Но торчать нам приходилось еще долго, поскольку Ринат еще не вернулся, а дождь всё усиливался. Чтобы сменить тему, я нарочито округлил глаза и сказал: «Нелли, я же совсем забыл. Вам большой привет передает Львов Александр Львович, наш пресс-атташе. Он с Ринатом писал книгу о жизни Дасаева в мире спорта». Нелли резко оборвала меня, выпалив несколько нехороших слов по поводу Львова и его «бескорыстного» творчества, и попросила не напоминать Ринату об Александре Львовиче, дабы не омрачать ему настроение. «Ну, нет, так нет. Хотел как лучше», подумал я.
«Скажите, Володя, — обратилась ко мне Нелли после некоторого молчания, вот вы с Машей видите меня практически впервые, у меня двое детей, и как я выгляжу»? Я, слегка захмелевший, не смутился от вопроса, а скорее наоборот, сказал, что думал: «Нелли, — я подумал — насколько же все-таки непривычно произносить её имя, — если постараться судить объективно, чисто внешне, поскольку не могу судить о Вашем внутреннем мире, есть всё (я развел руками), то есть все привлекательные женские качества, которыми наделяет Бог женщину, чтобы задерживать взгляды проходящих мужчин: вы привлекательны лицом, а уж про фигуру я говорить не буду, — наверное, Маша скажет»?! Маша была немногословна: «Да! Суперкласс»! Мы сидели возле большого окна, и видели, как из дверей своего магазина спешно вышел Ринат. Дождь уже не накрапывал, он просто лил. Ринат присоединился к нам, и наша беседа с Нелли естественным образом закончилась.
Нелли вскоре уехала. Она спешила забрать старшую дочь из школы, где дети до вечера готовили уроки и играли. Ринат же попивал со мной пиво и заедал слабосоленой рыбой (я не понял, какой).
— Владимир, я вот что хотел у тебя спросить. Вот если «Севилья» не заплатит оставшиеся деньги, сколько там? 300 тысяч? Или сколько? — Ринат не смотрел на меня, он смотрел в окно.
— Я тебе уже говорил, что контракт чудной, и не я его таким сделал, он создавался методом проб и ошибок 1988 года по рекомендациям руководства Госкомспорта, интересы которого не всегда совпадали с опытом и знаниями оперативных сотрудников «Совинтерспорта». «Севилья» должна «Дорне» 300 тысяч, а «Дорна» должна нам 500 тысяч (да, Ринат был совершенно прав, задавая этот вопрос)… — Ринат перебил меня:
— Меня интересует одно — у меня, если вы не получите 500 тысяч долларов, не отнимут мои деньги, уже переведенные на мой счет?
— Так вот, Ринат, позволь, я продолжу. Ты совершенно прав, задавая этот вопрос. Ты прекрасно знаешь, что в Решении о выплате тебе 30 % от суммы, которая оставалась невыплаченной к моменту решения о повышении тебе зарплаты, не написано, что выплачивать только по мере поступлений платежей по контракту. Наоборот, там написано, чтобы твои 339 тысяч были выплачены до 31.06.1991 г. По логике капиталистического предпринимательства тебе бы выплатили пропорциональную часть только того, что получили сами. А по логике социалистического планирования тебе платят из бюджета СССР, в соответствии с принятым Решением, а не с логикой выгоды. Ты что, думаешь, ты один в таком положении? К примеру, Леня Буряк в 1990 году отработал в Финляндии год, получил от нас всю зарплату полностью, а «Совинтерспорт» и Советский Союз в целом не получил от финнов ни копейки! Мы, конечно, судимся с ними, но денег-то все равно нет… А в Тунисе — наши тренеры по футболу (Казбек Туаев, Николай Худиев и другие), то же самое, всё от нас получили полностью, а мы от тунисских клубов за 1988–90 гг. не получили ничего, и таких примеров можно вспомнить десятки. Другое дело, сумма твоего контракта не сопоставима с перечисленными примерами, но факт есть факт! Тебе ПОЛОЖЕНО, ты получил, а это уже наша головная боль — как получить от «Севильи» и «Дорны» причитающиеся государству, «Спартаку» и нам деньги. Так что, из неполученных нами от «Дорны» 500 тысяч ты получил как бы «авансом» свои 30 %, и, если мы никогда не получим причитающиеся деньги от «Дорны», мы никогда не будем требовать от тебя возвращения нам 150 тысяч долларов обратно. Нелогично, но это факт!..
