него платежа, я и вылетел в Испанию на встречу с Ринатом Дасаевым и генеральным директором ФК «Севилья» г-ном Розендо Кобесасом Эрнандесом…
…И я, и Маша Любимцева летели в Испанию в первый раз в жизни. Мы спешили в Мадрид, самолет пролетал над Италией, и сквозь иллюминатор было видно сверкающее на солнце Средиземное море. Впереди по курсу лежала Испания, а слева, где-то совсем недалеко — Ливия, страна, где я проработал много лет, и где в песках Сахары в жуткой жаре лета 1988 года я вместе со строителями Газопровода Брега-Миссурата коротал вечера у единственного на объекте телевизора. Мы смотрели Чемпионат Европы в трансляции итальянского телевидения, и, конечно, ничего не понимали из скороговорки комментаторов. Одно мы знали точно — наша сборная играет здорово, играет против Италии и ведет со счетом 2:0. И чем надрывнее кричал итальянский комментатор, тем сильнее нас переполняла гордость за наш футбол, за нашу страну. Ринат был великолепен, но «прононс» его фамилии по-итальянски резал всем нам уши… Но сейчас, в самолете меня переполняла не гордость, а, скорее, досада: как эти испанцы могли, как посмели не платить по контракту Рината?! В чем дело? Что же произошло с хвалеными испанцами, которых так полюбил Ринат?…
В Мадриде, вопреки прогнозу, в конце октября стояла холодная, ветреная погода и накрапывал неприятный дождь. Хотелось тепла. Испанские таксисты ни по-русски, ни по-английски, ни по-французски ни бум-бум. Гостиницы все дорогие, и на наши командировочные с трудом нашли одну, у железнодорожного вокзала. Нет, не хотела Испания поворачиваться к нам передом! Слава Богу, еду на несколько дней мы с собой привезли, а магазины — не то, что у нас: плащ на суточные я приобрел отменный. В нем я и прилетел в Севилью.
Как и предвидел Ринат, в зале ожидания аэропорта мы безошибочно остановили свой взгляд на высокой, стройной молодой женщине, которая и была той самой, известной в прошлом советской гимнасткой Нелли Гаас. Я не смею утверждать, что это была улыбчивая, разговорчивая и чрезвычайно благожелательная к нам женщина. Однако, принимая во внимание довольно поздний вечер, она деловито усадила нас в свою небольшую, но скоростную машину, сообщив при этом, что найти хорошую гостиницу в центре города в лимите наших скромных командировочных она не смогла и забронировала для нас прекрасный, с её точки зрения, двухкомнатный номер в очень уютной гостинице на краю города (поскольку одноместные номера в сумме были гораздо дороже, да и не было их просто в наличии). Действительно, номер состоял из двух комнат, с одной спальней — в другой комнате был роскошный диван, где, собственно, я и устроился на отдых. Утром позвонила Нелли и сказала, что Ринат уже выехал к нам в гостиницу. Мы наспех стали приводить себя в порядок, и, когда я вышел из ванной с полотенцем в руках, передо мной уже стоял Ринат. Я смутился и был порядком раздосадован нелепостью ситуации: я так долго ждал встречи с Ринатом, так хотелось его увидеть живьем, а не слышать только по телефону; а тут я в майке, с влажным полотенцем в руках, а передо мной великий вратарь…
Правда, передо мной стоял, прямо скажем, не солдат-салага, истерзанный муштрой и голодом, а пресытившийся размеренным образом жизни «дембель» от футбола, дождавшийся приказа на увольнение. И, хотя Ринату было на тот момент всего-то тридцать лет, лишнего веса в количественном выражении было столько же. Нет, Ринат посещал тренировки и даже в охотку играл (точнее, поигрывал за ветеранов). В конце концов, и Лужков с Гершковичем тоже до сих пор регулярно играют…
Ринат был совсем не похож на тот устоявшийся стереотип подтянутого, сухопарого спортсмена, которого я видел по телевизору год назад на чемпионате мира-90 в Италии. Тем не менее, совсем не хочу сказать, что лишний вес его портил. Да, он очень изменился, но приобрел «вес мужа», вид делового человека, предпринимателя, но не спортсмена-вратаря. При росте Рината ему никак не угрожало превращение в шарообразное существо.
Ринат был прост в общении и одновременно деловит. Он сообщил, что нас уже ждут в штаб-квартире клуба, и надо спешить. Мы быстро произвели «чек-аут» и поспешили. Штаб-квартира располагалась прямо на стадионе, принадлежавшем клубу «Севилья». Многочисленные болельщики клуба, праздно околачивавшиеся у стадиона уже с утра, шумно приветствовали Дасаева, стоило ему вылезти из своей машины. Ринат пытался отвечать на их реплики и шутки, пожимал руки и извинялся, что не может уделить им должного внимания, поскольку спешит на встречу с руководством клуба. В кабинете генерального менеджера клуба г-на Кобесаса, куда нас с Машей проводила обаятельная секретарша, уже находился Ринат, обмениваясь дружескими рукопожатиями с г-ном Кобесасом.
