В конечном итоге Непомнящий взял в свою команду Бурдина. Взял, даже зная о слабостях Сергея, поскольку полагал, что «гусарить» Бурдину в Корее будет просто некогда. В первом сезоне, впрочем, так и получилось. А вот на второй год пребывания в «Юконге» Сергей ослабил требовательность к себе и начал нарушать дисциплину. Валерий Кузьмич не стал долго заниматься воспитанием Бурдина и, согласовав этот момент с президентом клуба, отчислил того из «Юконга», бесплатно вернув его трансфертный лист «Черноморцу». На следующий год Бурдина пригласил в Корею тренер другого столичного клуба — «Ильвы». «Совинтерспорт» на выгодных условиях отправил Бурдина в Сеул, взяв с игрока письменные обещания прекратить ночные гусарские вылазки на Итэвон. Для соблюдения футболистом дисциплины одного из тренеров клуба обязали проводить ночные проверки. Заключались они в следующем. Каждый вечер, ровно в 23.00, в квартире Бурдиных раздавался телефонный звонок. Даже если Сергей к этому моменту спал, жена должна была его разбудить, чтобы он лично, своим голосом в телефонной трубке подтвердил тренеру свое присутствие в квартире. Но Бурдин нашел выход и из этой ситуации: ровно в 23.00 он, сидя в костюме и рубашке под галстук, ждал звонка от тренера. Затем заспанным голосом подтверждал, что он спит и готовится к утренней тренировке, а уже в 23.30 его джип находился на Итэвоне, где футболиста ждала знакомая публика, предвкушавшая всегдашнюю бурдинскую удаль, помноженную на добродушие характера, веселый нрав и щедрость. Когда руководство «Ильвы» всё же расторгло контракт с Бурдиным, то еще очень долго официанты на Итэвоне (и не только они) сожалели, что лишились компании настоящего русского парня, умеющего не только играть в футбол…
Заключительным аккордом прозвучавшей композиции по использованию благоприятного имиджа ЦСКА в свете барселонского матча было абсолютно безнадежное с коммерческой точки зрения направление «Совинтерспортом» на просмотр «LG» бывшего капитана армейцев Михаила Колесникова. Михаил после полученной в 1994 году тяжелой травмы так и не смог вернуться в основной состав, но тем не менее хотел проверить свои силы за рубежом. Мы не вправе были отказать участнику легендарного матча против «Барселоны» испытать свой шанс, поскольку всегда считали, что наша прямая обязанность давать такой шанс футболистам, пусть даже процент возможного успеха невелик, В конечном счете это обошлось «Совинтерспорту» в полторы тысячи долларов прямых убытков плюс необходимость стоически выслушивать заслуженные упреки со стороны корейских тренеров и агентов — мол, как мы смеем направлять к ним таких слабо подготовленных игроков… Пробовал «Совинтерспорт» работать и с другими известными футболистами ЦСКА, например, с Володей Татарчуком (хотя Татарчук не имел никакого отношения к матчу с «Барселоной»). Известный в свое время вратарь ЦСКА Юрий Шишкин тоже достойно отыграл в Корее два полноценных сезона. Правда, попал Юра в Корею отнюдь не из-за принадлежности к армейскому клубу, а только потому, что провел год в высшей лиге чемпионата Бразилии.
Коль скоро разговор зашел о вратарях ЦСКА, то не могу не признаться, что, хоть я никогда не был как болельщик поклонником армейского клуба, все же эта тема прошла и через мой короткий спортивный опыт, В юности я четыре года занимался в футбольной школе олимпийского резерва «Трудовые резервы», где главным тренером у нас (а было это в начале семидесятых годов) был знаменитый спартаковец Николай Тимофеевич Дементьев, а тренером вратарей — легендарный страж ворот «команды лейтенантов» Владимир Николаевич Никаноров. Мой закадычный друг Андрей играл у нас в команде вратарем. Был он самым рослым, крепким и нахальным парнем. Мне эта последняя черта в характере Андрея очень нравилась, поскольку он всегда брал меня под защиту в любых ситуациях. Единственное, что мне в нем не нравилось, так это то, что он был яростным болельщиком ЦСКА и не признавал других мнений. Никаноров верил во вратарский талант Андрея и прощал тому любые шалости на тренировках. Каждый раз, когда я делал Андрею замечание, что тот плохо работает «в рамке», он категорически не соглашался, валил всю вину на защитников и спрашивал у Никанорова: «Владимир Николаевич, ведь я прав?» Мэтр одобрительно кивал, укрепляя вратарский авторитет Андрея в команде.
