— Я только что был в РФС. Ты представляешь, подходит ко мне Колосков и говорит, что это он хлопотал за мой корейский контракт через президента корейской Федерации. Что якобы они давно и близко знакомы, и Вячеслав Иванович обсуждал мой вопрос во время их последней встречи на ноябрьском Исполкоме ФИФА. За это, оказывается, я лично Колоскову должен быть благодарен. Это правда? Володя, если да, то я никуда не поеду!
— Анатолий Федорович, при чем тут ноябрь, когда ещё в начале октября мы получили факс от КФА с подтверждением их намерений по Вашей кандидатуре. И после этого мы продолжали получать из Кореи факсы и телексы. Вот, целая кипа лежит!
— Покажи! — Я показал факс от Корейской Ассоциации Футбола и наскоро перевел его Бышовцу. Анатолий Федорович заметно успокоился.
— Сделай мне копию, пожалуйста. Я хочу её этому человеку показать, чтобы он заткнулся! — Бышовец взял копию факса и положил к себе в портфель. — Володя, и ты мне все время говоришь о порядочности. Подонки, Володя, подонки!!! — Я пытался возразить, но он поспешно ушел. В ушах у меня продолжало звенеть: «Подонки, подонки!»…
…Бышовец улетал из России под аккомпанемент звенящей тишины и забвения российской прессы. 2 февраля 1994 года, в 7 утра огромный «Боинг-747» корейской авиакомпании произвел посадку на гостеприимной земле «Страны Утренней Свежести». Международный аэропорт «Кимпо» встречал нас чистотой и пустынностью, только возле турникетов паспортного контроля стояло несколько человек с фотоаппаратами. Едва один из них узрел в толпе пассажиров московского рейса Бышовца, как мгновенно все фоторепортеры куда-то испарились. Мы с Анатолием Федоровичем были изумлены таким началом. Но через минуту всё встало на свои места, появилось два десятка осветителей с «юпитерами», которые в темпе монтировали освещение и бегали по залу с длиннющими проводами. Стоило Бышовцу пройти паспортный контроль и взять свой багаж, как добрая сотня репортеров, напоминая поток горного корейского селя, рухнула на наши головы. Да так неожиданно, что Бышовец сконфуженно, подчиняясь инстинкту самосохранения, спрятался за мою спину. Так и получилось, что весь последующий день по всем каналам корейского телевидения показывали мою растерянную крутящуюся физиономию, ищущую взглядом прославленного тренера, и Анатолия Федоровича, осторожно ступающего за мной с вытянутыми вперед руками. Так, на всякий случай, если кто-то из разогнавшихся репортеров врежется в него от счастья. Огромный плакат над выходом из аэропорта, написанный наспех неровными русскими буквами (естественно, с массой ошибок) гласил: «Бышовец, добро пожаловать в Корею!» Лихое было начало!..
Многочисленная делегация Корейской Футбольной Ассоциации, встречавшая нас в аэропорту, не отпускала нас ни на минуту. Мы устали от длительного перелета (тогда, напомню, самолеты из Москвы в Сеул летали не через Монголию и Китай, что называется, напрямую, а делали большой крюк через Дальний Восток и Японию, и только потом разворачивались с юга Корейского полуострова на Сеул), но нас не отпускали. Сразу после размещения в пятизвездочной гостинице «Тауэр» в заранее подготовленном конференц-зале начались переговоры. На них в предварительном порядке были озвучены задачи и первоначальный срок пребывания Бышовца в Корее. Бышовец подтвердил своё принципиальное согласие на полугодовой контракт, дословно «в качестве российского гражданина, согласного оказать содействие Ассоциации в качестве технического советника корейской сборной при подготовке к финальной части Чемпионата мира в США 1994 года»…
Поздно вечером после непродолжительного отдыха Анатолий Федорович, позвонив из своего президентского «люкса» в мой номер, предложил прогуляться. Он устал от переговоров, многочисленных интервью и навязчивого внимания гостеприимных восточных соседей, и хотел совершить спокойную пешую прогулку по ночному Сеулу. Мы вышли в парк, но через 10 минут нам стало ясно, что наша экипировка не соответствовала легкому морозцу и пронизывающему ветру. Бышовец полагал, что в Корее будет тепло, и даже не взял с собой в поездку шарф. Поэтому Анатолий Федорович одолжил мой, заметив, что это моя вина, что я не предупредил его заблаговременно о неблагоприятном прогнозе. Анатолий Федорович предложил сократить прогулку и зайти куда-нибудь в ресторан попить горячего чаю с пирожными, поскольку у нас в отеле такой возможности не было из-за повышенного журналистского внимания. Я предложил одно знакомое мне место с интересной концертной программой (напомню ещё читателю, что разница во времени между Москвой и Сеулом составляет +6 часов, поэтому по московскому времени тогда было всего 5 часов вечера). Анатолий Федорович с энтузиазмом отнесся к предложению, поскольку всегда искренне интересовался любыми видами искусства.
