник. Он вызванивает мелодию, которая мгновенно переносит меня домой. «Такая любовь, как у воина, умереть не должна никогда». Я дослушиваю ее до конца, мелодия умолкает, потом раздается снова – упрямо и настойчиво. На дальнем конце парковки Нурия, испанка, моя соседка по квартире, разговаривает с девушкой, которая неизменно приходит на каждый ее матч. Мобильник заливается. Наконец я роюсь в сумочке. На экране высвечивается улыбающееся лицо Диего, но я не отвечаю на звонок.
Два часа назад, когда все мои мысли были заняты только предстоящим матчем, Диего прислал сообщение, и я сначала хочу прочитать его. Набрав в грудь воздуха, я ныряю в водоворот.
Салют, Камила. Не знаю, получишь ли ты это сообщение, но недели две назад мне приснилось, что мы с тобой пьем матэ и едим плюшки у Доброго Пастыря. Во сне мы говорили о футболе – о чем же еще? – а под конец ты меня обняла. Все было совсем как наяву. Мама Ана говорит: иногда наша душа находит друзей, пока сами мы спим. А мы с тобой всегда были прежде всего друзьями, и я по тебе ужасно скучал. Вчера я ложился спать и мечтал увидеть тебя во сне. А перед этим посмотрел в интернете запись твоего гола на прошлой неделе. Ты великолепна. Ты все правильно решила, и я всегда буду сожалеть, что нагородил тебе таких сложностей. Прости, пожалуйста. Через две недели «Ювентус» отправится в турне по Штатам. У нас Матч всех звезд – MLS – в Юте, прикинь! Вот так совпадение. Не обижайся, но мы соби