Мелания на секунду забылась. Словно в салоне автомобиля не было ее сурового покровителя.
– Раз так! Ну все! Мое терпение лопнуло! Я больше не стану молчать! Из-за этой проклятой стервы гибнут люди! Это недопустимо. Фриц! Я помогу тебе ее поймать! Есть только один способ. Черт возьми, я запамятовала адрес.
– Что за адрес?
– Адрес у венецианского фонтанчика Римонди с тремя львиными головами в Старом городе. На площади Платано. Там живет ее тетка Зоя.
– Так эта партизанка имеет в городе явочную квартиру, и ты молчала?
– Я не думала, что это важно, дорогой, но ведь еще не поздно. Там она прячет свою дочь!
– Дочь! Это же лучшая наживка!
– Видишь, какая я полезная!
– Ты действительно полезна. Я вызвал тебя неспроста – очень устал. Мне надо расслабиться. Прямо в машине. Прямо сейчас.
Я поняла.
– Гер гауптштурмфюрер, у вашего «любимого» эвзона обгорели ноги. Он остался в лохмотьях и без оружия. Разрешите перед тем, как вы его накажете по своему усмотрению, отвезти его в госпиталь вместе с ранеными?! – испросил разрешения капрал.
Шуберт отмахнулся, показав тем самым, что ему абсолютно безразлична судьба опустившегося до попытки самоубийства полицая, который не смог даже убить себя по-настоящему… К тому же Фриц был занят – не зря же по его приказу сюда доставили развратницу Меланию.
Глава 20. Шторм
Большой камень, загораживающий вход в секретный грот, зашевелился. Партизаны, засевшие в искусственной пещере, напряглись, наставив все свои стволы на расширяющуюся створку.
Свет проник в грот резко, но его быстро перегородило до боли знакомое лицо. Это был русский грек Николаос по прозвищу Неваляшка, одетый в форму оккупационной жандармерии. Он вернулся.
Скорее всего он пришел один, так как камень поддавался с трудом. Хорошо, что по своему не начали палить от страха…
– Где Катерина? – сразу спросил он, как только увидел товарищей.
– Здесь. Она плоха. Ранение в руку. Осколок. Перевязали. Но без медика не справиться. А ты как здесь оказался? Хвала Господу, что сперва увидели твое лицо, а не этот собачий горжет. Вы же ушли на юг и Лефтерис следом?
– Неважно, куда мы ушли, на юг или на север… – пресек расспросы военный разведчик. – Мы услышали разрывы бомб в ущелье, и я получил разрешение вернуться, чтобы оценить обстановку.
– Стало быть, пришел за Катериной?! – поняли парни и переглянулись.
– Стало быть да, за ней, коль именно она получила ранение. Вы-то вон, целехоньки. И при пулемете с лентой. – Он бережно укутывал девушку, готовя к транспортировке в порт. В его распоряжении был мотоцикл с коляской, наскоро замаскированный ветками. До него еще нужно спуститься с Катериной на руках. Времени в обрез, Неваляшка спешил.
Катерина была слаба, но пребывала в сознании и даже силилась улыбаться.
Там, в Ханье, ждал небольшой катер. Когда во время марш-броска группа услышала взрывы, Николай не смог уговорить Трояна позволить вернуться в расположение лагеря.
Командир выполнял поставленную центром задачу. Группе предстоял дальний переход сначала в Пирей для встречи с резидентом советской разведки, а затем в Фессалию в вотчину генерала Сарафиса. Там, где приказ, там нет воли чувствам и эмоциям, симпатиям и настроениям, лишь четкий план и единоначалие.
– Боец Романопулос, хочешь сорвать план перехода? – Когда Троян раздражался, он всегда называл подчиненных по фамилии. – Я тебе не дам рисковать операцией.
Однако стечение обстоятельств, а вернее, погодных условий, дало Неваляшке повод обратиться к командиру повторно, уже после того, как группа «скинула» в подворотне автомобиль и мотоцикл и оказалась на борту готовящегося к отправке в Пирей катера.
– Иван Васильевич, это шторм. И он очень сильный. Рыбак не отдаст швартовы. Ветер усиливается. Пару посудин уже сорвало и выбросило на мол волнами. Никто не выйдет в море, пока шторм не утихнет. Дайте мне возможность узнать, что там с Катей… Я себе не прощу, если не попытаюсь.
Иван Васильевич понял, что упрямец не отстанет и что Неваляшка не может поступить иначе. Шторм действительно задержал отправку группы, и, по всей видимости, на район гавани надвигался сильнейший циклон. Облака сгустились над городом, и, казалось, вздыбленное море превращается в горный кряж и вот-вот сольется с нависшими тучами. Командир согласился дать время. Ровно три часа.
– Справлюсь! Я ведь всегда возвращаюсь живым! – уверенно заявил Николаос и тут же спрыгнул с борта, чтобы добежать до подворотни старой улочки, уводящей из венецианской гавани Ханьи.
Скоро он очутился у арки, в которой скопилась целая толпа. Люди ожидали ливень и предусмотрительно сгрудились под крышей, чтобы переждать непогоду в комфорте. Однако, несмотря на то что ветер разогнал с улиц почти всех жителей, у мотоцикла крутились какие-то юные зеваки. Немецкая техника не могла не вызывать восторга у провинциальных подростков, но при этом обладателей этой техники – немцев – здесь ненавидели все от мала до велика и посему не имели никакого желания с ними общаться. Увидев жандарма, они юркнули в только им известные щели.
