по достоинству работу великого тренера — героя Олимпиады в Сеуле.
Второй эпизод был связан с коммерческим выездом баскетбольной сборной СССР в США по линии «Совинтерспорта». Согласно договоренности, американская сторона должна была заплатить Госкомспорту СССР определенную сумму сразу после возвращения нашей сборной домой. Однако даже по прошествии длительного времени в бухгалтерской отчетности «Совинтерспорта» продолжала числиться американская дебиторская задолженность в размере (всего-то!) 10 тыс. долларов. А поскольку в период развала Советского Союза заветы Ильича по учету и контролю еще никто не отменял, эта недостача не прошла не замеченной руководством Госкомспорта. «Совинтерспорту» было указано на необходимость срочного проведения административного расследования по этому поводу. Через американских юристов «Совинтерспорту» пусть и не сразу, но удалось получить от наших контрагентов один документ. Это была расписка, удостоверяющая получение главным тренером сборной Александром Гомельским суммы в 10 тыс. долларов наличными (той самой, не достающей в нашей отчетности). Руководитель «Совинтерспорта» В. И. Галаев попытался дать этой бумаге «ход», но личный друг Гомельского, заместитель председателя Госкомспорта СССР А. А. Козловский сумел благополучно замять намечавшийся скандал. С тех пор Александр Яковлевич прервал все свои деловые контакты с нашей организацией, и баскетболисты ЦСКА тоже перестали приходить к нам от «Папы». Вот, пожалуй, и всё. Хотя один наблюдательный ученый отметил: «Один эпизод — случайность, два эпизода — уже тенденция».
Теперь, когда баскетбольная сборная России не попала на Олимпийские игры в Афинах и продолжает играть слабо, на законное беспокойство журналистов, уж не творится ли что-то «неладное в нашем баскетбольном королевстве», Гомельский ответил весьма «логично»: «Я так не думаю. Посмотрите, что произошло в общероссийском масштабе. ЦСКА раздал в другие российские клубы своих воспитанников — игроков и тренеров. Они своим умением и желанием побеждать помогли поднять баскетбол в Перми, Казани, Минеральных Водах, Химках… два года мы давали подняться другим, теперь пришло время взять свое». Вероятно, Александр Яковлевич имеет в виду, что за большие деньги пришли иностранные игроки и тренер, который «…выгодно отличается от наших специалистов. Так что его появление в московском ЦСКА окажется полезным и в общероссийском масштабе».
А вот что сказал Андрей Червиченко, уходя с поста президента «Спартака»: «…Не хочу касаться чужих проблем, однако для меня теперь абсолютно ясно: легионеров в команде должно быть не больше 30 процентов. А с дальних континентов надо брать не больше одного-двух человек». Жаль, что к этим словам вряд ли прислушаются в ЦСКА. Сейчас руководители РФС успокаивают болельщиков и специалистов, что с 2005 года будут введены ограничения на число иностранных футболистов в российских клубах премьер-лиги: не более восьми человек в заявке, из них пять одновременно на поле. Правда, никто не упоминает о том, что легионеры, сыгравшие более 10 матчей за свои сборные, в лимит не попадают. Поэтому, к примеру, у ЦСКА к пяти легионерам на поле можно будет спокойно прибавить Ярошика, Олича, Лайзанса и Шембераса, которые уже давно сыграли более 10 игр за свои национальные сборные, а молодые бразильско-аргентинские звезды ЦСКА скоро наберут нужное количество игр. Так что надеждам армейской молодежи попасть в основной состав, видимо, не суждено сбыться. Когда-то Александр Гомельский на вопрос журналистов о засилии иностранцев у него в команде, ответил, что в ЦСКА должны играть только лучшие в мире игроки, независимо от их национальности. К чему тогда столько высокопарных слов о возрождении и развитии детско-юношеского спорта в ЦСКА?!
