Примечательно, что “выразительный” пиджак Юры (это уж я потом к нему звезду приладил) родом из Верколы. Приобрёл я его уже во вторую творческую поездку в 1984 году, когда стали готовить спектакль “Братья и сёстры” на сцене МДТ. Пиджак был снят (конечно, с разрешения) у какого-то дома с заборного штакетника. Не знаю, как он последние годы своей жизни использовался по хозяйству, может быть, им, вышедшим из носки, активно мыли пол, не знаю. Мне это было на тот момент безразлично. Но мне его отдали свободно. И этот пиджак, судьба которого, если бы я его не прибрал к рукам, наверняка бы закончилась на какой-нибудь свалке, вместе с моим Юрой объехал почти весь мир. Наш с Наташей Акимовой сын Василий ещё мальчишкой написал стихотворение об удивительной судьбе этого пиджака, который находился на грани своей гибели и которому впоследствии покорился мир».
Студенческий спектакль «Братья и сёстры», поставленный Кацманом и Додиным на сцене Учебного театра «На Моховой» весной 1978 года, стал не просто событием театральной жизни города, а настоящим открытием для всех ценителей театрального искусства. На него было просто недостать билетов. Мне рассказывали, что в очередь за ними записывались, а имена актёров, занятых в постановке, передавались из уст в уста, словно это были уже именитые мастера театральной сцены.
Целый год спектакль ставился на сцене учебного театра, и каждый его показ сопровождался грандиозным зрительским аншлагом. Это была не просто блестящая, яркая игра актёров, по сути, ещё студентов, это было искреннее воплощение чувств и эмоций тех, кто очень тонко прочувствовал абрамовскую прозу, пропустив через свою душу и сердце всё то, что было заложено автором в его произведении.
В сценическом оформлении спектакля ещё не будет знаменитого бревенчатого набора, который появится уже в другой версии спектакля и который на протяжении всего действа будет олицетворять то мостовую, то стену дома, то чердак над хлевом (по-другому поветье), то забор и даже киноэкран. С декорациями на сцене будет всё довольно скромно, и, может быть, благодаря этому было создано определённое пространство, некий вакуум, который тотчас был заполнен страстной игрой молодых актёров.
На встрече в телецентре «Останкино» Фёдор Абрамов скажет об успехе спектакля: «Ребята сыграли драму братьев и сестёр только благодаря тому, что основы коллективизма были уже заложены на курсе. И, наконец, они от людей, живых людей, вобрали в себя боль и все беды, которыми жила военная и послевоенная деревня».
Да, они смогли прочувствовать ту эпоху, о которой написал Фёдор Абрамов в «Братьях и сёстрах», но и не только прочувствовать, но и прожить её всем курсом вместе, сообща преодолев все трудности, которые ставила перед ними работа над спектаклем. Это было не просто взятие тех барьеров, которые изначально для них казались непреодолимыми и которые так искусно поставил перед ними писатель, а вхождение через чистое абрамовское слово, от души пропитанное самыми лучшими помыслами человеколюбия, правды и сострадания, а ещё труда – каждодневного, изнуряющего, порой доводящего до изнеможения.
Общаясь с теми, кто тогда, в конце 1970-х годов, работал над постановкой первой ещё студенческой версии «Братьев и сестёр», изучая архивные материалы, прочитывая десятки всевозможных публикаций, что были написаны на эту тему театральными критиками и литературоведами, уже не приходилось удивляться тому, почему именно версия «Братьев и сестёр» МДТ, премьера которой состоялась в театре 9–10 марта 1985 года, в его 41-й театральный сезон, затмила собой всё то, что было сделано ранее по произведениям Фёдора Абрамова на театральных подмостках страны и даже несколько потеснив в информационном поле знаменитых «Деревянных коней» Театра на Таганке. А иначе просто не могло быть! Ни одна из театральных постановок по абрамовским произведениям не прошла даже на тот момент такого тернистого пути от своего зарождения до зрителя, как это случилось с «Братьями и сёстрами» Малого драмтеатра, теперь ещё и Театра Европы.
А любовь и благодарность Фёдора Абрамова, его взаимные чувства к своим юным театральным «братьям и сёстрам» была безмерной: выпестованная на взаимопонимании и уважении друг другу, уже к лету 1979 года она просто не знала границ.
Когда в июне 1979 года в Ленинградском госинституте театра, музыки и кинематографии состоялся выпуск этого удивительного курса, Абрамов, находясь в поездке по Новгородчине, отправил своим любимцам напутствующую весточку:
«Москва, Пушечная, 9, ЦДРИ, Кацману и Додину.
Дорогие мои ребята.
Езжу и шлёпаю по весям и градам древней Новгородской земли, внимаю её застарелым болям и заботам и постоянно думаю о вас.
Примите мои поздравления с выходом в большую жизнь, в святой и яростный мир искусства. Будьте всегда мужественны и верны своей клятве. Помните: искусство принадлежит одержимым, только тем, кто ради него готов на многие жертвы.
Спасибо вам за радость общения, за русские народные песни, за молодость, которая всегда воспламеняла и вдохновляла меня.
Не бойтесь жизни. Вперёд, на штурм сцены.
Верю в вас, люблю вас.
Ваш брат-отец Фёдор Абрамов.
25. VI.1979».
Эти абрамовские слова были не просто от души, они шли от самого сердца.
