учил в Москве, чего и хотел. А Валентин Бубукин, в высшей лиге, катил за свои сто шестьдесят, плюс тридцать — за значок «ЗМС». Потом футболисты столичные даже немного роптать стали: как это мы в лучших командах играем и получаем гроши… После этого прошли небольшие разборки — кое-где накрутили хвосты местным обкомовцам, кое-где сделали доплаты и в Москве. В «Торпедо», в «Локомотиве», в «Спартаке». А федерация футбола ввела одинаковые ставки премиальных за выигрыш, вне зависимости от посещения болельщиками стадиона. А то, что ж получалось: игра «Пахтакора» и «Спартака» собирала в Ташкенте 80 тысяч зрителей, и победивший получал при полном сборе по 120 р. на каждого, а в Москве, в Лужниках, сто процентов сбора на «Пахтакор» не будет никогда… Но это все были мелочи. При той экономике любой начальник-фанат мог найти одну слепую ставку, чтобы поддерживать своего любимца, особенно, если это далеко от центра. И тогда же появились команды, где игроки получали несравнимо большие деньги, чем они получали в лучшие годы, в лучших командах. Была такая команда второй лиги «Политотдел» (Ташкентская область). Это была команда колхоза. Председателем был ярый болельщик, и он решил утереть нос всем. Команда, кстати, была хорошей. Еще бы — кто там из знаменитостей только не поиграл! И не зря.
Футболисты всегда жили в рыночной экономике, это был настоящий рынок, невольничий рынок. Невольничий, ибо не было ни контрактов, ни профсоюзов, ни страховки, то есть футбол был самым любимым, массовым, наипопулярнейшим нелегальным видом спорта. Отсюда и судьба футболиста — нелегальная. Никто за него не отвечал. Пока играет — да. Ушел — никто. Больной — лечись сам, в поликлиниках, а ведь травмы у футбольщиков были такие, что они требовали специальных клиник, куда мог попасть только действующий спортсмен. Подбирали нас, как негров в Африке, а мы и счастливы были, не зная, что будет потом. Отсюда и деньги ходили тоже нелегальные. Судей принять надо? Надо, чтобы в номере холодильник был полон, чтобы на базу за шмотками импортными свозить, билеты оплатить, да еще иногда и девочку в номер поставить… Что, за это платить по безналу? Конечно — из все тех же доплатных. Иногда игрока лишали доплаты за малую провинность на пару месяцев, чтобы пополнить черную кассу, но все это ерунда. У серьезного хозяина, я имею в виду секретаря обкома или директора завода, с этим проблем не было. А судьям такой прием был только за то, чтобы не подсуживали сопернику, и этого уже хватало. А если чего уж там поболее, так это совсем другой разговор. Знаю, что многие руководители федерации футбола Украины и России, судейские коллегии получали эти же доплаты в других городах, им просто привозили как оброк или как дань для того, чтобы решить те или иные проблемы. Ну, например, хорошее распределение судейских бригад, удобное расписание в календаре чемпионата, ну мало чего возникнет по ходу, заявить, к примеру, игрочка, которого где-то казнили. Лучше всего платили в военных командах — стабильно. В ЦСКА, «Динамо» игроки, помимо зарплат из штатного расписания, получали еще и за погоны. Попал в состав — ему звездочку повесили, заиграл — еще одну, хотя, надо сказать, что самая консервативная обстановка в этом смысле была именно там, особенно если приходил в команду гражданский тренер. Его, кроме футболистов, никто не слушал.
Но самым основным доходом, особенно в конце семидесятых и до 90-х годов были отчисления от колхозов. Этот приток денег в команды еще больше усугубил ситуацию с продажами игр. Даже команды, которые шли неплохо в турнирной таблице и хорошо играли, все равно имели деньги на те или иные траты, в случае, если где-то нужно было прихватить пару недостающих очков. Дело в том, что в колхозах высшим законодательным органом является собрание. Вот решили они на собрании подарить мне трактор, ну и подарят, и никто им не может этого запретить. Так вот, приедет команда мастеров хоть дублем, отстоит полтора часа на колхозном стадионе против деревенской команды, естественно забьет им пару мячей, а сверху — звоночек — да вы уж там премируйте их, чтобы они стали чемпионами. Ну, постановляли, голосовали или нет, но в сейфах команд было плюс 30-40 тыс. рублей на все про все, а колхозов-то в республике или в области — вон сколько, богатых, конечно. И в конечном итоге, концовки чемпионатов были в основном напряженными из-за двух слагаемых: класс игры и умение вовремя дать отдохнуть команде, прикупив очко или пару у тех, кому оно не нужно было. Профессионалу было видно, что игра сдается или покупается, и я объясню попозже, как это можно было распознать, но наше руководство кричало вовсю — такого не было и нет, и не может быть в советском футболе. Почему нет? Если существовали теневые деньги, то значит, могли быть и теневые сделки. Это раньше об этом и думать не могли, но постепенно власть денег разложила и этот самый чистый, на первый взгляд, вид спорта. Хотя порой эти сдачи игр и были оправданы, и я потом объясню, почему. Но в основном это, конечно, безнравственно — обманывать болельщиков, верящих в искренность драм на поле, а после понимающих, что их надули.
