— А хорошие условия предложили? — робко осведомился я.
— Да откуда там хорошие, хотя лучше, чем у нас, сам понимаешь. Надеюсь, в Корее могут быть лучше, знаю, там раньше со сборной работал немецкий специалист, неплохо зарабатывал.
— Анатолий Федорович, чтобы в Корее что-то получилось, нужно долго работать. Готовить почву.
— Хорошо, давай готовь. Мне интересно. Я оставлю тебе все свои телефоны, и на Кипре в том числе. — Мы обменялись координатами. — Держи меня в курсе, даже если не всё будет получаться. Да, Володя, — окликнул меня Бышовец, — может, тебе нужно, чтобы мы как-то оформили наши отношения юридически?
— Не нужно, Анатолий Федорович, если что-то будет получаться, то тогда подпишем договор. А сейчас, считаю, это преждевременно.
— Ты абсолютно прав, — сказал Бышовец, и хлопнул дверью своего бежевого авто. И машина тренера, пусть на тот момент и Бывшего главного тренера сборной СНГ, но, бесспорно, Великого Тренера Чемпионов сеульской Олимпиады, медленно тронулась с места.
Я не спешил возвращаться в старинный особняк «Совинтерспорта». Тем более что было ещё совсем не холодно в тот пасмурный осенний вечер. Окна на втором этаже, где в просторном кабинете сидел наш генеральный директор, уже зажглись, и я сразу вспомнил наш недавний разговор с Галаевым. Он вызвал меня в свои хоромы и властно, не предлагая присесть, разъяснил (умный, блин!) суть своих тревог: «Слышал я от нашей Людмилы Федоровны (тогда нашего начальника Валютно-финансового отдела — прим. авт.), она ведь то ли подруга, то ли просто знакомая жены Бышовца, что Анатолий Федорович имеет намерение зайти к тебе познакомиться. Вот что я тебе скажу, он человек нехороший, „вертлявый“. О нем в Федерации футбола все как один плохого мнения. Советую тебе сразу подписать с ним договор. И, вообще, будь осторожен (я подумал, что Галаев сейчас даст мне „парабеллум“ на всякий случай — прим. авт.), может, с ним вообще связываться не надо? Хотя, ты зам. директора фирмы, решай сам». Галаев величаво восседал в своем кожаном кресле за большим столом. Удивительно, как же он тогда был похож на Вячеслава Ивановича Колоскова, и манерой, и походкой, и безукоризненным стилем дорогой одежды! А прическа, а педантичность в изложении мысли! Вот что значит школа ЦК ВЛКСМ! Поток отрицательных эмоций нашего генерального отрезвлял мой слегка затуманенный рассудок. Я никак не мог взять в толк, почему, как говорил Колосков, Бышовца похоронили «глубоко и навсегда», и почему о Бышовце до сих пор все ангажированные спортивные издания скорей не говорили, а кричали либо плохо, либо очень плохо (хотя по нашей православной традиции о покойнике либо хорошо, либо ничего). Не скрою, сам я, не будучи ранее лично знаком с Анатолием Федоровичем, сразу к нему расположился. «Ну, не может быть, — рассуждал я про себя, — чтобы такой „плохой“ человек так сильно насолил сразу всем „хорошим“ людям»! А то, ей богу, послушаешь людей, почитаешь газеты, и сразу напрашивается вывод: «Во всех бедах российского футбола виноват Бышовец!» (как когда-то Ельцин заявил: «Во всем виноват Чубайс»)…
С той неожиданной и мимолетной встречи и знакомства с Анатолием Бышовцем прошло более полугода, а профессиональные корейские клубы не проявляли заинтересованности к иностранным тренерам, и на тот момент повода тревожить известного специалиста у меня не было. В августе 1993 года я, по приглашению руководства Чемпионов Кореи, клуба «Ильва Чунма» находился в Сеуле и занимался подготовкой к торжественной церемонии подписания нового трехлетнего контракта на вратаря Валерия Сарычева. Корейская пресса (и не только спортивная) придавала этому событию большое значение, а спонсоры клуба не жалели средств, чтобы придать всей церемонии максимально помпезный характер, чего, собственно, Сарычев по праву заслуживал.
Я сидел в кабинете Президента клуба, когда вошла симпатичная секретарша и церемонно, в традициях корейского народа, низко поклонилась каждому из присутствующих. Она что-то сказала президенту, и этот пожилой и уважаемый человек, взяв телефонную трубку, трепетно, двумя руками, передал её мне.
— Владимир Николаевич, узнаешь?
— Нет, — ответил я честно.
— Значит, скоро буду богатым. Это Анатолий Федорович. Я звоню с Кипра, узнал у твоего помощника, Саши Калягина, где ты находишься, и решил напомнить о себе.
— Ваш звонок, Анатолий Федорович, оказался кстати. Я вчера встречался с господином Чоем, нашим агентом. А господин Чой на встречу пригласил ещё и своего друга, менеджера Корейской Футбольной Ассоциации. По большому секрету этот человек и сообщил мне, что их федерация обсуждает возможность приглашения иностранного тренера для подготовки сборной к участию в Чемпионате Мира в Америке, естественно, если они туда «отберутся». Но пока корейцы идут в своей группе первыми, и для выхода есть все шансы. Данные по Вашей кандидатуре переданы г-ном Чоем нужным людям в Федерации. Но нужно время, чтобы Вашу кандидатуру подготовить для общественного мнения, поскольку саму идею о приглашении иностранного тренера, а, тем более, российского, должна иметь поддержку общественности и высшего руководства страны.
