– Сергей Анатольевич! – кричит кто-то из толпы.
Все бросаются врассыпную. Бегу и я. За два квартала от школы останавливаюсь и отряхиваюсь. Болит вся правая сторона лица, локти и одно колено разбиты до крови. Но делать нечего, нужно идти на танцы.
У двери сталкиваюсь с Лариской. Вот только не хватало идти с ней до самых раздевалок!
– Ой, ты чего? – спрашивает она ошарашенно.
– Ничего, – я прохожу мимо.
Забегаю в туалет, смотрюсь в зеркало. На лбу ссадина. Щека разбухла. Под глазом будет синяк. Показаться на глаза Ксении Алексеевне – значит сказать маме:
– Мам, ты говорила не драться, а я назначил стрелку после дополнительных!
Но если я не пойду, мама узнает о пропуске. Направляюсь в сторону раздевалки.
– Дима! – Лариска словно меня ждала.
– Чего тебе? – Так и быть, остановлюсь, поговорю.
– Кто тебя так?
Она притворяется или правда обеспокоена?
– Подрался, не видно, что ли?
– Видно, ещё как видно, – она протягивает руку, хочет дотронуться до моего лба. Я отстраняюсь. – Нужно обработать.
Ну-ну, Ксения Алексеевна сейчас и обработает, и маме сообщит.
– Тебе нельзя в таком виде на танцы идти.
В последнее время всех вокруг будто подменили. Вот и Лариску тоже.
– Я бы не пошёл, да мама мне потом устроит, – опускаю голову.
– А давай я тебя прикрою? – у Лариски загораются глаза. – Скажу, что видела тебя, но ты плохо себя чувствовал. Тогда Ксения Алексеевна не будет тебе домой звонить.
Не могу понять: Лариска так не хочет танцевать со мной в паре?
– Я сейчас из аптечки кое-что возьму и вернусь. – Она убегает.
Занятия вот-вот начнутся. Раздевалки уже пусты. Стою, осматриваю локти. Осторожно сгибаю ногу. Лариска возвращается быстро и тянет меня в раздевалку. Толкает на скамейку и раскладывает рядом зелёнку, ножницы, бинт. Чувствую, будет весело…
– А я сейчас в паре с Еркеном танцую. Ну помнишь, такой же, как ты? – Лариска орудует зелёнкой, аж облизывается. – Но он старается. Если б ты так старался, танцевал бы на моём уровне.
Ага, как же! Заняться мне больше нечем! Зелёнка – вещь не очень приятная, особенно на открытые раны. Но я терплю, изо всех сил терплю.
– Ну вот, – Лариска улыбается, а у меня всё везде щиплет. Каждую царапинку обработала! Изверг!
– Ты меня правда прикроешь? – интересуюсь я.
– Конечно! – Лариска осматривает меня, ищет, где бы ещё сделать больно. – Больше нигде?
– Нет, – я вскакиваю со скамейки. – Я пойду тогда.
Лариска разочарованно собирает бинт и всё остальное. Направляюсь к двери. Вдруг меня осеняет мысль.
– Лариска!
Она поднимает голову.
– А можно тебя попросить? Можешь меня постоянно прикрывать? Ну столько, сколько получится? – с надеждой смотрю на неё. – Тогда я смогу играть в футбол.
– А то ты так не играешь! – Лариска хмурится.
– He-а, у меня ж ещё плавание.
– Так там кого-нибудь попроси! Если я тебя долго прикрывать буду, то мне влетит, когда всё откроется. И Ксения Алексеевна никогда больше не будет мне доверять, – Лариска быстро выходит из раздевалки. Бегу за ней.
– Нет, ну ты скажешь, что я и тебя обманывал, а? Ну пожалуйста! – Беру её за руку. – На плавании нету…
– Кого там нету? – Лариска пристально смотрит на меня.
Что бы такое сказать?
– Ну… там нет таких хороших людей, как ты!
Здорово я придумал! Лариска расплывается в улыбке:
– Ну ладно. Только потом я скажу, что ты меня обманул.
– Да, так и скажи! – бегу к выходу. – Спасибо!
Я смогу играть в футбол. Хотя бы до тех пор, пока взрослые не догадаются. В новом матче мне быстро забили гол: почти каждый мой шаг контролируется. Но мне удалось отобрать мяч у судьбы. В подкате. Теперь я пойду в нападение!
Контратака
– Что у тебя за вид? – Я перестал разбираться, когда мама беспокоится, а когда злится. – Я же сказала – без драк!
– Ну ты же сама говорила, что девочек нужно защищать! – Я пришёл задолго до мамы и постарался максимально замести следы. Выкинул футболку, даже сам вынес мусор. Только от синяков и зелёнки никуда не деться. Приходится изворачиваться.
– При чём тут это? – мама бросает сумку и пакет, задирает мне голову, чтобы осмотреть лицо.
– Ну мы шли с Лариской домой… Ну с девочкой с танцев…
Мама направляется на кухню:
– Сам обработал?
– Нет. – Тут стоит сказать правду, иначе не поверит совсем. – Лариска обработала. К ней пристали двое ребят, денег просили. А я её защитил!
Мама выкладывает продукты из пакета.
– И что потом? – На меня она не смотрит.
– Лариска недалеко от студии живёт. Мы к ней зашли, и она обработала мне ссадины.
– А сколько лет было тем, с кем ты подрался?
– Ну не знаю. Я не разбираюсь в этом. Но они старше были, – улыбаюсь я почему-то виновато.
– Ясно. – Мама достаёт сковородку и ставит на газ. – И они тебя побили?