Забегая вперед, скажу, что «Совинтерспорт» так и не смог получить этих денег. «Дорна» обанкротилась! Клуб «Севилья» отказался платить этой фирме 300 тысяч в качестве последнего платежа, обосновывая это тем, что Дасаев не играл весь сезон, и даже не числился в замене, не режимил, и не соответствовал требованиям контракта. Огромные затраты «Совинтерспорта» по найму юристов и адвокатов по делу «Дорны», расходы на неоднократные командировки сотрудников «Совинтерспорта» в Испанию и Лихтенштейн так и остались лишь чистыми затратами нашей организации. В частной беседе президент компании «Дорна» г-н Гштоль на вопрос «Совинтерспорта», почему «Севилья» не осуществила последний платеж за Дасаева, ответил: «Русские всегда хотят получать как профессионалы, а работать как любители, и в этом кроются все ваши проблемы». Что касается Рината, с этим можно было бы согласиться. Но нельзя обобщать. Вот пример — в 1991 году Ринату было 30 лет. Столько же было и Валерию Сарычеву, который получил Приз журнала «Огонёк» как лучший вратарь Чемпионата СССР 1991 года. Валерий, фактический инвалид, «белобилетник» (с больными руками после постоянных переломов), подписывает через «Совинтерспорт» контракт с корейским клубом «Ильва» (боясь только одного, — чтобы во время медкомиссии руки не проверяли). И вот уже 10 лет Сарычев — лучший вратарь Кореи и всей Азии. Анатолий Федорович Бышовец (работавший в 1994/96 гг. главным тренером сборной Кореи) однажды, сидя со мной на трибуне сеульского стадиона, сказал, пожав плечами: «Как я, профессионал, просмотрел Сарычева? Играет просто и без ошибок. Ему и сейчас место в нашей сборной». Вот так вот (впрочем, о Сарычеве мы еще поговорим позднее)…
— Так что, Ринат, резюмируя сказанное, скажу я тебе (как зам. директора фирмы), что «Совинтерспорт» со своей стороны обеспечил всю организацию и контроль над переводом тебе из Москвы 339 тысяч долларов, и выполнил, все, что ранее тебе обещал. Ты тоже по телефону гарантировал мне выплатить нашу комиссию, и полностью заплатил 13 590, долларов. В общем, мы с тобой все наши взаимные обещания выполнили.
— Хорошо, — холодно сказал Ринат…
Дождь на время прекратился, и Ринат, посмотрев на часы, сказал: «Поехали в аэропорт». Мы дружно вышли из ресторана, и подошли к дасаевскому «Форду». Ринат, слегка замешкавшись у багажника, куда складывал нашу с Машей нехитрую кладь, бросил скороговоркой по-испански какую-то фразу своему другу — деловому партнеру, который стоял у двери магазина. Он исчез, но вскоре вернулся. В руках он держал ту самую фотографию Рината, вставленную в деревянную рамку. Ринат быстрым движением выдавил свое фото из рамки, и спросил, обращаясь ко мне: «Владимир, как зовут твоего сына?». «Костя…», — сказал я недоуменно. Ринат вытащил из кармана пиджака ручку и на углу фотографии размашистым почерком написал: «Для Кости! С наилучшими пожеланиями. 25.10.91.» Я держал в руках большую цветную фотографию Дасаева, профессионально выполненную на толстой матовой бумаге, и смотрел на его худое, с впалыми щеками доброе лицо, а начавшийся вновь дождик частыми каплями лил на фотографию. «Убирай быстрей в пакет, испортишь!», — сказал Ринат. Я перевел взгляд с фотографии на лицо Рината и невольно улыбнулся. Он понял, о чем я подумал…
Всю дорогу в аэропорт хлестал, не переставая, дождь. Смеркалось. Мы вынуждены были ехать медленно, и Ринат заметно волновался: время таяло на глазах, и Ринат постоянно бросал взгляд на часы. «Не хватало нам еще опоздать», — сказал он, и потом спросил: «У вас какие планы в Мадриде?» «Завтра утром мы едем поездом в Сарагосу на встречу с нашим агентом, а потом домой» (Кто бы мог подумать тогда, что Нелли будет вскоре суждено расстаться с Ринатом, и она переедет в Сарагосу, где откроет гимнастическую школу и заберет туда детей… А Ринат? Ринат «прогорит» и закроет свой магазин).
