Из сказанного видно, что фирменный трюк владельцев американских спортивных клубов состоит в том, чтобы заставить налогоплательщиков раскошелиться на строительство стадионов. Вот тут-то и вступают в игру ушлые экономисты. Они любят повторять, что человек чувствителен к поощрительным стимулам. Во всяком случае, сами экономисты куда как чувствительны. Любой, кто в США вознамерится склонить налогоплательщиков выложить свои кровные на постройку стадиона, заказывает экономисту исследование «экономического эффекта» сего начинания. По странному совпадению, любое такое исследование доказывает как дважды два, что строительство стадиона обогатит местных налогоплательщиков. (Об этом вымогательстве написана книга с метким названием «Поле для махинаций» (Field of Schemes).
Типичный аргумент «рго» выглядит так: строительство стадиона создаст рабочие места сначала для строителей, а потом для тех, кто будет там трудиться. Спортивные мероприятия привлекут болельщиков и зрителей со всей округи («Если ты построишь его, он придет»), а те будут вовсю тратить деньги. Чтобы обслужить нужды толп зрителей, к стадиону подтянется бизнес. Территория вокруг стадиона в экономическом плане оживится, что умножит число желающих поселиться в данном районе. Это, в свою очередь, привлечет самые разнообразные виды бизнеса и трансформируется в увеличение числа рабочих мест. «Строительство стадионов на общественные средства заменило собой все прочее, что когда-либо составляло суть городской политики», — отмечает Дэйв Зирин в книге «Народная история спорта в США» (People's History of Sports in the United States).
Исследование «экономического эффекта» строительства стадиона снабжает эту схему внушительными цифрами. Если вчитаться в текст, сразу станет понятно, что выгода исчисляется, чуть ли не миллиардами, причем независимо от того, в какой валюте они выражены. Но самое замечательное, что опровергнуть эти выкладки практически невозможно. Допустим, вы сулите общественности, что строительство стадиона за десять лет даст экономическую выгоду в $2 млрд. Если доходы города (а их-то как раз труднее всего подсчитать) за десять лет вырастут не на два, а на один миллиард, вину за это всегда можно свалить на какие-нибудь внешние факторы, никак не относящиеся к строительному проекту (хотя бы на трудности в мировой экономике). Доказать, что начальные расчеты были неверны, можно только в том случае, если рассчитать, каким был бы за этот период экономический рост города, не имей он никакого стадиона. Но такой «сослагательный» показатель расчету не поддается, хотя бы потому, что у него нет фактической основы. От школы консультантов «если ты построишь его» отпочковалась отдельная отрасль, посвященная изучению или, лучше сказать, оправданию еще более непомерных финансовых трат на такое масштабное мероприятие, как Олимпийские игры.
Наверное, ни у кого не поднялась рука подорвать основы этого бизнеса чем-то столь же неудобным, как истина. Но тут на сцену вышел Роб Бааде. Сей скромный уравновешенный ученый муж едва ли подходил на роль смельчака, не побоявшегося бросить вызов стадионному лобби. Ведь и сам он недавно еще входил в когорт) спортсменов топ-класса. В университетские годы Бааде был капитаном баскетбольной сборной штата Висконсин. Когда разгорелся конфликт между белым тренером и темнокожим большинством игроков сборной, как-то само собой получилось, что Бааде возглавил мятеж против тренера; по его признанию, то был самый тяжелый год в его жизни.
Впоследствии Бааде, работая над дипломным проектом, стал специализироваться на государственных финансах — экономической дисциплине, весьма щедрой на формулы и скупой на словесную шелуху. Одновременно он хотел тренировать, чтобы на практике применить знания, накопленные в баскетбольной сборной Висконсина. Кто-то из коллег рассказал ему о колледже в городке Лейк-Форест, идиллическом местечке в пригороде Чикаго. К огорчению своих профессоров, поборников чистой науки, Бааде отправился в Лейк-Форест для временного замещения вакантной должности, да так и остался там на 18 лет, в течение которых не только тренировал местную команду, но и добился места штатного профессора экономики. В тренерской работе он тоже отличился: за год до его прихода тамошняя баскетбольная команда не выиграла ни одного матча, зато стараниями Бааде через четыре года она стабильно выигрывала 85% матчей.
Вступая на стезю академической науки, молодой ученый, как правило, старается заявить о себе исследованием в каким-нибудь нетривиальной области. Бааде решил задействовать свой спортивный опыт, чтобы углубиться в изучение экономической подоплеки спорта, что в то время оставалось невспаханной целиной экономической науки. На семинаре в Нью-Йорке он представил свой доклад, озаглавленный «Спортивный налог». Случилось так, что в зале присутствовали репортеры из New York Times и Wall Street Journal. Вот они-то и зацепились за походя брошенный Бааде тезис, что государственные инвестиции в строительство стадионов не обеспечивают налогоплательщикам достойной отдачи. Казалось бы, как спортивный тренер Бааде должен был примкнуть к стану поборников строительства спортивных сооружений. Пойди он этим путем, и ничто не помешало бы ему заработать хорошие деньги на «консультировании». А молодой ученый взял да и выступил на стороне противников стадионного лобби.