И когда я слушаю всем известный рассказ добродушного Александра Яковлевича, как он случайно познакомился с Михаилом Прохоровым (в ту пору председателем Совета директоров Онэксим-банка), который искренне хотел помочь большими деньгами не только баскетбольному, но и хоккейному ЦСКА, то я вполне допускаю такую вероятность. В конце концов, Михаил Прохоров, выпускник Московской Финансовой Академии при Правительстве РФ, личность, хорошо известная в узких кругах выпускников малочисленного и когда-то привилегированного факультета МЭО, к коим я не без гордости отношу и себя. Весной 2004 года, когда по распоряжению руководителя аппарата Президента РФ в Кремлевском дворце Съездов отмечалось 85-летие образования нашего вуза, все выпускники межфака смогли бы уместиться в первых 10 рядах партера, и если учесть, что Прохоров — человек очень большого роста, настоящий баскетболист, то не приходится сомневаться, что в юношеские годы он тренировался в ЦСКА (и, возможно, даже знал Александра Яковлевича) и продолжает болеть за свой родной клуб. Правда, никак не могу взять в толк, почему с приходом прохоровских денег в ЦСКА россияне из армейской команды практически исчезли, а за Красную Армию стоят горой иностранцы, сплошь из дальнего зарубежья?! Если меня пять лет в институте и два года в армии учили, как надо по-настоящему любить свою Родину, то ведь точно так же пять лет и два года учили и Мишу Прохорова. Тогда почему же мы столь по-разному смотрим на эту проблему? Не попробовать ли разобраться?
В 97-м для эффективного управления армейским баскетболом, хоккеем и, возможно, даже футболом Михаил Прохоров подписал договор с ЦСКА о создании ЗАО «ЦСКА Холдинг». А с приходом Гинера в футбольный ЦСКА Прохоров сумел объединить с ним усилия и создать единый хоккейный ЦСКА. Сегодня единым хоккейным ЦСКА владеют ГМК «Норильский Никель» (читай: Прохоров) — 51 % акций и «АВО-Капитал» (возможно, Гинер) — 49 %. Хорошее они тогда сделали дело для всех болельщиков ЦСКА, хотя было оно непростым! Например, стоило гендиректору «ЦСКАХолдинг» Андрею Малышеву в интервью «Спорт-экспрессу» от 20.04.2000 слегка намекнуть на политическую подоплеку этого дела, мол, «Вопрос завис в политической плоскости… Ждем решения сверху», как через три дня был подписан приказ о прекращении полномочий самого Малышева. Выходит, что «вхождение» в армейский хоккей неожиданно облегчает доступ к президентской администрации, а та, в свою очередь, становится более лояльной к людям, спонсирующим этот вид спорта.
Как тут не вспомнить интервью Евгения Ленноровича Гинера серьезному изданию «Ведомости» от 22.04.2004. Гинер так рассуждает о нашем хоккее: «…У многих президентов и владельцев российских хоккейных клубов огромные амбиции, они тратят миллионы долларов, чтобы привести свои клубы к званию чемпиона России. Ради чего?.. Кроме того, сегодня в нашем хоккее перегиб в зарплатах… я не против того, чтобы ребята много получали, но ведь отдачито никакой нет — расходы клубов на зарплаты неадекватны доходам!» Выходит дело так, что, если какому-то футбольному клубу неожиданно дают 18 млн долларов в год в качестве спонсорской помощи, можно смело платить нашим «стоячим» футболистам по 650–800 тыс. в год, поскольку теперь их зарплаты становятся адекватны доходам клуба. Интересно и то, ради чего в действительности футбольный ЦСКА потратил столько денег, уж не ради ли того, чтобы стать чемпионом России?!
