ли, замачивали практически всё, что добывали в лесу, реках и многочисленных озёрах, выращивали на огородах. Соленья шли не только на пропитание семьи, но и на продажу. Торговцы деревенскими разносолами заполоняли по осени ярмарки и торговые ряды в Боровичах и Новгороде, но большинство крестьян предпочитали иметь дело с купцами-прасолами — закупочные цены, у них, конечно, ниже, чем на городских базарах, но зато не было лишних хлопот и дорожных расходов.
Бондарное дело, хотя и имеет свои особенности и хитрости, сродни плотницкому, которое Фёдор перенял от отца. (Позднее, в двадцатые годы, он указывал в анкетах, что владеет двумя профессиями — бондаря и плотника, а в 1917 году даже вступил в «союз деревоотделочников Петроградского союза строителей»[40].) Среди других учеников бондарной мастерской Фёдор выделялся не только ростом, сложением и физической силой (что тоже немаловажно в ремесле бондаря). Парень был трудолюбивым, способным и основательным, грамотным и сообразительным, из тех, кто всё схватывает на лету, но, в отличие от верхоглядов, усваивает намертво. Поэтому уже через пару лет его произвели в мастера и стали доверять дела, в которые не каждого можно было посвятить.
Хорошая работа, уважение и доверие хозяина, твёрдый заработок — казалось бы, что ещё нужно человеку, выбившемуся в люди из крестьянской глубинки? Живи и работай! Примерно так и рассуждал Фёдор. Но что можно планировать в жизни, если рядом бушует война, принявшая затяжной характер? А она всё больше давала о себе знать, обернувшись зимой 1916/17 года холодом, нехваткой продовольствия, топлива, товаров первой необходимости, длинными очередями и беспорядками. В Петрограде было неспокойно, нарастало недовольство властью, втянувшей Россию в бессмысленную бойню. Чувствовалось приближение бури…
В такой обстановке Фёдор Логинов ступил на порог своего совершеннолетия. Предстояло ему в ближайшем будущем сделать ещё один выбор, гораздо более важный, чем выбор ремесла, — надо будет решить дилемму, которую поставит перед ним революция: с кем ты, какой дорогой пойдёшь дальше?
У Маяковского есть такие стихи:
Мы открывали
Маркса
каждый том,
как в доме
собственном
мы открываем ставни,
но и без чтения
мы разбирались в том,
в каком идти,
в каком сражаться стане.
Вряд ли в частной мастерской Логинов смог получить настоящую пролетарскую закалку; есть у нас и другие основания полагать, что активного интереса к Марксу и Ленину, как и вообще к политике, он не проявлял, «но и без чтения» сумел разобраться в вихре событий 1917 года. И выбрал большевиков. Со свойственной крестьянину осторожностью (любой сельский середняк семь раз отмерит и лишь потом отрежет) прежде, чем принять такое решение, довольно долго присматривался, будут ли действия большевистской власти соответствовать тем лозунгам, которые она провозгласила.
Вспоминается довольно убедительная характеристика крестьянина-середняка, принадлежащая В. И. Ленину: «Средний крестьянин не может сразу стать на сторону социализма, потому что он твёрдо стоит на том, к чему привык, осторожно относится ко всяким новшествам, проверяет сначала делом, практикой то, к чему его зовут, не решается изменить свою жизнь, пока не убедится в том, что это изменение необходимо»[41].
Осознанный выбор весомее спонтанного решения. Тем более если он не случаен, а подсказан самой жизнью. Фёдор не только видел, но и чувствовал, что в лице большевиков в России установилась власть, близкая по духу простому народу, среди которого он вырос и жил, сызмальства познав цену тяжёлому, порой непосильному труду и заработанному куску хлеба.
Большое влияние оказала на него и сама атмосфера Петрограда, наполненная революционной романтикой, духом борьбы с отжившим, но отчаянно сопротивлявшимся миром, захватывающим ощущением новизны. К тому же оказался наш герой в самом центре событий — квартировал он у тётки, проживавшей на Невском проспекте.
1918 год выдался едва ли не самым тяжёлым для Советской республики. Немцы с союзниками, захватив Псков, рвутся к Петрограду. Выдвинут главный лозунг дня «Социалистическое отечество в опасности!». Россия — в кольце фронтов Гражданской войны.
Окончательный выбор сделан. В свои восемнадцать лет Фёдор Логинов записывается в полк Петроградской трудовой коммуны — так стал именовать себя Петросовет с марта 1918 года, после переезда советского правительства в Москву. И вскоре его направляют на Восточный фронт…
Ранние годы биографии Логинова помогают понять, в каких условиях формировался его характер, но не дают исчерпывающего ответа на вопрос, который мы поставили перед собой в конце предшествующей главы: что и откуда взялось в этом человеке?