В середине шестидесятых этого еще не было, вернее не было так масштабно и наглядно. Вот мой покойный друг Валера Захаров рассказывал, как он участвовал в одной такой сделке в конце 1965 года. Так это же детский лепет по сравнению с тем, что будет. Дело в том, что СКА (Одесса) уже вылетел из высшей лиги. Последняя игра дома, в Одессе, с «Нефтяником» (Баку), который тоже был на вылете, но гарантированное очко с одесситами оставляло бакинцев в высшей лиге. Валерка, до этого игравший весь сезон в основе, эту игру не играл, и ему поручили получение денег в случае ничьей. Договаривались на уровне игроков (тренер, когда узнал, то обиделся… что ему не дали). Валере сказали: трибуна такая-то, ряд и место такие-то. Сиди весь матч и жди. Валерка рассказывал: «Последняя и фа, осень, пустой стадион, только на центральной трибуне немного фанатов, а я один на отшибе, вокруг меня на метров двести никого, сижу, игра идет — обе команды катают отвратительную ничью, думаю, ну где же, когда будет обещанное, ведь и так все ясно, чтобы пойти согреться… И вдруг в каком-то переполохе, за десять минут до конца, наши забивают гол. Началась суета со всех сторон, беготня одних игроков к другим, время игры идет к концу, ну все, думаю… И в это время наш центральный защитник поскользнулся в штрафной, сделал вид, что потянул ногу и нападающий «Нефтяника» забивает гол. Ничья, как и договорились. Свисток судьи. Я оглянулся и вдруг, откуда он взялся, ведь я сидел на огромной трибуне один-одинешенек, человек в кепке и… придвинулся ко мне. Рука достала из кармана сверток, и, как лопаточкой крупье, стала пододвигать его ко мне. Я взял его и сунул под пальто. «Кепка» также бесшумно исчезла. Очко всего за полторы штуки в такой критической ситуации. Трудно себе представить, сколько бы это стоило бакинцам лет так через восемь-десять?
Где-то в конце семидесятых — начале восьмидесятых я был в Кутаиси на Всесоюзных днях Маяковского. В Грузии тогда проводили эти праздники по-своему пышно, гостеприимно, этого у них никогда не отнять, а тем более, когда в республике царило благополучие. Секретарь парткома кутаисского автозавода, узнав, что я был футболистом, пригласил меня… почитать стихи перед рабочими в цехе. Затем был дружеский обед в тесном кругу. «Торпедо» (Кутаиси) шло на последнем месте в высшей лиге, был уже июль месяц, чемпионат перевалил экватор и медленно шел к финалу. Торпедчикам не светило остаться в высшей лиге. Для этого нужно было набрать 20 с лишним (!) очков. Это было невероятно сложной задачей, если… И я, как посвященный, спросил у парткомовцев: «Ну и что? Вы так и дадите вылететь вашей команде в первую лигу или что-то будете делать?» Меня правильно поняли и со всей большевистской прямотой сказали: «Александр, мы подсчитали, что нам нужно миллиона полтора рублей, чтобы купить недостающие очки. Сейчас мы не потянем, пусть они вылетают из высшей лиги в первую, нам вытащить их снова из первой в высшую будет намного дешевле».
Только, упаси Господь, вас, читатель, подумать, что рассказанное имело место лишь в Грузии. Смею вас уверить — практически повсюду.
Когда я слышал и слышу разговоры о том, что не было договорных игр, то просто смешно становится, ибо система розыгрыша, сама порочная аура чемпионатов — где делились амбиции, самолюбие боссов, где не учитывались интересы игроков, где зона футбольной команды любого ранга пахла пороком, не могла быть иной. И поэтому все было — были честные, кровавые битвы, были тихие предательские ничьи, были красивые закамуфлированные («в трудной, почти равной борьбе») сдачи игр, которые мог различить только профессионал. Не случайно тогда появилась новая фигура на играх первой и высшей лиг — комиссар матча. Он должен был следить за этим, но зачастую покупали и его, хотя, по правде говоря, он и сам не хотел докладывать о подозрениях или фактах — им все равно не верили, рапорты клали под сукно — в советском футболе такого быть не может. Только на западе, у капиталистов… Это было лицемерием, поскольку внутри все всё знали и понимали, и даже порой оправданно не могли обойтись без этого.
Я сам вывел несколько разновидностей сдачи игр по их причинной зависимости. Пожалуйста:
1. Игра сдается той или иной командой по указу с самого верха. Указание могло поступить — хоть из ЦК. Так партия разделяла и властвовала в футболе, дабы не обидеть республику или одного из партайгеносовцев.
2. По указанию Федерации футбола, дабы блюсти интересы любимых команд и придерживать бедных прорвавшихся «подкидышей», имея, конечно же, и свой интерес.
3. Сговоры на уровне тренеров, чаще всего это было примерно так:
— У тебя дела хорошо идут, у меня — из рук вон плохо, отдай два или очко в этом году, если в будущем у тебя будут проблемы, я помогу…
4. На уровне игроков, из-за материальной выгоды, нередко договорившись с тренером.
5. На местном уровне — указание обкома, исходившее из его партийно-стратегических целей и «великого» знания футбола.