— Классический стилет за корсажем, с вашего позволения, я демонстрировать не буду, — произнесла она и подняла руку. — А вот это…
Блестящие темные волосы были сколоты на затылке большим черепаховым гребнем тонкой работы, и вот его-то Франческа и вытащила из прически… Ан нет, так только казалось: пряди не рассыпались, гребень остался на месте, а в руке женщина держала что-то… что-то похожее на кастет, к которому приделали острые стальные когти — до сей минуты они таились в костяном футляре. Я невольно вспомнил легенду о племени людей-ягуаров.
— У нас это называют «дикой колючкой», — невозмутимо произнесла Франческа. — А у соседей — «кошачьей лапой». Изуродовать таким приспособлением очень просто, особенно если противник не ожидает нападения от слабой женщины.
— Которая на самом деле вовсе не слабая, — закончила Хуанита и хихикнула.
Пожалуй, она права, решил я, повнимательнее взглянув на Франческу. Неудивительно, что я не заподозрил подвоха, увидев ее в мужском платье: она была не ниже Сирила ростом, а он нормального для мужчины роста, даже высокого (хотя и не настолько, как я). Пиджак с подкладными плечами, специальный крой — вот и очертания мужской фигуры…
Дамский же черный наряд с обилием оборок придавал фигуре видимость хрупкости, но что-то мне подсказывало: Франческа дель Гата — далеко не нежный тепличный цветок, а именно что… дикая колючка!
— Но что за странное занятие для дамы — телохранитель? — поинтересовался я.
— Вовсе не странное, мистер Кин. Не каждая женщина в минуту опасности — неважно, реальной или мнимой — рискнет довериться даже знакомому мужчине, что уж говорить о наемном охраннике! — был ответ.
— И сможет ему заплатить, — вставила Хуанита.
— И это тоже, — согласилась Франческа. — Ну а я достаточно обеспечена, чтобы не думать о подобных мелочах. Вдобавок я люблю путешествовать… Чаще всего риска никакого и нет, но ожидание опасности держит в напряжении и приятно щекочет нервы.
Я подумал о том, что большинство знакомых мне женщин предпочитали нервы успокаивать, и даже легкое переживание способно было уложить их в постель на несколько дней. Эта же сеньора являлась полной их противоположностью!
Еще мне пришло на ум, что в дамском наряде можно спрятать в разы больше оружия, чем в мужском. Одни длинные юбки чего стоят — под ними можно ружье носить! Стилет, как уже было сказано, легко спрячется за корсажем (а корсет со стальными пластинами при случае сыграет роль кирасы), кинжалы можно укрыть в карманах и складках платья, метательные ножи — в рукавах, «дикую колючку» — в прическе, длинное лезвие — в трости или рукояти зонтика (тут я представил стреляющий зонтик и чуть не поперхнулся)… Сумочка с револьвером или кастетом внутри — отличное оружие сама по себе, а ее ремешком, ожерельем или шелковым шарфом можно душить или связывать. И это я не перечислил еще и десятой доли возможностей современного дамского туалета!
— И как же вам пришло на ум заняться этим? — спросил я, чтобы не молчать.
— Случайно, — пожала она плечами, вернув гребень на место. — После гибели супруга мне захотелось развеяться, и я отправилась в небольшое путешествие, а по пути… Впрочем, это длинная и не слишком интересная история. Главное, в итоге я поняла, что могу облегчить жизнь другим женщинам, а заодно неплохо развлечься. Конечно, я не занимаюсь этим на постоянной основе, но стараюсь не упускать подходящего случая.
— Да, имя Франчески передают из уст в уста, — сообщила Хуанита. — Во многих домах молятся за ее здоровье!
— Однако… никоим образом не хочу умалить ваших достоинств, синьора, — не удержался я, — но все-таки мне не кажется, что женщина в одиночку сможет противостоять задумавшим дурное мужчинам, особенно вооруженным.
— Если желаете удостовериться, мистер Кин, я к вашим услугам, — невозмутимо ответила она, — но не рекомендую устраивать проверку после плотной трапезы. Если я ударю вас в солнечное сплетение, вы рискуете расстаться с обедом.
А ведь самом деле, подумал я, ведь не всякий мужчина воспримет женщину как равного противника. И не каждый поднимет на нее руку! А она может воспользоваться хотя бы секундным замешательством…
— Я росла вместе с шестью братьями, — добавила сеньора дель Гата, — и делала всё с ними вместе — тянулась за старшими и помогала младшим. Отец считал, что женщина — в особенности красивая, — должна уметь постоять за себя, если некому окажется встать на ее защиту. Он оказался прав, а его наука пошла мне впрок.
— О, вот как… — сказал я, потому что не знал, что бы еще такое придумать. Разговор явно не клеился.
— Франческа осиротела, а потом овдовела, — пояснила Хуанита, — и я думаю, Виктор, не нужно объяснять, что такое богатая молодая вдова!
Я кивнул.
— Должно быть, родственники вашего покойного супруга стремились наложить лапу на его наследство?
— Нет, как раз они — не пытались, — ответила сеньора дель Гата. — Знали, что не следует пытаться урвать кусок себе не по размеру. Они получили свою долю, не сомневайтесь, но не моё приданое и то, что мне причиталось от Мигеля. Хватало, впрочем, других охотников за легкой поживой.