Часто вспоминаю, как в душных клубных раздевалках (особенно зимними вечерами в спортзале на Каланчевской), а иногда и прямо на тренировке Дементьев с Никаноровым «травили» свои веселые байки. А когда мы возвращались на метро домой, Андрей вечно (пользуясь своим непререкаемым авторитетом) вбивал мне в голову, что лучший вратарь СССР никакой не Лев Яшин, а армеец Юрий Пшеничников. Впрочем, я особо и не спорил, поскольку в моей юношеской памяти еще не стерлись все подробности недавнего полуфинального матча чемпионата Европы 1968 года СССР Италия, завершившегося нулевой ничьей благодаря красивой, а временами и нарочито эффектной игре вратаря нашей сборной Пшеничникова. Поэтому, когда в 1995 году к нам в «Совинтерспорт» пришел запрос от корейского клуба «Дайнос» на тренера вратарей, я ни секунды не сомневался, что им должен стать именно Пшеничников. Клуб предлагал хорошие финансовые условия, и после беседы со мной Юрий Павлович дал добро на «проработку его кандидатуры». Корейцы тщательно изучили его биографию и после наших самых лучших рекомендаций подписали с Пшеничниковым контракт. Эх, работать бы Юрию Павловичу там и работать, но буквально через три месяца после приезда он на тренировке в безобидной ситуации получил тяжелую травму и был откомандирован домой…
Жаль, что, кроме звонкой, хотя и не совсем логичной по ходу игры, победы ЦСКА над «Барселоной», в «имиджевой копилке» ЦСКА за долгие 25 лет так ничего и не появилось. Жаль, что и «Совинтерспорту» в моем лице так и не удалось за много лёт сотрудничества с тренером Геннадием Костылевым, творцом той победы над «Барсой», найти для него приличное предложение из-за границы. Дело в том, что в жестокой борьбе за место под заграничным тренерским солнцем кандидатура Костылева не могла конкурировать с многочисленными бразильцами, югославами, а теперь уже чехами-румынами-болгарами. Из всех армейцев, пожалуй, лишь один Владимир Григорьевич Федотов, знаменитый нападающий ЦСКА и сын еще более знаменитого центрфорварда «команды лейтенантов» Григория Федотова, поработал тренером за рубежом по линии «Совинтерспорта». Но, к сожалению, слабое знание иностранных языков помешало ему в полной мере раскрыть свои дремлющие таланты.
К счастью, времена 93–95-го годов, когда армейские спортсмены порой месяцами не получали зарплату, давно в прошлом. И, казалось бы, многочисленные проблемы российского футбола тоже должны кануть в Лету, ведь, как уверяли меня игроки и матерые тренеры всех уровней, главная проблема нашего футбола заключалась не в кризисе тренерской мысли и нежелании игроков много работать, а в низких зарплатах. С приходом в 98-м на пост президента ЦСКА Шахруди Дадаханова с этой проблемой в клубе было покончено. У армейских фанов даже кричалка появилась: «Медали, известность, зарплаты в карманах — стоит у руля Шахруди Дадаханов». Кстати, еще со времен новороссийско-корейского контракта Бурдина у «Совинтерспорта» установились самые добрые отношения с Авалу Шамхановым, и когда тот пришел в ЦСКА техническим директором, мы всерьез верили, что с таким кредитом доверия «Совинтерспорту» удастся продать кого-либо из основного состава ЦСКА на Запад за серьезные деньги. И не напрасно: в 2000 году нашей организации письмом от Ш. Дадаханова было предоставлено эксклюзивное право на проработку трансфертного контракта главной армейской звезды Сергея Семака.
В первую очередь, конечно, ЦСКА рассчитывал на Англию, где у нас были неплохие связи. Мы собрали из всех возможных «агентурных» источников конкурентный материал и попытались доказать Авалу, что продать такого полунападающего на Запад даже за 3 млн долларов будет огромной удачей. Но Шамханов упирал на то, что Семак игрок сборной (заметьте, ни о каком брэнде клуба речи не было) и стоит ровно 5 млн. На чем основывалась такая уверенность армейских руководителей, я тогда так и не понял. Впрочем, в 2000-м подобное прожектерство было свойственно не только ЦСКА. Московский «Спартак», например, получив от «Совинтерспорта» сообщение, что 14 ноября 2000 года Ули Хенесс, генеральный менеджер «Баварии», факсом на мое имя подтвердил заинтересованность в Егоре Титове, сообщил нам, что меньше 20 млн долларов наша звезда стоить не может. До сих пор Франц Беккенбауэр вспоминает этот ответ «Спартака» как неуместную и неостроумную шутку. А посему каждый раз, натыкаясь в толстых папках с деловой перепиской на эти два письма с солидными подписями и печатями руководителей ЦСКА и «Баварии», я намеренно стараюсь их не замечать, чтобы не предаваться горестным воспоминаниям об упущенных возможностях.
С приходом в ЦСКА Евгения Гинера, а затем и Валерия Газзаева в команде многое изменилось. В первую очередь состав. Точь-в-точь как в некогда популярном фильме «Королевская регата» лучший тренер Москвы по фамилии Солуянов переходил из команды в команду и всякий раз брал с собой трех лучших спортсменов, причем всё время разных. Правда, меня сразу подкупило в заявлениях нового руководства ЦСКА то, что был продекларирован курс на доморощенных футболистов. Вскоре после смены руководства, осенью 2002-го, произошла неожиданная отставка начальника «большого» ЦСКА Михаила Мамиашвили. Перед уходом прославленный борец — олимпийский чемпион заявил в прессе, что «…футболом надо жить так, как им живет Евгений Гинер». Более того, Мамиашвили свято верил, что пройдет несколько лет, и юношеская футбольная школа ЦСКА — лучшая в Москве — пополнит родной клуб новыми громкими именами своих воспитанников. Как в воду глядел… Прошло несколько месяцев, и в команде действительно появилось новое имя — Иржи Ярошик. Правда, ни к футбольной школе ЦСКА, ни к российскому футболу он отношения не имел. Однако известный российский футбольный агент Константин Сарсания со страниц газеты «Советский спорт» успокаивал горячих армейских фанов, заверяя, что потраченные клубом 3,7 млн долларов за трансферт футболиста окупятся с лихвой и скоро Ярошик будет стоить 10 млн. (когда наст