Дом Угловых в Киренске
Вот в такую не простую для страны и региона пору отец будущего академика все свое время проводит на работе, а мать тяжело болеет. Все домашние обязанности легли на четырнадцатилетнего Фёдора. Время голодное. На диктатора Колчака уповать не приходится. Вся надежда на отощавшую корову и собственные силы. И юный мужичок все лето заготавливал сено. Иногда приходилось забираться за 200 км от дома, где подросток косил, сушил, сгребал сухую траву, обеспечивая для буренки запасы на зиму.
Тогдашний Киренск, судя по рассказам Фёдора Григорьевича, – небольшой одноэтажный населенный пункт на берегу великой полноводной реки Лены, у того места, куда в нее впадает правый приток Киренга. Вся связь с внешним миром по воде. Царил там патриархальный уклад, и размеренная жизнь вроде бы никак не могла повлиять на выбор профессии врача.
Однако именно в маленьком Киренске и появилось большое желание непременно стать врачом, и обязательно хирургом. Местный хирург того времени Василий Дмитриевич Светлов, работавший в киренской больнице еще задолго до революции, как-то спас друга детства Феди, напоровшегося на сук мягким местом, и двоюродного брата Петю с приятелем Василием, получивших в пьяной драке удар ножом в руку и шею и потерявших при этом много крови.
Их исцеление произвело на будущего академика такое неизгладимое впечатление, что он загорелся желанием стать врачом и затем всю свою долгую жизнь теплым словом вспоминал киренского хирурга Светлова. К большому сожалению, дальнейшая судьба невольного крестника Фёдора Григорьевича не известна.
Все войны и революции рано или поздно заканчиваются. Отгремела Гражданская война. Вернулись на родину через порт Владивосток белочехи. Прогнали белогвардейцев.
В декабре 1919 года власть Колчака пошатнулась. Под натиском Красной армии он оставил Омск и стал отступать к Иркутску, рассчитывая на помощь чехословаков. Союзники предали его. Они отказались от борьбы с красными в обмен на беспрепятственный проезд к Владивостоку и дальнейшую эвакуацию морским путем на родину. Чехословаки выдали Колчака своим врагам, оставили Иркутск. В январе 1920 года, сломив сопротивление поредевших белогвардейцев, Красная армия заняла Иркутск и утвердила советскую власть. Адмирал Александр Васильевич Колчак расстрелян в ночь с 6 на 7 февраля 1920 года без суда по прямому указанию Ленина. Расстреляли бывшего Верховного правителя на берегу Ангары, а тело сбросили в прорубь. Власть белогвардейцев в Иркутской области закончилась.
В Киренске, как вскоре и во всей стране, прочно утвердилась советская власть, которая позволила расширить новые горизонты в получении знаний. В 1923 году Фёдор получил в Киренске среднее образование, завершив к тому времени учебу в учительской семинарии. Полученный в ней документ давал право поступать в высшие учебные заведения.
Получив родительское благословление, юный Фёдор отправился за высшим образованием в губернский Иркутск, где тогда располагался ближайший медицинский вуз. Но ближайший на карте. А по факту дорога до Иркутска заняла двадцать два дня. Где на пароходе, где на простых лодках, где на подводах и попутных грузовиках, только появившихся в тех краях, летом 1923 года он добрался до конечной цели своего нелегкого путешествия.
Иркутск поразил его своими многоэтажными домами, мощенными булыжником широкими улицами, а главное – огромным количеством извозчичьих пролеток. Город еще не отошел от зимних боев 1920 года, когда красные отряды выбили из него остатки белогвардейцев. На зданиях еще не до конца заделали следы разрушений, а среди горожан еще остались те, кто мечтал вернуть старое время и способствовал процветанию набиравшего обороты НЭПа. В такое вот неспокойное время Фёдор Григорьевич приехал учиться на врача.
НЭП – новая экономическая политика, принятая на десятом съезде партии большевиков в 1921 году. Политика военного коммунизма, главенствующая до этого, отменялась. НЭП заменял продразверстку для крестьян, когда отбирали до 70 % урожая, продналогом. Теперь крестьяне отдавали государству до 30 %. Разрешили частную торговлю. Появились многочисленные артели, открылись коммерческие рестораны и разного рода увеселительные заведения. Ввели в оборот золотые червонцы и серебряную разменную монету. Нэпманами стали называть разбогатевших на торговле частных ремесленников, крестьян-кулаков (крепких хозяйственников, нанимавших работников и продававших большие излишки своего урожая), разного рода торговцев. Среди пролетариев нэпманы презирались. Но ничего с ними поделать не могли, так как в этот период развития они были нужны государству, чтобы поднять страну с колен после нанесенной Гражданской войной разрухи.
Проблем с поступлением в институт у комсомольца Углова не возникло. Во-первых, он хорошо подготовился, а во-вторых, у него подходящее происхождение. В те времена детей дворян и священнослужителей институты почти не принимали, а дети нэпманов вначале пару лет трудились на заводе, и лишь после этого они могли подать документы.