В сумерках замаячил аэропорт. Ринат оживился: «Кажется, мы вовремя. Но мешкать, все равно, лучше не надо». Мы бежали по длинному коридору, и Ринат, чтобы сориентироваться — в какой из многочисленных рукавов держать путь, остановился у барменской стойки, и что-то буркнул немолодому бармену. Тот рукой небрежно показал, куда нам нужно спешить, мы развернулись и ускоренным шагом пошли в указанном направлении. Бармен что-то крикнул нам вслед, его голос эхом разнесся по полупустому залу, и мы невольно остановились. Ринат переспросил: «Что?» Лицо бармена заметно оживилось: «Ринат? Дасаев?!» — выбежав из-за стойки, он протянул в руки Рината неоткупоренную бутылку прекрасного испанского вина, и, не говоря ни слова, вернулся за стойку. Ринат, не раздумывая, отдал её мне: «Вот тебе и севильский сувенир!»…
Самолет еще только выруливал на взлетную полосу, а я уже спал, сидя в кресле, изрядно «устав» от крепкого испанского пива. Маша всю дорогу что-то неодобрительно причитала и все время просила, чтобы я сидел смирно и не сваливался на неё. В конце концов, я проснулся и вежливо попросил Машу подать мне пакет с подаренными сувенирами. Она нехотя достала пакет, вслух недоумевая, зачем мне это нужно, когда до посадки оставались считанные минуты. Я ничего не сказал, а вытащил из пакета фотографию Рината, как самый дорогой для меня сувенир. Удостоверившись, что фотография не пострадала от дождя, я протянул её Маше. «Смотри. Здорово! Да?!». Она заглянула в мое радостно улыбающееся лицо, раздраженно отодвинула мою руку от себя, и неодобрительно качнув головой, сказала, выразительно растягивая каждое слово: «Ой, дурак! И это мой начальник!». Ну, что я мог сказать?!.. Женщина!..
«Forza, Zavaroff!!!»
«За успех нашего почти безнадежного дела» –
…До отхода поезда Париж-Метц с Северного вокзала оставалось меньше пятнадцати минут, когда г-ну Алексу Рибейро, сыну известного в Европе агента ФИФА и основателя фирмы «ICM» Лусидио Рибейро, наконец-то удалось припарковать свой новенький «Вольво» к обочине одной узенькой улочки неподалеку. Алекс купил мне билет на поезд и вытащил из портфеля мобильный телефон: «Звони Сергею, назови номер поезда и время прибытия в Метц», — сказал младший Рибейро по-английски. Я набрал домашний номер бывшего игрока московского «Торпедо» и сборной Украины Сергея Скаченко и услышал голос Лены, его жены: «Ну, наконец-то, Владимир Николаевич, Сережа ждал Вашего звонка всё утро, а сейчас он на тренировке. Не беспокойтесь, он Вас обязательно встретит на вокзале, я всё ему передам. А Вас ждет у нас сегодня приятный сюрприз!» «Какой?», — тревожно спросил я. «Приедете к нам в дом, узнаете!» — и она положила трубку.