— Несчастные! — фыркнула Хуанита.
— О да… — протянула та, загадочно улыбнувшись. — Но я выходила замуж по любви и второй раз не совершу подобной глупости.
— В смысле? — не понял я.
— Не свяжу себя узами брака.
— Люди считают, что Франческа сжила мужа со свету, — пояснила Хуанита.
Я подумал о том, что вокруг что-то слишком дам, овдовевших при подозрительных обстоятельствах: сеньора дель Гата, миссис Грейвс (то есть теперь Хоггарт), осужденная за убийство всей семьи; подобные же слухи тянулись за миссис Вашингтон (то есть уже Кертис)…
Кстати, надо спросить у тетушки Мейбл, как правильно именовать женщин в подобном случае. Не «миссис Такая-то, в девичестве миссис Сякая-то», это точно. «Такая-то по первому мужу»? Нужно выяснить, чтобы не попасть в неловкое положение, вот что.
— Доказательств нет, — говорила тем временем сеньора дель Гата. — Это просто деревенские слухи, падре так и заявил, а его уважают.
— А сам падре очень любит деньги, — добавила Хуанита и хихикнула. — Впрочем, это такие мелочи!
— Такие обвинения не редкость в моей семье. Мою пра-пра-пра… прародительницу, словом, сожгли на костре по обвинению в ведьмовстве, — преспокойно сказала та. — Разумеется, дело было вовсе не в колдовстве, а в том, что эта прабабка имела несчастье быть слишком красивой. Вдобавок, она, как и я, носила траур своему покойному мужу. Она отказала одному влиятельному человеку, принудить силой он ее не сумел, вот и…
— Печально, — пробормотал я, припомнив, как меня осудил весь Блумтаун, поверив слухам. Дважды.
И это в наше цивилизованное время! Дай миссис Ходжкин волю, она бы не отказалась сжечь меня на сырой соломе, уверен.
— Весьма. Сына она успела спрятать у добрых людей, — продолжала сеньора дель Гата. — Он вырос в мать — редкостным красавцем и обернул это себе на пользу. Очаровывал богатых дам, вдовых и замужних и обирал их до нитки. Ну а когда понял, что вот-вот окажется в темнице, а то и на виселице, сбежал со всеми накопленными богатствами в Новый Свет, где и представился благородным идальго. От него я и веду свой род.
— Вот как, — пробормотал я. — Но что все-таки сталось с вашим супругом?
— Страшное несчастье, — вздохнула она и возвела очи к потолку. — Те три года были богаты на них. Сперва погиб мой старший брат. Затем пропал без вести второй — его нашли спустя полгода в ущелье, он попал под оползень…
— Мои соболезнования, — неуклюже сказал я.
— Благодарю. Когда погиб третий брат, не успев даже жениться, я подумала о проклятье, преследующем наш род! Старшие ведь не оставили потомства…
— Разве это по-христиански? Я имею в виду подобные суеверия.
— Разумеется, нет, — удивленно взглянула на меня Франческа, — но я долго не могла отыскать другого объяснения происходящему. А затем… Бедный Мигель, он так любил кактусовую водку! Я, видите ли, готовлю ее особенно хорошо… Ну а мой муж никогда не умел остановиться вовремя, хотя сам же себя казнил за то, что выбалтывал лишнее в таком состоянии…
— Он отравился? — предположил я.
Некоторые кактусы содержат не только галлюциногены, но и яды, хотя… это сколько же нужно выпить кактусовки, чтобы ими отравиться?
— Представьте, нет, — с некоторым сожалением произнесла она. — Железного здоровья был человек, мог выпить галлон и ничуть не опьянеть. Правда, после этого его тянуло на подвиги, вот и…
Сеньора дель Гата положила себе еще паштета и продолжила:
— Судя по всему, он решил поохотиться в горах. Кто-то сказал ему, что видел черную пуму, вот Мигель и загорелся идеей добыть ее во что бы то ни стало. Ах, несчастный!
— Что же с ним случилось?
— Остается лишь гадать, — без особенной скорби в голосе ответила она. — Тело так и не нашли, только шляпу, окровавленный шейный платок и ружье, из которого явно стреляли. Должно быть, он все-таки встретил черную пуму, только вот незадача — она оказалась более удачливым охотником. Либо же он просто промазал спьяну.
Сеньора дель Гата помолчала, потом добавила:
— Правда, подранить ее Мигель все-таки сумел — кровь нашли и на горном склоне. Однако пума все-таки скрылась с добычей, и больше ее в наших краях никогда не видели. С тех пор минуло уже семь лет.
Она с чувством перекрестилась.
— Это ваши братья помогли вам отстоять наследство? — предположил я.
— Мы оборонялись вчетвером, мистер Кин, — невесело улыбнулась она. — Оставшиеся в живых младше меня. Теперь, впрочем, всё в порядке, двое счастливо женаты, третий помолвлен. Род наш не прервется.
— Вы до сих пор носите полный траур, — впечатленно произнес я. — Ваша скорбь так глубока?
— По моим погибшим братьям — да, — ответила сеньора дель Гата, помолчала и добавила: — А еще мне очень идет черное.
И тут я с ужасом осознал, что она мне действительно нравится…