Учеба в институте Фёдору нравилась. Несмотря на пролетарские лозунги и новые веяния, профессорско-преподавательский состав в основной массе остался старорежимным. Из бывших, как тогда говорили. Поэтому упор делали на изучаемые в институте предметы, а не на марксистско-ленинскую подоплеку, которую пытались подвести идеологически выдержанные товарищи тех лет.
Огромным уважением и любовью пользовался преподаватель зоологии и сравнительной анатомии Владимир Тимофеевич Шевяков – ученый с мировым именем. Ему не раз предлагали уехать за границу и работать там. Но Шевяков всякий раз отказывался, говоря, что учить он будет только в России. Владимир Тимофеевич так и не перестроился. Категорически отказывался от обращения «товарищ», заменяя его на нейтральное «коллега». Особо идейные студенты писали на него доносы даже в Москву. Но там только отмахивались: оставьте в покое мирового светилу.
Если с преподаванием предметов все обстояло благополучно, то в бытовом плане не все шло так гладко. Пришлось Фёдору жить в проходной комнате съемной квартиры, а вечерами подрабатывать, так как стипендия на первом курсе составляла шесть рублей, а на втором – восемь. По мере возможностей ему помогала старшая сестра, проживавшая здесь же, в Иркутске, с мужем. Да и старший брат нет-нет, да и подкинет какую копеечку. От помощи родителей будущий академик категорически отказывался.
Помимо учебы и бытовых проблем навалилась еще и общественная нагрузка. Стараясь не выглядеть белой вороной среди коммунистически настроенной молодежи, Фёдор вступил в комсомольский отряд по борьбе с пережитками прошлого. Пришлось участвовать в рейдах по ликвидации наркопритонов, игорных домов и остатков кварталов «красных фонарей».
Несмотря на установившуюся в стране власть Советов, граница с Китаем существовала тогда лишь на карте. И текли из Китая в Иркутск вместе с подозрительными личностями наркотики и дешевый алкоголь. Город еще помнил ту веселую и разухабистую жизнь, что бурлила в нем еще каких-то три года назад. Комсомолец Углов активно помогал выкорчевывать эту заразу.
Увы, с проклятым наследием прошлого боролись на голом энтузиазме. Стипендии и эпизодических заработков не хватало. Поэтому Фёдор после первого курса устроится на сплав карбасов – таких специальных больших и тяжелых лодок для перевозки различных грузов. Сплав проходил по реке Лене в тяжелейших условиях, среди грубых персонажей с разными, сложными судьбами. Однако студент смог быстро завоевать их авторитет не только своей работоспособностью и неприхотливостью в быту, но и стихами. Да, Фёдор Григорьевич знал множество стихов наших классиков: Пушкина, Некрасова, Кольцова, Лермонтова. И его тихий, вкрадчивый голос действовал завораживающе на лихих забияк и смутьянов у ночного костра в период остановок на берегу Лены. Расстался он с командой после сплава по-доброму, с предложением повторить сплав на следующий год.
За время плавания по Лене удалось Фёдору и заскочить в родной Киренск. Городок показался ему теперь маленьким и тесным. После второго курса, дойдя со сплавом до родимой сторонки, он устроился в киренскую больницу фельдшером на все лето. Здесь под руководством обожаемого им хирурга Светлова он стал приобщаться к практической медицине. В Иркутске хорошо преподавали предметы, но к больным особо не подпускали. Только теория. Так делал свои первые шаги к заветной цели студент Углов.
На четвертом курсе произошло несчастье: он заболел брюшным тифом с гнойными осложнениями. Не раз и не два Фёдору вскрывали образовавшиеся гнойники. Особенно врезался в память заработанный им гнойный мастоидит, когда студенту практически наживую долбили череп, чтобы опорожнить скопившийся в сосцевидном отростке гной. Эту нестерпимую боль он стоически перенес. Но дал себе слово, что если станет хирургом, то от его рук пациентам больно не будет. И всю оставшуюся жизнь следовал данному обещанию.
Из-за болезни пришлось выпасть из обоймы. К тому времени Фёдор женился на однокурснице Вере. Та буквально вытащила его с того света, не отходя от больного ни на минуту. После выздоровления решили сменить суровый сибирский климат на более мягкий. У супруги родственники проживали в Саратове. Решено было перевестись в Саратовский медицинский институт.
Фёдор Углов в 1926 году. Фотография сделана во время поездки в Ленинград
Хирургическое отделение Саратовского медицинского института
Старинный, большой и красивый город на Волге понравился нашему герою. А пуще всего его привлекли новые, только что отстроенные клиники института и плеяда преподавателей, чьи имена были тогда на слуху в медицинском сообществе: Миротворцев, Какушкин, Разумовский и другие.
Во время учебы в Саратове в возрасте 58 лет умер отец. Фёдор Григорьевич очень переживал, что не успел доучиться и спасти родителя.
В институте для Фёдора произошло знаковое событие, предопределившее его дальнейшую жизнь. В составе группы из тридцати отличников учебы он совершил путешествие в Ленинград. Две недели ушло на дорогу. И две недели, целых две недели, он провел в городе, который навечно поселился в его сердце.