Почти всех молодых актёров кацмановско-додинского курса, чьим безудержным талантом был рождён спектакль «Братья и сёстры», раскидает по провинциальным театрам страны, многие попадут в Томский ТЮЗ. И надо же такому случиться, что спустя пять лет именно абрамовские «Братья и сёстры» вновь соберут их под одной крышей теперь уже МДТ, где ранее не один год будет ставиться абрамовский «Дом», который сам Фёдор Александрович ещё успеет увидеть.
А тогда, летом 1979 года, Абрамов очень жалел, что из этого удивительного студенческого курса так и не сложился новый молодёжный театр. Он очень желал видеть их всех вместе, этих талантливых девчонок и ребят, как тогда в Верколе летом 1977 года и уже потом в Ленинграде во время работы над спектаклем. Собрать их всех вместе было его мечтой, его безудержным желанием, которому противостояли время и расстояние.
29 февраля 1980 года он всё же реализует свою мечту – соберёт многих из них на своём шестидесятилетнем юбилее в Ленинграде в Доме писателя и будет фантастически этому рад. Тогда каждому из них он, вместе с Людмилой Владимировной, купит билет в оба конца, тем самым сняв всякие возможные для них финансовые обременения, наверное, в душе волнуясь, что кто-то не сможет приехать именно по этой причине, ведь в командировке им было отказано. Абрамов очень желал, чтобы в торжественный для него день все его гости увидели спектакль «Братья и сёстры», но этому было не суждено сбыться – артистам было отказано в предоставлении сцены Учебного театра «На Моховой».
Но их присутствие на торжественном юбилейном вечере было для Фёдора Абрамова не просто огромным подарком. Их искренние сердечные поздравления, исполнение песен под гитару, чтение шуточных рифмованных строф, специально написанных по этому поводу, не только украсило торжество, но и согрело абрамовскую душу благодатным теплом, на которую вновь натекла тень неспокойствия, тревоги за своё литературное дело да и саму жизнь.
И прежде чем версия «Братьев и сестёр» рождения 1985 года начнёт покорять мир, на сцене МДТ будет поставлен «Дом» – спектакль по последнему роману Фёдора Абрамова, работу над которым Лев Додин начнёт почти сразу же, как только роман выйдет к большому читателю в «Новом мире» (№ 12 за 1978 год). Его неутверждённая (!) премьера состоится 15 мая 1980 года на сцене МДТ и будет не только ярким подарком Фёдору Абрамову в год шестидесятилетия, но и определённым риском для Льва Додина, являвшегося к этому моменту главным режиссёром театра. Это была не просто игра с огнём! За такое «самовольство» и инициативу, да ещё и за включение спектакля в репертуар гастролей вообще могли снять с должности, да и сам спектакль приказал бы долго жить.
Если сравнивать его рождение с появлением студенческих «Братьев и сестёр», если такая аналогия вообще допустима, то в этом отношении у «Дома» есть своя особенность – он зарождался и мужал вместе с Абрамовым, и можно сказать, что Фёдор Александрович был его крёстным отцом. Додин впоследствии вспоминал, что за всё время работы над спектаклем Абрамов раз тридцать был на репетиции. Он ни в коем разе не вмешивался в процесс работы, но при случае давал очень ценные подсказки, которые непременно брались во внимание. Безусловно, его тонкое восприятие игры актёров давало свои плоды.
Работа над додинским спектаклем «Дом» начиналась как раз в то время, когда литературная критика вновь ополчилась на Абрамова. Раз за разом в печати появлялись статьи, «раскатывающие» «Дом» по брёвнышку. 15 января 1979 года Абрамов запишет в своём дневнике:
«И в Москве, и в Ленинграде определилось два отношения к роману. Они рвут и мечут, требуют расправы над автором (“К стенке его!”), в родные братья Солженицына зачисляют. Это Удальцов в Москве (“Литгазета”) и Холопов в Ленинграде.
Да, да, все заняты сейчас выискиванием недостатков в романе. Как бы утишить, усмирить разыгравшиеся вокруг него страсти, как бы нейтрализовать его влияние на читательские умы. Горько, обидно до слёз!»
Прочитав эти строки, можно представить, в каких трудных условиях рождался спектакль. Даже одно желание Додина поставить его на сцене МДТ в столь непростое время уже было гражданским подвигом. Вот и взбунтовались власти, требуя всё новой и новой чистки инсценировки, убирая, как им казалось, ненужное и подозрительное, наводящее тень не только, как тогда втайне выражались, на Совдепию, но и на них самих.
Татьяна Шестакова в роли Лизы Пряслиной, Игорь Иванов в образе Егорши, Сергей Бехтерев вроде как и в неприглядной, но очень динамичной роли Григория Пряслина и Анатолий Колибянов в роли другого брата Пряслиных – Петра, Игорь Скляр в роли Таборского, Евгений Меркурьев в роли Калины Ивановича, Вера Быкова, исполнившая роль Евдокии Великомученицы… Блистательный состав актёров, многие из которых были рождены ещё студенческими «Братьями и сёстрами». Тонкая режиссура Льва Додина, очень верный и образно-насыщенный подход к оформлению сцены поистине волшебника в декорациях Эдуарда Кочергина (его «Холстомер» в главной роли с Евгением Лебедевым на сцене БДТ стал легендой)…