Ринат стал бегло лопотать по-испански, касаясь сути нашего приезда, и мы с Машей сразу поняли, что уровень знания испанского у Рината более чем достаточный, чтобы он стал нашим переводчиком. Выслушав Рината, генеральный менеджер вызвал к себе в кабинет секретаршу, и, жестикулируя руками, дал ей понять, что нужно быстро найти кого-то. Вскоре появился мужчина, который не представился и не пожал никому руки, поскольку в обеих руках он держал папки с бумагами. Он был по внешним признакам ровесником генерального менеджера, и той же излишней упитанности. Он хлопал папками себя по бокам и что-то мычал своему начальнику. Ринат сказал мне, что это главбух клуба, и что он объясняет менеджеру, что деньги вот-вот должны поступить от спонсоров на счета клуба, после чего будут незамедлительно переведены на счет «Дорны». Кобесас расплылся в улыбке, которая должна была сказать нам: «Вот видите, всё в порядке. Не нужно беспокоиться». Г-н Кобесас вышел из-за стола и еще раз пожал руку Рината. Ринат посмотрел на меня вопросительно. Я попросил г-на Кобесаса подтвердить слова главного бухгалтера в письменной форме, с тем, чтобы я смог увезти в Москву какой-либо документ, подтверждающий добрые намерения клуба. Г-н Кобесас через Рината заверил, что такое письмо они обязательно дадут, но его содержание должно быть согласовано с Председателем совета директоров клуба, который приедет в Севилью из деловой командировки через несколько дней. Кобесас постоянно извинялся и кивками головы обращался к Ринату, как бы ожидая поддержки и подтверждения высокой порядочности испанцев. Я еще раз попытался через Рината попросить у Кобесаса подготовить хотя бы протокол, подтверждающий взаимопонимание, достигнутое на нашей встрече. Гендиректор вновь стал дергать плечами и в очередной раз пожимать Ринату руку в знак самого дружеского расположения. Ринат мне сказал (естественно, по-русски): «Владимир, ничего не добьемся. Придется ждать». Таковы были испанцы. «Хорошо, — согласился я, — Тогда, Ринат, давай не терять времени, и поспешим в банк оформлять денежный перевод комиссии „Совинтерспорта“». Однако г-н Кобесас удержал нас: «Подождите одну минуту». Он нажал на кнопку, и в кабинет вошла все та же секретарша, неся два пластиковых пакета, которые г-н Кобесас передал нам с Машей. В пакете были футболки и мелкие сувениры от клуба. Мы вежливо простились с менеджером клуба и отправились в банк. К счастью, мы довольно быстро и самым надлежащим образом оформили все документы, и перевели в Москву 13 590, долларов (т. е., 4 % от 339 тысяч, полученных Ринатом). До отлета самолета обратно в Мадрид оставалось 6 часов, и я попросил Рината показать нам город. Погода в тех местах была не засушливой, как обычно, а на редкость пасмурной, и не располагала к длительным вояжам. Поэтому, как только пошел дождь, Ринат свернул программу ознакомления с городом и предложил поехать в его, только что открытый, магазин спорттоваров, носящий его имя — «Ринат Дасаев».
Ринат арендовал помещение и создал свой магазин спорттоваров на паях со своим испанским другом, с которым и познакомил меня, как только мы приехали и зашли внутрь. Магазин располагался в небольшом трехэтажном угловом доме на первом этаже, и находился совсем рядом со стадионом. Расчет Рината на севильского болельщика, спешащего на стадион и проходящего мимо его магазина, был, как будто, верным. Магазин был небольшой, уютный, пахло краской и спортинвентарем. Как я понял, в магазине работало трое человек: Ринат, его друг и продавщица. Ринат, со свойственной ему прямотой, спросил меня — не хочу ли я что-либо взять из магазина в качестве подарка-сувенира. Я поблагодарил его и сказал, что мне ничего не надо. Вот если бы только Ринат смог мне подарить свою цветную фотографию, которая висела, вставленная в красивую деревянную рамку, в главном зале магазина в углу над кассовым аппаратом, как православная икона. На фотографии был изображен Ринат, держащий над головой кубок — приз за 3-е место в мире среди вратарей 1989 года. Ринат подошел к фотографии поближе, некоторое время он стоял и молча смотрел на свой лик. Я поначалу подумал, что он сейчас повернется и спросит: «Это что, я?!». Но Ринат посмотрел на меня и сказал: «Извини, не могу. Это единственное, что у меня сохранилось с тех времен», как будто прошло не два года, а целая вечность…
К дверям магазина на своей машине подъехала Нелли и привезла с собой младшую дочку. Она пересадила дочь в коляску, и мы впятером перешли из магазина в расположенный рядом ресторанчик, где хозяином был большой поклонник Дасаева и ревностный болельщик «Севильи». Ринат с Нелли пригласили нас с Машей на обед. Ринат для начала выпил со мной пару кружек прекрасного испанского пива с соленой рыбкой, и, заказав прекрасный стол, вскоре оставил нас с Нелли, сославшись на неотложные дела по работе, но обещал вскоре вернуться.
На сей раз Нелли была общительна и доброжелательна, она рассказывала нам о своей жизни в Севилье, об отношении к испанцам, к испанскому языку, о детях, которые стали лучше говорить по-испански, чем по-русски. Сетовала на Рината, который, хотя и не играл уже за клуб, редко бывал вечерами дома, точнее, в квартире, которую Ринату одолжил для временного проживания один из его друзей (свой дом Дасаевы еще не решались приобрести). Что двум своим дочкам, и самой Нелли Ринат уделяет совсем мало внимания: друзья и работа — вот его семья, многочисленные поклонники и поклонницы составляли его окружение. Вдруг Нелли сказала: «Знаете, Володя, мне кажется, что он мне мстит за то, что я родила ему двух дочерей. Были бы сыновья — он бы с ними дружил, играл с ними в футбол. А к женщинам он относится так, несерьезно. Он совсем меня не замечает»… «Да что вы, Нелли! Вы, верно, несправедливы…», — попробовал я как-то выпутаться из этой слишком доверительной беседы. Я посмотрел на Машу, которая все время красноречиво молчала, поскольку, видимо, считала про себя, — сколько она бы уже магазинов смогла обежать за то время, что мы торчим за затянувшимся обедом.