омощниками.
Содержание дневников Логинова рушит сохранившееся в некоторых «преданиях» о нём представление, что ему был якобы присущ исключительно авторитарный стиль руководства, а в решении сложных задач и при возникновении конфликтных ситуаций он, облечённый большими полномочиями, привык действовать «через головы» местных партийных и хозяйственных органов, полагаясь на поддержку руководства в Центре и собственный вес, который придавали ему внушительный послужной список, включавший восстановление Днепростроя, приобретённые на крупнейших стройках опыт и знания. Такое представление о Логинове далеко от действительности.
Во-первых, в подобных суждениях проявляется недооценка его как личности, как руководителя, мыслящего категориями государственного масштаба, как убеждённого коммуниста, вся деятельность которого была подчинена высшим интересам страны и решению тех задач, которые ставила партия. Мы не склонны злоупотреблять высокими словами, но иногда без них нельзя обойтись. Не свойствен возвышенный стиль и Фёдору Георгиевичу, но изредка и он прибегал к нему в своём дневнике, который, заметим, не предназначался для посторонних глаз, для того, чтобы кого-то в чём-то убеждать. Например, 12 января 1951 года он делает такую запись: «Получил известие о выдвижении моей кандидатуры в состав депутатов Верховного Совета РСФСР. Это обстоятельство меня очень обрадовало и взволновало. И вселило веру в своё полезное участие в общем деле всего советского народа, в строительстве коммунистического общества. Надо трудиться ещё лучше на своём участке работы, чтобы оправдать это высокое доверие»[187].
Во-вторых, все разговоры об особой поддержке Логинова со стороны Сталина, Берии и других первых лиц государства свидетельствуют, на наш взгляд, о недопонимании характера взаимоотношений, сложившихся в системе государственного управления, в верхних эшелонах власти, где существовала чёткая и довольно жёсткая субординация. Никаких карт-бланшей и преференций от первых лиц государства, несмотря на все свои несомненные заслуги, Логинов при назначении в Сталинград не получал, и у него был лишь один прямой начальник — министр внутренних дел С. Н. Круглов (кроме того, со стороны МВД Сталинградгидрострой курировали заместители министра: с февраля 1951 года — В. С. Рясной, с июня 1952 года — Н. К. Богданов). Ни Л. П. Берия, ни тем более И. В. Сталин через головы своих подчинённых в положение дел на местах без особой нужды не вмешивались и порочные методы «ручного» управления не практиковали. Так что Логинов находился в тех же, отнюдь не тепличных, а порой и в более худших условиях, нежели другие руководители его ранга.
И тем не менее даже Л. И. Конин, весьма авторитетный среди строителей ГЭС автор, утверждает следующее: «В кабинетах правительства было известно об отношении И. В. Сталина к «Сталинградгидрострою» и его начальнику, поэтому все инициативы и предложения Логинова получали поддержку и оперативно разрешались»[188]. Если бы это действительно было так… Однако на деле всё выглядело далеко не столь радужно. Так, на 1951 год — первый год строительства — сначала предполагалось выделить 500 миллионов рублей, однако Министерство внутренних дел (которое ничуть не беспокоило «особое отношение» Сталина к Сталинградгидрострою и Логинову) уменьшило эту сумму в четыре раза. И, безусловно, прав А. А. Рогозин, автор книги «Логинов и его время», считавший, что «выделение на 1951 год мизерного (125 миллионов рублей) объёма капиталовложений по сравнению с Куйбышевской ГЭС (500 миллионов) означало явную «подморозку» <строительства Сталинградской ГЭС >»[189].
Столкнувшись с крайне недостаточным финансированием Сталинградгидростроя, Логинов намеревался (точнее: был вынужден) обратиться с соответствующим письмом к Берии, Маленкову и, при крайней необходимости, к Сталину, что, впрочем, не выходило за рамки сложившейся практики. Обратим внимание, что при обосновании просьбы об увеличении ассигнования стройки Логинов опирался на поддержку и мнение областного комитета партии. Об этом свидетельствуют и рабочие дневники Фёдора Георгиевича. Например, 21 декабря 1950 года он, собираясь поставить ряд острых вопросов в Москве, оставляет следующую запись:
«Был у т. Гришина И. Т.[190], рассказывал о цели моей поездки в Москву, знакомил с моей докладной запиской на имя министра от 16/XII-50 и проектом письма-доклада товарищам Берия и Маленкову. В результате всестороннего рассмотрения этих вопросов пришли к единодушному выводу о правильности их постановки. Также намечены планы действий. Сначала доклад т. Круглову, затем вместе с ним или отдельно — кт. Берия и, как крайний случай, кт. И. В. Сталину»[191].
