— Пока давай без своего пива, Сибиряк, — сказал я. — Обсудим, что у нас тут стряслось. Но пока… кто это такой был? — я посмотрел на брата. — Кто на девушку кидался? Мне нужно знать.
— Из центровых он, — тут же ответил Ярик. — Погоняло не помню. Контролёром раньше был на «Птичке».
— Понял. Учту, а то они злопамятные бывают.
— Съехал он уже, — брат махнул рукой. — Да и Левитан ему показал.
— Всё равно, учтём. А то стрельнёт ещё, придурок. Ладно, давайте к работе.
Слово взял Глеб, рассказал о вчерашней стрельбе. Я озвучил опасения, чем это нам может грозить, и как с этим бороться. План уже накидали, что и как делать.
Сначала надо собрать информацию. Я расспрашивал всё об этом Калаче, а заодно прикидывал, как использовать всё то, что мне рассказывают. Ну и вырабатывал линию поведения.
— Калач так-то пацан правильный, — Ярик задумался. — Не беспредельничает, его братва уважает, в Чечне с нами был, в другой роте только.
— Когда в учебке были, он автомат брал и всё говорил: «Калач», а не «Калаш», — Глеб усмехнулся. — Вот погоняло и прилипло, до сих пор так называют.
— Понял. А за нами следит кое-кто, — объявил я и усмехнулся.
— