Николаос не смог объяснить грекам, что такое Буренка как ранее долго не мог растолковать и значение своего прозвища Неваляшка. На это не было времени. Тренировка подходила к концу, наступал вечер – на острове быстро темнело. К тому же Троян торопил – сеанс радио-связи с Фессалией, где располагалась подпольная советская военная миссия, был назначен на шесть вечера.
Когда Катерина в последний раз легла на позицию, инструктор расположился рядом. Он смотрел в бинокль и тихим голосом управлял стрельбой:
– Видишь в прицел банку? Самое главное – задержать дыхание и плавно нажать на курок. По неподвижной цели стреляют именно так. Не резко. Не спеши. Спешить в таком деле не стоит. Она никуда от тебя не денется.
– А если он будет бежать? – вдруг спросила Катерина.
– Кто?
– Этот эсэсовец, что убил моего отца. Если он будет бежать?
– Если мишень передвигается, то надо будет действовать иначе. Научу тебя потом стрелять дуплетом. С небольшим упреждением. Ясно? А сейчас надо попасть в цель.
Она задержала дыхание и попала точно в мишень. Банка взлетела с камня и пропала в бурлящем потоке водопада.
Все присутствующие удивились, а Троян даже поаплодировал.
– Ну все! Солнце скрылось за скалами, стрельбище больше не пригодно для тренировки. Всем в расположение лагеря, а ты, Коля, готовь рацию.
Скоро Николай вышел на связь с центром в Фессалии. Группа получила приказ от руководителя советской резидентуры убыть в распоряжение генерала Стефаноса Сарафиса, одного из главных военачальников Сопротивления, сформировавшего несколько боеспособных дивизий из разрозненных отрядов. В Фессалии возродилась знаменитая бригада греческой кавалерии, в распоряжении партизан ЭЛАС появились орудия и даже собственный флот.
Там, на континенте, специалисты вроде Трояна и его группы были нужнее. Их знания и боевой опыт требовались партизанской армии, окрепшей за два года настолько, что советская военная миссия и конкурирующая с ней английская разведка готовы были признать – греки могли справиться с оккупантами и без помощи союзников. К тому же зачастую союзники действовали вовсе не бескорыстно, иногда даже мешали, думая о том, кому достанется Греция после выдворения вермахта. Бедную Элладу, разделенную Германией, Италией и Болгарией, теперь делили Черчилль и Сталин…
Глава 18. Гранат
Троян, Неваляшка и остальные русские паковали вещмешки, собираясь в дальнюю дорогу. Командир Лефтерис не выказывал сожаления, хотя отчетливо осознавал, что боевые возможности его отряда с утратой такого ядра заметно убавятся.
Катерина отчего-то не находила себе места. Но гордость не позволяла ей признаться самой себе, а тем более Николаосу в том, что никогда не откроет гордая девушка молодому человеку, если он не предпримет первый шаг.
Наступил момент, когда Николаос все же проявил решительность, больше он не мог тянуть. Будь что будет! Главное – начать разговор. Чем ничтожнее, чем нелепее в таких случаях повод, тем романтичнее выходит беседа. Когда говорят глаза – слова найдутся сами.
– Вот, возьми. – протянул он Катерине красный плод.
– Где ты нашел гранатовое дерево? – улыбнулась она.
– Оно дикое. Растет у того водопада, представляешь. Одинокое. На нем было всего два плода.
– Один ты съел, а этим решил угостить меня?
– Нет, второй я оставил на дереве. Он растет слишком высоко, не дотянуться.
– Так уж и высоко? Гранатовое дерево высотой не отличается. Оно как куст.
– Тот куст высоченный. Растет сам по себе, на открытом плато. Получает вдоволь солнца, а капли водопада питают его влагой. Вот и вымахал до дерева.
– Я, кажется, поняла, почему тебя называют Неваляшкой. Ты просто ленив. Мог бы и достать его.
– Я его сознательно не сорвал. Он напомнил мне тебя. Ведь ты остаешься здесь, вот и он остался на дереве. Это я должен покинуть остров. Так что этот гранат – я. Хочу, чтобы ты его съела, чтобы понять, какой я на вкус…
– А вдруг внутри он испорчен?
– Этого не может быть. Дай я его открою. Он, может, и перезрел, но точно не сгнил.
Гранат оказался изумительным на вкус, и она поделилась зернами. Он вытер девушке губу, на которой задержалась капелька сока от лопнувшей ягодки. Она немного испугалась, не его нежной руки, а самой себя. Потому и закрыла глаза. Словно на мгновение ослепла. А он воспользовался ее коротким замешательством, приблизился и поцеловал. И она не отпрянула. На секунду покорилась. Она испытала удовольствие. Было безумно приятно.
– Ты не так ленив, каким кажешься на первый взгляд, – оценила Катерина прыть ухажера, улыбнувшись. Она не чувствовала стыда.
– Меня прозвали Неваляшкой потому, что я все время поднимался, когда иные падали замертво, а не наоборот. Я всегда возвращался в строй.
– Ясно! Значит, мы увидимся вновь, когда ты вернешься. – Она сказала это, стараясь не показывать своей печали, но голос дрожал.
– Я не хочу уезжать без тебя, – отрезал русский солдат на чистом греческом языке.
– Никуда я не поеду отсюда. Здесь мой дом. И мое дитя. Моя девочка. Ты же знаешь, сам сопровождал меня в Ретимно. И я благодарна тебе, что был рядом, когда я родила свое рыжее сокровище. Каждую секунду я думаю только о ней. Как она там, моя ласточка.
– Я знаю все. – Николаос взял и крепко сжал ее ладонь. – Вот что я тебе скажу. И это будет для тебя самыми заурядными словами, которые ты слышала сотни раз. Но никто не придумал других. Я тебя люблю.
Катерина звонко засмеялась и вырвала руку. Она посмотрела на оставшуюся дольку граната и протянула ему.
– Не шути так со мной! Лучше съешь, ведь больше не будет! А я наелась! И этими словами тоже! Ты должен ехать! Война! А ты о какой-то любви. К тому же у меня моя девочка. Рыжая крошка. Изящная, как ласточка. И у нее есть отец. Понимаешь, родной отец. Англичанин. И он любит меня.
– А ты? Ты его любишь? – замер в ожидании ответа Николаос.
– Это неважно! – ответила Катерина. – Это не имеет никакого значения. Ты же видел мою ласточку…
Он действительно видел малышку, ведь именно Коля помог Катерине, еще слабой после родов, отвести ее в город к тетке.
Они тогда сильно рисковали, но оставаться в деревне было еще опаснее. Под видом супружеской пары с грудной девочкой на руках они приехали в Ретимно к тетке Зое. Катерина прожила у сердобольной родственницы полтора месяца до тех самых пор, пока по распоряжению Фрица Шуберта на Катерину не объявили настоящую охоту.
И тогда после долгих уговоров партизан молодая мать решила оставить малышку на попечение тетки, а сама снова ушла в ущелье.
И ее снова, как ангел-хранитель из сказки, сопровождал Неваляшка. Каждый раз он вызывался сам.
Иван Троян смотрел на подобные инициативы своего радиста и снайпера с неодобрением, но поделать ничего не мог. К тому же был уверен, что Неваляшка обязательно вернется невредимым…
– Я видел твою малышку. Плохо, что меня не будет рядом, чтобы вас защитить, – не скрывая злости, заявил Николаос.
– Ты уже обучил меня всему, что требуется знать снайперу, чтобы я защитила и себя, и маленькую рыжую принцессу. – Теперь уже она взяла и сжала его ладонь. – Спасибо тебе за все.
– Я не успел, – тихо прошептал он. – Маскировка. Для снайпера она важна не меньше, чем умение целиться и спускать курок. Еще бы пара тренировок, и тогда я покинул бы ущелье намного более спокойным… И гранаты. Я хотел научить тебя прикручивать капсюль-детонатор и выдергивать шнур с кольцом. Ваш Лефтерис так и не дал мне для обучения трофейные немецкие гранаты, хоть я и настаивал. Упрямый черт. Экономит на том, на чем нельзя экономить, – на обучении.
– И правильно делает. Они пригодятся в бою. Мне достаточно этой, – успокоила Катерина. – Я запомнила ее вкус. У нее вкус твоих губ.
На сей раз Катерина сама поцеловала Николаоса. Тот даже растерялся, а после того как оправился от внезапности и наслаждения, выдал нечто, совершенно не связанное с охватившими влюбленных чувствами. Хотя он все еще говорил о гранатах… О гранатах и о войне.
– В это трудно поверить, но гранаты получили свое название именно из-за этого сладкого плода. Из-за зерен, напоминающих осколки…
Они уходили ночью, русские, которые стали для греков родными. Их было несколько, но достаточно, чтобы вызвать уважение к целому народу. Там, куда они шли, они были нужнее. Наверное. Это не решать простым бойцам с Белых гор. Есть люди поважнее.
Новости с разных фронтов поступали обнадеживающие. Союзники высадились на Сицилии и выгнали немцев с острова, взяв в плен сто двадцать тысяч итальянцев. Ходили слухи, что им надоел Муссолини и они предпочитали плен бессмысленной бойне. К тому же вояки из них и вправду были посредственные. Не чета грекам.
Предвкушение близкой победы уже витало в воздухе. Уже казалось, что до нее рукой подать. Но это скорее являлось иллюзией, миражом, выдачей желаемого за действительное.
До Победы еще было очень далеко. Очень. Никто не знал, когда она наступит. Вся Греция ждала ее прихода, как ждут манны небесной.
Греки приближали ее сами, не полагаясь ни на кого, но и не отказываясь от добровольной помощи. Они боролись в неравной схватке, стремясь лишь к свободе. Мера горя и страдания, испытанные народом Эллады, не укладывалась в голове, но цена, которую предстояло заплатить, оказалась еще выше. Намного выше…
Глава 19. Облава
После того как над Самарийским ущельем появился немецкий бомбардировщик «хейнкель» и сбросил несколько бомб, унесших жизни трех партизан, Лефтерис понял, что предупреждения его агентов в близлежащих деревнях о предстоящей облаве не были беспочвенными. Похоже, немцы больше не хотели мириться с относительно вольготным существованием его отряда в непосредственной близости от бухты Суда и аэродрома в Малеме.
Прочесать ущелье было поручено зондеркоманде Шуберта, усиленной жандармерией, пехотным подразделением люфтваффе, созданным специально для охра