История «демократического» построения капитализма в России уникальна своей непредсказуемостью. «Демократический спорт», в особенности его сердцевина — футбол, всего лишь некачественный продукт построения нового общества. А посему история «демократических» смен руководства ЦСКА, начиная с 1994 года, т. е. с Андрея Мурашко (которого сменили Тенгиз Вердзадзе с Александром Барановским и, наконец, Шахруди Дадаханов) — это история не столько детективная, сколько в истинном смысле «демократически-либеральная». И вот на волне кризиса либеральных ценностей в России к власти пришел новый президент. Негромко, но всё же заговорили о забытых категориях: о патриотизме, порядочности, социальной ответственности. В ЦСКА тоже появился новый президент — Евгений Леннорович Гинер, человек, без сомнения, порядочный и, как говорят ведущие футбольные агенты, вполне адекватный. Но ведь и Путин, и Гинер — всего-навсего люди. Это не птица Феникс, восставшая из пепла. И значит, Гинер кем-то ангажирован. На вопрос журналиста: «А как в вашей жизни возник ЦСКА?» Гинер ответил без обиняков: «Новые акционеры клуба начали искать президента (я шапочно знал одного из членов нового совета директоров ЦСКА), обратились в РФС за советом, им назвали несколько кандидатур, и в результате выбор пал на меня». Вот, оказывается, как просто у нас в стране всё происходит!
…С Пал Палычем Бородиным я был знаком лишь шапочно. В конце 90-х я был частым гостем ВИП-ложи Лужников, поскольку «Совинтерспорт» вместес В. В. Алешиным готовил контракт Сергея Скаченко с французским клубом «Мец». Пал Палыч тоже был частым гостем в Лужниках, правда, по другой причине. Он, огромный, как сибирский медведь, с добрыми глазами, проходил вдоль рядов, крутил головой и всем приветственно кивал, изредка останавливаясь, чтобы пожать руку неожиданным гостям типа Брынцалова. Однажды он также неспешно проплывал вдоль рядов светящихся глаз болельщиков, как вдруг, пересекшись со мной взглядом, остановился, затем подошел и, не говоря ни слова, пожал мне руку, как старому доброму знакомому. Бородин уже ушел к себе в правительственную ложу, а я продолжал ощущать на себе испытующие взгляды посетителей ложи ВИП. Тогда я отнес эту случайность к чисто стереотипному мышлению, поскольку я был на трибуне в галстуке, а в тот душный день, кроме меня и самого Пал Палыча, все были без галстуков, даже Лужков. Но когда 18 декабря 2000 года в аэропорту Пекина, перед самым отлетом в Москву, мы с Пал Палычем посмотрели друг на друга еще раз, мне показалось, что он сразу узнал меня и, вежливо улыбнувшись, подошел пожать руку. Габаритная ваза, упакованная в коробку, была единственным сувениром, приобретенным мной в Китае. То, как я неловко с ней обращался, вызывало нескрываемую снисходительную улыбку жены Бородина, с которым мы стали обсуждать наболевшие проблемы московского «Торпедо». Я тогда так и не признался Бородину, что истинной целью моего приезда в Китай было подписание контракта тренера «Торпедо-ЗИЛ» Бориса Петровича Игнатьева, поскольку улетевший в Москву днем раньше Игнатьев просил меня не афишировать его намерения. Зато Пал Палыч удивил меня откровениями по поводу своего разочарования от деятельности на благо процветания московского «Торпедо». В салоне первого класса «Боинга-777», где разместилась чета Бородиных, было совсем пусто, и Пал Палыч не возражал, когда стюардесса предложила мне поставить мою крупногабаритную коробку с вазой между пустующими креслами. Когда мы прилетели в Москву, Бородин поздравил меня с наступающим Новым годом, а я пожелал Пал Палычу успехов в работе с московским «Торпедо». Он широко улыбнулся и сказал протяжно: «Н-е-е-т, больше я этой команде не помощник!» — «Так вы с футболом завязываете?» — задал я вопрос скорее себе, чем Бородину. «Ну куда я без футбола!» — Бородин снова улыбнулся и развел руками. Он хотел еще что-то сказать, но тут подошли его помощники (такие же здоровенные, как и он сам), и мы расстались на полуслове. Следующая загранпоездка Пал Палыча в США, как все знают, была омрачена американской дипломатией и швейцарским правосудием.