Мы зашли в помещение, где внимательный метрдотель проводил нас к столику в очень темном зале. Мы едва успели сделать заказ, как выступление артистов приостановили, и вышедший на сцену конферансье объявил залу, что среди посетителей присутствует сам Бышовец! В зале включили полное освещение, люди поднимались из-за столиков и начали аплодировать. Бышовец понял, что сейчас вокруг нас соберется толпа за автографами, и потребовал, чтобы мы немедленно покинули помещение ночного ресторана. Мы вновь оказались на морозной и бесснежной улице и поспешно вернулись в отель. Ранним утром следующего дня мы должны были лететь в сопровождении менеджера Федерации на юг страны в город Пусан, где в небольшом местечке под названием Масан размещалась база сборной страны.
4 февраля днем нас привезли на базу, где шла интенсивная тренировка национальной команды. Бышовца представили главному тренеру сборной, предложили вместе посмотреть тренировку и тут же принесли полный комплект экипировки. Каково же было удивление корейцев, когда, узнав, что мне по разнарядке федерации экипировка не положена, Анатолий Федорович немедленно отказался и от своей!.. Мы с Анатолием Федоровичем ходили кругами вдоль бровки поля, вели непринужденную беседу, и не только о футболе. К концу тренировки, когда началась «двусторонка», Анатолий Федорович заметил: «Ты знаешь, Володя, корейцы — это тебе не киприоты, это гораздо серьезнее. С этой командочкой можно хорошо поработать, у них не только скорость, но и техника в порядке». На лице Бышовца явно просматривалось удовлетворение от увиденного. Несложно было также заметить, что не только уровень корейского футбола, но и общий высокий уровень жизни и быта располагали Анатолия Федоровича к положительным эмоциям. «Да, Володя, здесь можно работать. И не только полгода, а больше».
Не все тренеры сборной благодушно приняли известие о намерении Технического Совета Ассоциации взять Бышовца на контракт. Особенно не скрывал своих отрицательных эмоций второй тренер сборной, молодой и амбициозный г-н Хо, хорошо мне знакомый ещё по клубу «Поско Атомс». Господин Хо был уверен, что именно он возглавит сборную после чемпионата мира в Америке. Руководство Федерации и её техсовет не скрывали от прессы, что не вполне доверяют нынешнему составу тренеров, поэтому и подстраховывались на всякий случай именем и способностями Бышовца. Гендиректор федерации, господин Ка и вовсе пообещал Бышовцу, что если он придется «ко двору», то они хотят видеть Анатолия Федоровича главным тренером сборной или, как его называли по-корейски, «Комдомимом». Финансовое предложение по контракту Бышовца на первые полгода не было большим (зарплата плюс подъемные вместе составляли около десяти тысяч долларов в месяц), и федерация заверяла нашего тренера, что на первых порах они не могут предложить большего. Но, в случае подписания последующего контракта, можно рассчитывать на значительное повышение по всем пунктам.
6 февраля генеральный директор Ассоциации запланировал встречу Бышовца с Президентом Корейской Футбольной Ассоциации и одновременно вице-президентом ФИФА г-ном Чун Мон Чжуном. Этот человек был довольно молод (ему еще не было и 40 лет). Будучи сыном основателя компании «Хёндэ» (и одним из её совладельцев), он был одним из богатейших людей страны. Кроме того, обладал и европейским менталитетом, получил образование в лучших университетах Европы и США, и, естественно, прекрасно говорил по-английски. Именно на него ссылался Колосков на приснопамятной встрече с Бышовцем в Москве. В тот день мы довольно долго просидели в здании Ассоциации, пока, наконец, протокольная служба Президента компании «Хёндэ» не подтвердила, что у господина Чун Мон Чжуна есть 30 минут времени для встречи с нами, и мы отправились почетным кортежем в штаб-квартиру известной на весь мир компании. В небоскрёбе «Хёндэ» на предпоследнем этаже размещались гостевые апартаменты Президента Корейской Футбольной Ассоциации. Господин Чжун был высокого роста, подтянут и обходителен, дружеская улыбка не сходила с его уст на протяжении всей встречи. Мы с Анатолием Федоровичем тогда (видимо, по неопытности) совершили две ошибки, по одной на каждого. Я, как молодой и неопытный функционер «Совинтерспорта», совершенно не вовремя полез одаривать Президента незатейливыми русскими сувенирами типа банальной матрешки (на что г-н Чжун отреагировал снисходительной улыбкой и попросил секретаря забрать пакет с деревяшками, чтобы он не мешал ходу нашей встречи). У Анатолия Федоровича ошибка была другого плана. Вопреки договоренности с генеральным директором Ассоциации и в обход установленного протокола, Бышовец, во время торжественного фотографирования с Президентом, попытался посетовать ему на несколько слабое финансовое предложение Ассоциации — дескать, господин Чжун, не мешало бы его увеличить… Господин Чжун сразу «просек ситуацию» и немедленно «закрыл прения». Он подозвал к себе генерального менеджера Ассоциации и попросил меня перевести господину Бышовцу, что все финансовые вопросы Бышовец должен решать ТОЛЬКО с генеральным менеджером, а, уж если генеральный менеджер посчитает нужным, то сам встретится с г-ном Чжуном. Анатолий Федорович не скрывал своего разочарования, поскольку искренне полагал, что господин Чжун мог бы пойти навстречу заслуженному футболисту и тренеру Советского Союза и со своего «барского плеча» значительно увеличить общую сумму полугодового контракта — а то как-то несолидно предлагать 10 тысяч в месяц Техническому Советнику Федерации!..