— Володя, я же не российский тренер, а, как пишут все спортивные газеты, «украинский специалист»!
— Мне очень жаль, что так пишут. Делается это не от большого ума, и не только ума журналистов. Было бы забавно, если бы они написали, например, что Гершкович или Йохан Кройф — еврейские специалисты. Я думаю, после такого заявления были бы серьезные перестановки, и не только в нашей Федерации. Если пишут, что Вы украинский специалист, значит, стремятся вдолбить в умы российских болельщиков, что Вы чужды нашему народу. Значит, кто-то Вас всё ещё боится.
— Володя, я не зря с тобой сотрудничаю. Вижу, что ты всё понимаешь!
— Анатолий Федорович, уверяю Вас, не я один такой «прозорливый», у нас ведь не «страна дураков». Нас хотят видеть таковыми, но это вопрос не сиюминутного обсуждения.
— Хорошо, Володя, продолжай работать и держи меня в курсе, — бодрым голосом закончил Бышовец.
…Только в начале октября корейцы вновь «проснулись» с идеей приглашения Бышовца для работы со сборной. Мы долго вели интенсивную переписку сначала с нашим корейским агентом, а затем непосредственно с руководством Корейской Ассоциации Футбола, согласовывая возможный выезд Бышовца в Корею в ноябре 1993 года. Но тут наступило 17 ноября, и в ведущих изданиях неожиданно появилось «Открытое письмо» футболистов сборной России с требованием назначить Бышовца главным тренером сборной вместо Павла Федоровича Садырина. Надо отдать должное порядочности Анатолия Федоровича, который приехал в «Совинтерспорт» и объяснил, что, хотя для него и лестно, что корейцы предлагают такие прекрасные условия контракта, принять их он не вправе. Главной причиной был этот «форс-мажор», и то, что Бышовец никогда не предаст своих футболистов. К тому же возвращение себе законного места главного тренера сборной было для Анатолия Федоровича непреходящей мечтой.
Я был очень раздосадован случившимся, поскольку в работу по подготовке контракта Бышовца было вложено немало денег, времени и нервов. Но пришлось сообщить корейцам, что присылать билеты для нас с Бышовцем нет никакой нужды, поскольку Бышовец к ним не поедет, и объяснить почему. В отличие от нас, сотрудников «Совинтерспорта», руководители Корейской Ассоциации Футбола совсем не были огорчены нашим известием. Напротив, переписка стала ещё более интенсивной, корейцы хотели понять во всех нюансах логику тех событий, которые происходили в футбольной России. Когда в Корее окончательно осознали, что же на самом деле произошло со сборной России, то чиновники Корейской Футбольной Ассоциации поняли, что они сделали правильный первоначальный выбор, и возжелали Бышовца ещё больше, и были готовы ждать сколь угодно долго, пока Российский Футбольный Союз не примет окончательного решения по кандидатуре главного тренера сборной России. Чтобы убедиться в реальности всех происходящих событий, руководство корейской федерации попросило меня организовать встречу Бышовца с Генеральным Представителем концерна «Хёндэ» в Москве, который, будучи близким другом и доверенным лицом Президента Корейской Ассоциации Футбола, хотел лично задать Анатолию Федоровичу несколько вопросов. Такая встреча состоялась в Центре Международной Торговли в конце ноября. После этой встречи корейцы окончательно убедились, что Бышовец действительно приехал бы к ним, не случись событий с «Открытым письмом». Распускаемые в Москве слухи убеждали любителей футбола, что во всём виноват Бышовец, что именно он «замутил» рассудок футболистам и явился инициатором «бунта». На самом же деле это было не так, и корейцы это по достоинству оценили. Когда к концу января всем стало совершенно ясно, что в сложившейся политической обстановке Бышовцу не найдется работы не только в сборной, но и в любом российском клубе, я не удержался и позвонил домой Анатолию Федоровичу. Он искренне удивился моему звонку и сказал, что как Заслуженный пенсионер МВД планировал отдыхать. «Если это так, — сказал я, — то, может быть, Анатолий Федорович, есть смысл поехать в Корею»? Анатолий Федорович оживился и ответил: «Насколько я знаю, корейцы уже утвердили господина Ким Хо Кона главным тренером сборной». «Ну, и что, Анатолий Федорович, значит, будете Техническим Советником Федерации». «Ну, что же, Володя, это приятный сюрприз. Я был уверен, что я корейцам больше не нужен. Если они меня до сих пор ждали, значит, не всё ещё потеряно». Анатолий Федорович подписал с «Совинтерспортом» договор, и от нас позвонил в Италию Шалимову, сообщив о том, что он принял решение ехать в Корею. Бышовец извинился за сложившуюся ситуацию и поблагодарил через Игоря всех футболистов сборной за доверие и уважение к себе.
За день до отъезда Анатолий Федорович позвонил и тревожным голосом спросил: «Володя, ты ещё на работе? Очень хорошо, я сейчас приеду»! Я положил трубку и подумал, что что-то опять случилось. Бышовец вошел к нам в комнату хмурым, с далеким от благодушия лицом.