Словом, Бааде заметили, и мозговой центр консервативного толка Институт Хартленд попросил его изложить свои соображения. В американской политической жизни можно по пальцам пересчитать проблемы, относительно которых правые солидаризуются с позицией либерально настроенных интеллектуалов, к каковым относится Бааде, но с опубликованным им в 1987 г. докладом сложилась именно такая ситуация. Там черным по белому было написано: «Вопреки заявлениям городских властей, данное исследование установило, что спортивные мероприятия и стадионы зачастую не оказывают сколько-нибудь существенного позитивного эффекта на экономику города, а в региональном контексте могут и вовсе способствовать сокращению вклада "спортолюбивого" города в доходы своего региона».
Бааде поставил неудобные вопросы, которые стадионное лобби всегда предпочитало обходить стороной. Например, откуда возьмутся строительные рабочие для возведения нового стадиона? Неужели у них сейчас нет работы? Если так, то не спровоцирует ли их привлечение на строительство стадиона дефицит рабочей силы соответствующей квалификации там, где они трудились прежде? Более того, если потребность в них возрастет в связи с началом нового строительства, то не повлечет ли это роста затрат?
Словом, экономическая сторона вопроса теряет оптимистическую окраску, стоит только понять, что те, на кого вы рассчитываете, скорее имеют альтернативные варианты выбора, нежели сидят сложа руки в ожидании, пока не появится проект нового стадиона. Не исключено, что каждый доллар, направляемый на проект стадиона, оголил другой участок, не менее нуждающийся в финансировании. Возьмем, в частности, городской бюджет — если власти города направляют некоторую его часть на строительство стадиона, то, учитывая необходимость сбалансировать бюджет, это может означать недофинансирование, скажем, содержания городских парков и школ. Негативный эффект от утраченных вследствие этого рабочих мест снизит ожидаемые выгоды от нового стадиона. Если же город не сбалансирует бюджет, не повлечет ли это накопления налогового бремени, которое ляжет на плечи будущих поколений налогоплательщиков, вынуждая их в какой-то момент поступиться чем-то, что для них важно?
Уже это само по себе плохо, но что, если стадион не оправдает возлагаемых на него ожиданий по части выгод? Разве стадионы не используются каких-то несколько часов в неделю, и то в сезон? Что тогда говорить о несезонном периоде? Даже если учесть возможность проводить время от времени рок-концерты (а как вы думаете, сколько раз ваш город посетит с гастролями Элтон Джон?), все равно значительную часть года стадион и прилегающая к нему округа будут погружены в сонную тишину. И много ли найдется желающих поселиться в таком мертвом месте? Например, районы, прилегающие к стадионам «Янкиз» и «Ши», едва ли высоко котируются среди ньюйоркцев как желаемое место жительства.
Помимо того, Бааде сомневается, что иногородние посетители стадиона оставят в городе так уж много денег. Большинство приезжих спортивных болельщиков разве что купят себе хот-дог и пиво на время матча, а потом уедут домой — и какое же это экономическое процветание? Торговый пассаж, многоэкранный кинотеатр или госпиталь способны обеспечить городу куда большие траты со стороны приезжих.
К концу 1980-х гг. неудобные вопросы начали ставить и другие экономисты. Но Бааде предпринял кое-что получше. Желая доказать, что в расчетах поборников стадионов концы не сходятся с концами, он произвел собственные вычисления. Вряд ли Бааде мог рассчитать «сослагательный» показатель, однако достаточно близко подошел к нему путем сопоставления экономического роста городов, где базировались команды ведущих спортивных лиг, с городами, где их нет. В конце концов, рассудил Бааде, если поборники правы, со временем благой эффект от наличия в городе стадиона должен отразиться на его экономических показателях.
За основу сравнения Бааде взял душевой доход, а также количество новых бизнес-предприятий и рабочих мест. Чем больше он углублялся в исследования, тем меньше разницы находил. Получалось, что экономический профиль городов со стадионами мало отличался от экономического профиля городов без стадионов. В общем, дополнительные траты, о которых так много рассуждали поборники стадионов, не давали никакой дополнительной экономической выгоды.
Со временем исследования Бааде вызвали резонанс. Другие экономисты приходили к тем же, что и он, выводам и выдвигали новые способы для проверки истинности тезиса, что стадион обогащает город. Во многих американских городах начались «антистадионные движения».
В середине 1990-х гг. Бааде был вызван для дачи показаний перед конгрессом. В тот день проходили слушания и по таким животрепещущим вопросам, как скандал с компанией Whitewater, в котором якобы был замешан Б. Клинтон, и военное вторжение в Боснию, но когда начались слушания по поводу стадионов, помещения, где работали другие комитеты, опустели — всем хотелось знать, что скажет Бааде. Свою роль сыграло и присутствие на слушаниях комиссара НФЛ Пола Таглибью, человека, в компании с которым мечтал быть замеченным чуть ли не каждый конгрессмен. Могущественным спортивным боссам вроде Таглибью начали всерьез досаждать неприятные факты, которые озвучивал Бааде.