Он оседлал тот самый мотоцикл полевой жандармерии, захваченный в первой партизанской вылазке, завел его и тронулся в обратный путь.
Прибыв на место, он был рад, что внезапное ненастье наступило кстати. Пробравшись к лагерю, он не встретил ни одного часового, ни своего, ни вражеского. Словно все вымерло.
По отстрелянным гильзам, обнаруженным повсеместно, стало понятно, что отряд принял бой. Он помнил инструкцию, которой наставлял Лефтериса Троян: при отходе обязательно оставлять прикрытие.
Катерина стреляла из винтовки не хуже мужчин. Вероятнее всего, она вместе с другими снайперами осталась бы в арьергарде. Единственным местом, где могли спрятаться уцелевшие, если, конечно, их не взяли в плен, не расстреляли, если они не пали в бою или не покинули лагерь, являлось тайное убежище, заваленное скальными камнями.
Чудо произошло. Он нашел Катерину. И намеревался доставить ее на борт, к доку. Он донес ее, ослабевшую от потери крови, до мотоцикла, усадил в коляску и выжал сцепление.
Оставался час. Коля знал, что Троян ждет. Дополнительный снайпер в группе никогда не будет лишним, док ее залатает. Обязательно и бесповоротно. Такая боевая девушка не будет обузой в их группе. Катерина даст фору любому из них. Он убеждал себя, что им двигали не только личные мотивы, и он хотел убедить в этом Трояна. Он ведь сам говорил, что девушки-снайперы в Красной армии нарасхват! Ее нужно взять с собой. А как же иначе. Не оставлять же раненую в полном опасности чужом городе!
Николай мчался на всех парах в венецианскую гавань, ведь непогода на Крите случается редко и бывает кратковременной. Волны все еще били по валунам выстроенного параллельно берегу мола, но уже не сдвигали камни и не преодолевали высоты крепостной стены, а значит, катер способен идти в открытое море.
Они приближались. Катерина проваливалась в небытие уже на целые минуты, невыносимые долгие минуты… Неваляшка тормошил ее, будил, старался разговаривать с ней, одновременно следя за дорогой. Он отвлекался. В какой-то момент он понял, что свернул не на ту улочку, по которой они с группой добрались до причала в первый раз.
Впереди нарисовались очертания шлагбаума. Там стоял замерзший сгорбленный часовой, проклинающий весь белый свет за непогоду и за то, что именно ему выдалась очередь караула.
Николаос принял решение резко, на полной скорости объехать пост по обочине и выжал ручку на себя до предела.
Часовой задул в свой свисток, и из будки показался заспанный унтер-офицер с поднятым по тревоге нарядом. Скоро Неваляшка заметил погоню. Два мотоцикла преследовали его до самого причала.
Троян не мог усидеть в каюте. То и дело он выходил на палубу, невзирая на шквальный северный ветер. Он курил свои горькие на вкус русские папиросы и думал о Коле.
Годы, проведенные в Элладе, так и не приучили его к более душистому греческому табаку. «Не дери горло, командир, – советовал ему Неваляшка в Белых горах. – Попробуй греческого табачку. Конечно, не ксантский, но вот когда освободим Фракию и Восточную Македонию, тогда поймешь, что курить иногда как мед пить. Там табак первоклассный, лучший во всей Элладе!» Он вспоминал совет Неваляшки, его верного друга и лучшего его бойца, достав крайнюю папиросу из коробки. Тревога нарастала с каждой секундой. Подкурить последнюю папиросу он не успел – на причале появился мотоцикл. А за ним еще два.
Неваляшка не заехал бы в порт, если бы не случилось что-то непредвиденное. Он бы сбросил «цюндапп» в близлежащем переулке, а не здесь, у причала. Строчил пулемет. Сквозь туман Троян узнал по силуэту Неваляшку. Грек нес девушку.
Троян спрыгнул с борта навстречу своему бойцу. С трофейными противопехотными «колотушками» за поясом.
Неваляшка, оставивший мотоцикл метрах в ста от причальной стенки, бежал что было мочи, чтобы успеть к назначенному Трояном сроку. И он успел. Ровно три часа! Он вернулся вовремя. Вот катер, а вот и сам Троян. Иван Васильевич выдернул шнур за кольцо и метнул первую гранату в сторону преследователей. Затем вторую. На какое-то время стрельба прекратилась.
– Неси ее к катеру. Выходим в море! – командовал Троян. – Я прикрою.
Спустя мгновение все были на борту. Хозяин баркаса сбрасывал канаты с кнехта. Парни уже отталкивались от причала, чтобы ускорить ход. Троян перемахнул через леер и рухнул на корму. В катер уже стреляли и патрульные с мола. Включился прожектор на маяке.
Неваляшка улыбался.
– Она уже внизу. В трюме. В безопасности. Док колдует.
– А ты чего не лезешь в люк? – недоумевал Троян. – Они ведут прицельный огонь. Пригнись, идиот!
Сам Троян, мужик не робкого десятка, пригнулся и искал укрытия, а Неваляшка стоял как памятник.
– Я все, Иван Васильевич, прости… Принимай Катюню вместо Коли снайпером.
Вымолвив последние свои слова на грешной земле, Неваляшка упал прямо на руки командира. Изо рта хлынула кровь.