В печати существует немало рассказов о встречах Логинова с Берией, в том числе перед назначением Фёдора Георгиевича начальником Сталинградгидростроя, высказывается даже версия о том, что возведение капитального города строителей ГЭС — Волжского стало возможным благодаря поддержке Берии, который живо интересовался строительством и архитектурой. Но подобные предположения не имеют документальных обоснований. В своём дневнике 10 января 1951 года Логинов делает запись в связи с состоявшимся заседанием Бюро по топливной промышленности при Совете министров СССР, на котором рассматривался вопрос об увеличении ассигнований на строительство Сталинградской ГЭС:
«Председательствовал Л. П. Берия. Я давно его не видел (курсив мой. — А. П.), он произвёл на меня впечатление сильно постаревшего и поседевшего…»[192]
Из этой записи следует, что Фёдор Георгиевич видел Берию лишь изредка, на рабочих совещаниях, а упоминания в печати о их встречах за закрытыми дверями, в том числе перед назначением Логинова начальником Сталинградгидростроя — не более чем предположения или домыслы авторов. Во всяком случае, сам Фёдор Георгиевич ни о чём подобном никогда не вспоминал…
Логинов приступил к руководству Сталинградгидростроем с глубоким пониманием, что без опоры на Сталинград, на его партийные, советские и общественные организации, местных руководителей, без массовой поддержки со стороны рядовых жителей города и области стройку не осилить.
И это его понимание, основанное на огромном опыте, приобретённом на восстановлении Днепрогэса и других предшествующих стройках, легко прослеживается по записям в дневниках.
4 сентября 1951 года (сразу после прибытия в Сталинград) он встречается с первым секретарём обкома ВКП(б) И. Т. Гришиным. Основной вопрос, который обсуждался, — меры помощи Сталинградгидрострою; договорились о постановке вопроса на бюро обкома.
19 сентября — на бюро обкома ВКП(б) Логинов делает доклад «О мерах помощи Сталинградгидрострою».
На следующий день — выступает перед сотрудниками областной противочумной станции «О строительстве Сталинградской ГЭС и задачах медицинских учреждений по борьбе с возможными заболеваниями».
30 сентября — участвует в работе совещания передовиков сельского хозяйства Сталинградской области и выступает по вопросу «Строительство гидроузла и задачи колхозников и тружеников сельского хозяйства области».
Следующие несколько недель Логинов поглощён решением неотложных организационных вопросов, связанных с развёртыванием Ахтубинского лагеря и приёмом спецконтингента, подготовкой строительных площадок, состоянием проектно-сметной документации и проблемами финансирования. По первым итогам подготовительного периода 13 ноября он делает доклад на партийном собрании Управления строительства по задачам партийной организации. «В докладе, — отметил Логинов в дневнике, — изложены общие задачи строительства Сталинградской ГЭС, частные задачи 1950 года, ход их выполнения, причины, мешающие выполнению, и задачи парторганизации по отдельным подразделениям».
15 и 16 ноября Фёдор Георгиевич «участвовал в работе общегородского собрания партийного актива. Слушали: постановление ЦК ВКП(б) по докладу секретаря обкома т. Гришина о работе обкома и горкома ВКП(б) по руководству партийной организацией области и города. Установлено: подмена советских и хозяйственных органов, бюрократизм и волокита, слабый контроль исполнения и многое другое.
Выступал в прениях. На живых фактах показал отсутствие контроля исполнения, не реализованные в низах решения обкома и облисполкома. Аудиторией был принят очень хорошо».
17 ноября — «созывал, по совету обкома, совещание работников учебных заведений с целью привлечь силы местных учёных к разработке важнейших проблем строителей… Был создан оргкомитет в составе 7 человек… которым поручено в декадный срок подготовить созыв конференции учёных, доклад об участии в разработке отдельных вопросов и положение о комитете содействия строительству».
18 ноября — «читал лекцию в механическом институте г. Сталинграда. Весь зал и прилегающие коридоры были заполнены. Встречен был очень хорошо…».
19 ноября — «читал лекцию в медицинском институте. Зал также был заполнен. На обеих лекциях было задано большое количество вопросов…».
22 ноября — «в клубе Сталинградского тракторного завода читал лекцию о Сталинградской гидроэлектростанции. Присутствовало свыше 400 человек, задано было устно и письменно много вопросов».
25 и 26 ноября — «районная конференция ВКП(б) Сталинградского райкома, на которой участвовал в качестве делегата с решающим голосом. Отчёт о работе был сделан I секретарём РК т. Сиротиным. Доклад был самокритичным и построен в соответствии с критикой недостатков в работе парторганов области, отмеченных в постановлении ЦК ВКП(б)…
На конференции во время работы счётной комиссии по просьбе участников конференции по памяти прочёл лекцию «Сталинградская ГЭС — великая стройка коммунизма». Доклад делегатами был воспринят очень тепло».