«И в Москве, и в Ленинграде определилось два отношения к роману. Одни рвут и мечут, требуют расправы над автором (“К стенке его!”), в родные братья Солженицына зачисляют. Это Удальцов в Москве (“Литгазета”) и Холопов в Ленинграде.
Да, да, все заняты сейчас выискиванием недостатков в романе. Как бы утишить, усмирить разыгравшиеся вокруг него страсти, как бы нейтрализовать его влияние на читательские умы.
Горько, обидно до слёз! Вот случай серьёзно высказаться, поговорить о делах России. Нет, нет! Одни предпочитают отмолчаться, другие заняты – как скомпрометировать роман.
Я один. Я всегда один. Даже В. Белов меня не поддерживает».
Душевная обида, горечь отчаяния, страх за судьбу романа… было и это. Вихрь эмоций и переживаний, внутренних терзаний…
Как и в судьбе романов «Две зимы…» и «Пути-перепутья», в «Дом» будут внесены цензорские правки без согласования с автором.
«“Дом” напечатать было – это всё равно что тонну льда одним дыханием растопить», – напишет Фёдор Абрамов в одном из последних писем от 14 марта 1979 года Михаилу Щербакову. Михаил Федосеевич уйдёт из жизни в мае 1979 года, и неизвестно, прочитал ли он это абрамовское письмо.
«Дом» – не только итоговый роман в пекашинской эпопее, но и последний законченный. Его издание станет определённым рубежом в творческой биографии писателя, за которым будут всего лишь повесть «Мамониха», несколько рассказов, начальные главы незаконченной заветной «Чистой книги», к написанию которой писатель шёл всю свою жизнь, да статья «Чем живём-кормимся?», ещё больше подорвавшая здоровье, и без того давшее к шестидесяти годам крен.
Появление романа «Дом» обрушит на Фёдора Абрамова такую волну негативной критики, что периодика заговорит о нём как о враждебном и антисоветском произведении. В том же письме Щербакову Абрамов напишет:
«Редкую мою работу не встречалим и хулой. Такая уж у меня планида…
Меня за “Дом” уже причесали. В “Литературке” чуть ли не по брёвнышку раскатали (имеются в виду статьи-рецензии В. Сахарова «Люди в доме» от 2 февраля и Ю. Андреева «Дом и мир» от 7 февраля 1979 года в «Литературной газете», где главным редактором тогда был Александр Борисович Чаковский, автор знаменитых романов «Блокада» и «Победа». – О. Т.). Но это даже и хорошо: у нас ведь в чести закон противоположностей».
По поводу рецензий в «Литературной газете» понимавший суть дела Абрамов в письме Степану Ильину от 5 марта 1979 года писал: «Надо зарезать, убить, скомпрометировать роман Абрамова, случайно прорвавшийся к читателю, – для этого состряпана “рецензия”».
Впрочем, критиковать писателя Фёдора Абрамова могли за что угодно, и не только относительно его последнего романа. Порой такая надуманная критика могла доходить до абсурда. Примером может служить «критическое» письмо от ноября 1981 года некоего Корабельникова из города Ульяновска. Изначально оно было отправлено для опубликования в газету «Правда». Но сотрудники редакции оказались прозорливее и, отказавшись его печатать, перенаправили Абрамову. В том письме говорилось, что Абрамов в своих произведениях упускает необходимость раскрытия «общественной кибернетики», без которой невозможно «совершенствовать создание советского человека». Вот такой поворот читательского умозаключения!
После февральских публикаций в «Литературной газете» – центральном печатном органе СП СССР – Фёдор Абрамов вполне обоснованно ожидал продолжения «всенародного» бичевания «Дома», но ошибся. Статьи Сахарова и Андреева не были поддержаны ни малой, ни большой критикой. Более того, уже с начала 1979 года в печати появились публикации, одобряющие роман «Дом»: «Горячее лето в Пекашино» Акимова в «Смене» от 1 марта, «Что случилось в Пекашино?» Осоцкого в «Литературном обозрении» (№ 5), «Заблуждения и прозрения Пряслина» Рогощёнкова в журнале «Север» (№ 8). Чуть раньше вышли статьи «Земная сила русская» Щербакова в «Пинежской правде» от 20 января и «Новые заботы Пряслиных» Галимова в «Правде Севера» от 10 февраля. Статьёй Жукова «Каков он, Михаил Пряслин?» размышлениями о романе Фёдора Абрамова «Дом» отметилась и «Комсомольская правда».
И таких положительных публикаций только за 1979 год набралось десятки.
Волна положительной критики в отношении романа «Дом» дала возможность не только публикации его отдельных глав в журналах «Крестьянка», «Беломорье», «Сельская жизнь», в газете «Литературная Россия», но уже в декабре 1979 года «Дом» вышел отдельной книгой в «Советском писателе» (уже на следующий год «Советский писатель» вновь переиздаст роман новым многотысячным тиражом), а годом позже роман был опубликован в журнале «Роман-газета» с предисловием критика-литературоведа Феликса Феодосьевича Кузнецова.
Заметили роман и зарубежные издательства. Только за первые три года роман в переводе вышел в Финляндии (1979), Восточной Германии (1980), Чехословакии (1981).
Роман «Дом» – честный вызов Фёдора Абрамова 1970-м годам.