Хотя многое и прояснилось. Например, истоки его уважительного отношения к человеку труда и колоссальной работоспособности, которые отличали Фёдора Георгиевича все последующие годы. Или обострённое чувство собственного достоинства, подчёркнутые независимость и самостоятельность, перераставшие порой, как мы уже знаем, в необоснованное упорство, в привычку решать спорные вопросы волевыми решениями. Здесь, как нам кажется, во многом сказалась психология, свойственная зажиточной части крестьянства. Середняк — далеко не последний человек на селе, привык к уважению и почитанию. Взять, к примеру, отца Логинова — не всякому позволят мужики верховодить собой, управлять артелью. Ну а Фёдор с его способностями, внешностью и богатырской силой имел, по местным меркам, все основания считать себя «первым парнем на деревне».
Как человек, близкий к земле, обладал Логинов и другими качествами — теми, что имеют глубинные корни, передаются из поколения к поколению, впитываются с молоком матери.
Неподалёку от Немчуги, здесь же, в Боровичском уезде, на берегу живописного озера Шерегодра, раскинулось село Кончанское — бывшее имение Суворовых, приобретённое в XVIII веке В. И. Суворовым, отцом великого русского полководца (ныне здесь расположен Музей-заповедник А. В. Суворова). Кончанское не раз посещал Александр Васильевич, а в 1797–1799 годах он отбывал здесь ссылку, после которой, кстати, совершил два победоносных похода: Итальянский, увенчанный знаменитой победой в битве при Нови, и Швейцарский, яркий эпизод которого (спуск с горы Панике) запечатлён на знакомой нам со школьных лет картине Сурикова «Переход Суворова через Альпы». А в ссылку отправил его император Павел I, фанатичный сторонник прусской военной системы, которую наотрез отказывался признавать Суворов, продолжая готовить войска и воспитывать солдат по-своему («Русские прусских всегда бивали, что ж тут перенять?»). Прослышал Павел и о другой любимой поговорке Суворова: «Пудра не порох, букля не пушка, коса не тесак, и я не немец, а природный русак».
Вот это суворовское — «природный русак» — вполне подходит к образу Логинова, навевающему воспоминания об удалом молодце, герое новгородского эпоса Василии Буслаеве, которому всё нипочём.
Всем нам хорошо известно историческое значение северо-западных русских земель, сыгравших важную роль в становлении древнерусской цивилизации и государственности. Именно здесь ещё в докиевский период российской истории возникла Новгородская Русь, где поначалу правила династия Рюриковичей. После того как князь Олег, опекун малолетнего сына Рюрика, в 882 году захватил Киев, перенёс туда столицу и стал распространять свою власть на другие княжества, началось длительное противостояние Новгорода и Киева.
Новгородцы проявили завидное упорство в своём стремлении к вольности и самостоятельности, что ярко проявилось в создании независимой Новгородской республики и деятельности народного собрания — вече, обладавшего широкими полномочиями, которые вполне можно назвать демократическими. Не ступал на новгородские земли и «тупой башмак скуластого Батыя»[42], поэтому здесь, в отличие от многих русских княжеств, подвергавшихся частым ордынским набегам, быстро распространялась письменная культура, что подтверждает большое количество найденных берестяных грамот. По свидетельству летописца, ещё в 1030 году князь Ярослав «прииде к Новугороду, собра от старост и поповых детей 300 учити книгам». Местные жители всегда отличались образованностью, грамотность была присуща не только верхним слоям общества, но и широко распространена среди простолюдинов Господина Великого Новгорода, как гордо величали жители свою республику в период её расцвета. Не последнюю роль в распространении письменности и математики сыграли процветающие на новгородской земле ремесленничество и торговля, которая велась не только с соседними княжествами, но и дальними странами. Местные жители купцов уважали (не случайно одним из самых известных героев новгородского цикла стал купец Садко), копейку считать умели и отличались бережливостью, что, впрочем, не следует путать с прижимистостью — новгородцы всегда славились щедростью, широтой души и открытым характером…
Надеемся, что это небольшое историческое отступление поможет читателю немного глубже заглянуть во внутренний мир нашего героя и разобраться в некоторых довольно неординарных событиях, которыми отмечена его биография.
Однако вернёмся к хронологической канве нашего повествования.
Красноармеец-кавалерист Логинов начал воевать на Восточном фронте в составе 1-го Уральского полка 30-й стрелковой дивизии 3-й армии в разгар ожесточённых боёв за Кунгур и Пермь, в тот период, когда 30-й дивизией командовал прославленный полководец Гражданской войны, будущий Маршал Советского Союза Василий Константинович Блюхер.
То, что Логинову довелось «понюхать пороху», сомнений не вызывает. Сын Блюхера, Василий Васильевич, много лет отдавший изучению боевого пути отца, написал книгу, в которой посвятил 1-му Уральскому полку большую главу, основанную на воспоминаниях бывших его краскомов