– Ну и я их тоже! Они же убежали. – Подбегаю к ней, открываю холодильник, чтобы разложить продукты по местам.
– А Лариса одна живёт? – Мама наблюдает за мной. – Лук не там лежит, а внизу. Помидоры надо помыть, я их нарежу на салат, – она улыбается как-то хитро.
– Нет, конечно! Но никого дома не было. А потом я сразу домой. – И я делаю всё, как велит мама.
– Я тебе говорила, что обманывать нехорошо? – Она смотрит мне в глаза, пристально.
– Да, – я закидываю помидоры в раковину. Неужели мама всё поняла? – Я никогда не обманываю.
– То есть мне из школы не позвонят? – мама достаёт из морозилки мясо. – И родители тоже ничьи не позвонят?
– Нет, – говорю я уверенно.
Вряд ли Баха расскажет кому-нибудь о своём позоре.
– Ну хорошо, – мама протягивает мне нож. – Попробуй-ка нарезать салат, если хочешь помочь.
– Ага, хочу – ни разу ещё салатов не делал.
– Как дела на танцах? – Мама разбивает на раскалённую сковородку яйца и идёт в сторону комнаты.
– Хорошо! Сегодня деми плие опять проходили.
Мама останавливается:
– Сначала напополам, потом каждую половинку осторожно режешь, – улыбается. – Смотри не порежься.
Уф, кажется, пронесло. Помидоры меня не слушаются. Но я стараюсь. Держу нож подальше от пальцев. Что там ещё должно быть в салате?
Теперь у меня совсем другое расписание. Контратака в самом разгаре! Старшаки разрешили мне играть с ними. Каждый день. До обеда. Вовка рассказывает мне последние новости о мундиале. Германия, оказывается, позорно проиграла испанцам. Зато выиграла у уругвайцев вторым составом и заняла третье место. Вместо танцев тоже будет футбол. Надеюсь, ребята примут меня обратно в команду. Тут, правда, Баха может помешать… В общем, без игры я буду мучиться всего один день – четверг, и то последний. Со следующей недели дополнительные занятия заканчиваются, а про каратэ мама пока ничего не говорила. Надеюсь, забыла.
И вот я отправил маму на работу и весело шагаю к стадиону. До плавания времени много. Навстречу идут Олжас с Ерсаяном.
– О, Димон, привет!
– Привет! А вы почему не на поле?
– Треньку отменили сегодня. Сергей Анатольевич прийти не смог. Так что вот, идём в кино.
Ерсаян улыбается:
– Бизбен бара ма[5]? – он смотрит на Олжаса.
– Билмеймин[6]. Пойдёшь с нами? – предлагает тот.
– А мяч тоже не дадут? – интересуюсь. – А то можно было бы самим потренироваться.
– Да все ушли уже, даже спрашивать не стали. Может, и дадут, ключи у завуча, – Олжас хлопает меня по плечу. – Так что, ты всё-таки на стадион?
– Ага, – говорю и направляюсь дальше.
– Ну давай, пока! – Олжас с Ерсаяном переходят дорогу.
На стадионе ни души. Да и в школе только несколько учителей. Спрашивать про мяч опасно: вдруг маме доложат. Сажусь на скамейку.
– Ой, Димка, привет! – Айка следит за мной, что ли?
– Привет! – С ней Наташка и Ленка.
И чего они привязались?
– Классно ты Баху отделал, – Айка подсаживается ко мне.
– Сам знаю, – улыбаюсь я, вспоминая Бахино лицо.
– А ты чего один сидишь? – Наташка подсаживается с другой стороны.
– Просто. Мне что, и посидеть нельзя? – возмущаюсь я. – А вы что здесь делаете?
– Гуляем. Нам что, и погулять нельзя? – Ленка нас, мальчишек, не любит. Может оттого, что некоторые её «жирной коровой» обзывают. Но я её не обзывал. Ни разу.
– Ой, Димка, а ты обещал меня в футбол научить играть!
Я что-то не помню, чтобы я Айке обещал. А после того как она всему классу про себя, спасительницу, рассказала, пусть даже не надеется.
– А я тоже хочу! – подхватывает Наташка. – Играть, как Давид Вилья! – она хлопает в ладоши.
– Не буду я никого учить! – я встаю. Айка хватает меня за руку.
– Ну пожа-а-алу-у-уйста-а-а! – канючит она, так жалобно. – Я ничего не рассказывала мальчишкам, правда! Только Наташке.
– Я тоже никому ничего не говорила. – Лицо Наташки делается испуганным, а голос умоляющим. – Ну пожалуйста, Дим! За мячом мы сами сбегаем, а? Ты же сможешь научить меня играть, как испанцы?
– И чем тебе эта красная фурия нравится? – Ленка недовольно прищуривается.
– Как! Они же чемпионы! – Наташка искренне удивляется. – А ещё все такие красивые! Касильяс, Иньеста, Хави…
Как можно учить футболу девчонок? У них же на уме только футболисты, а не футбол!
– Подумаешь, чемпионы! – Ленка хмурится. – Больше одного мяча никому не забили, а финал на пару с голландцами превратили в какой-то фарс!
– А что там было? – спрашиваю.
– А ты не видел? Весь матч за судьёй бегали, карточки для голландцев просили! – Ленка возмущена. – Голландцы фолили, конечно, но испанцы ничем не лучше! А судья, вместо того чтобы испанцев наказывать за то, что те за ним бегают, карточек голландцам понадавал!
Хороший, видимо, был матч. А я не смог посмотреть…
– С каким счётом выиграли?