Роман-размышление, роман-предостережение, роман о прошлом и настоящем, о духовной силе и внутреннем убеждении, о добре и зле, о русской деревне и её нравственных корнях. В своём роде духовно собирательное произведение, нацеленное в своём содержании на поиск истины. Лейтмотив образа «дом» в романе ярок. Для самого Фёдора Абрамова это понятие настолько многогранно, что нельзя ухватить все грани этого понятия разом, как нельзя обозреть необозримое. Единство, спокойствие, гармония, подвижничество, крепкая семья, созидательный труд, природа… Дом для человека – не мираж! Его можно построить, если жить в гармонии с собой, следовать библейским заповедям… Дом в душе человека, дом в его помыслах и дом в материальном смысле как объект семейного очага. Так вот для Абрамова эта многослойность понятия «дом» сплетена воедино и неразделима. Внутреннее содержание романа – это как поиск автором самого себя, собственного мироощущения, так и отношениему. Не исключено, что абрамовское открытое письмо 1979 года землякам созрело именно под влиянием написания романа «Дом».
«“Дом” написан кровью большого сердца, израненного болью за человека труда и интересы общего дела, – скажет о романе В. Алексеев из Кишинёва в своём письме Абрамову от 12 января 1981 года. – Всё в нём точно так, как в жизни, в том числе описание кладбища: действительно, на кладбище с полной контрастностью (“грубо, зримо”, овеществлено) выявляется образовавшееся в нашей стране социальное неравенство».
С романом «Дом» закончилась пекашинская эпопея. А читатели, не скрывая своего восторга от тетралогии, не хотели расставаться с Пекашином и его обитателями – ждали продолжения. К примеру, читатель Николай Акимович Смирнов, очень желавший, чтобы пекашинская сага не замерла на романе «Дом», прямо спрашивал в письме Абрамову: «Если да, то в каком журнале последующая 5-я книга будет напечатана?»
Что же, желание Николая Акимовича понять можно!
И если говорить о произведениях Фёдора Абрамова, доступных читателю в год написания «Дома», то нельзя не отметить статью-очерк «Пашня живая и мёртвая», опубликованную в журнале «Москва» (№ 8), написанную в соавторстве с Антонином Чистяковым и являющуюся в своём роде творческим отчётом после поездки по Новгородчине.
Сразу же после опубликования статья привлекла к себе пристальное читательское внимание. Уже через год она была перепечатана в сборнике очерково-публицистической прозы «Шаги». Александр Рубашкин в письме Фёдору Абрамову от 26 октября 1978 года так отзовётся о ней: «“Пашня живая и мёртвая” – это может быть посильнее и страшнее, чем “Вокруг да около”». И в этом определении статьи есть своя правда.
Этот очерк не только о вырождении земли-кормилицы, но и об умирающих деревнях, о нехватке рабочих рук на селе, об административно-чиновничьем засилье и произволе… «Вековая крестьянская изба уходит в историю. Исчезают дальние деревеньки. Это естественный процесс. Но кто должен заботиться, чтобы вместе с деревнями не исчезли и пашни?» – будет пророчески сказано в очерке о русской деревне. Для самого же Абрамова статья «Пашня живая и мёртвая», предшествующая открытому письму землякам, станет в своём роде своеобразным реквиемом по пекашинским «Братьям и сёстрам» и, конечно же, роману «Дом».
Чуть позже, в апрельском номере 1979 года, журнал «Нева» опубликует ещё одну статью Фёдора Абрамова совместно с Антонином Чистяковым, ставшую как бы продолжением острого разговора о судьбе русской деревни. Она будет называться «От этих весей Русь пошла…». Как и «Пашня живая и мёртвая», она получит большой читательский отклик и с волнением, и, что самое главное, по-доброму, с пониманием будет принята критикой. Обе эти статьи, наполненные глубоким внутренним осмыслением происходящего в стране, в сельском хозяйстве, тревогой за судьбу деревни, так же как и роман «Дом», станут чистым родником правды, выплеснувшимся землякам в тревожном письме.
1978 год стал для Фёдора Абрамова «не крепким» на здоровье. В январе он слёг с сильным воспалением лёгких. По-видимому, сказалась не столько простуда, сколько чрезмерная усталость, донельзя ослабившая организм.
Несколькими месяцами ранее, в ноябре 1977-го, доктора уже забьют тревогу, усмотрев в рентгеновских снимках Абрамова подозрение на лёгочное воспаление. Но тогда отыскать Фёдора Александровича оказалось крайне сложно. Даже на почтовую открытку из поликлиники, где был указан срочный вызов к врачу, он отреагировал лишь спустя несколько дней и… сразу был госпитализирован в специализированную больницу облздравотдела.
Фёдор Абрамов и Вениамин Каверин. Москва. 1976 г. Фото А. В. Карзанова
Чингиз Айтматов, Мариэтта Шагинян и Фёдор Абрамов в кулуарах VII съезда писателей СССР. Москва, Большой Кремлёвский дворец. 4 июля 1981 г. Фото Н. Г. Кочнева
Вообще в 1978 году Фёдор Абрамов перенесёт пневмонию дважды.
В конце июня, сразу по прибытии в Верколу, его, с двухсторонним воспалением лёгких, заберёт санитарный вертолёт. Тогда он с большим трудом согласится на госпитализацию в больницу Архангельска.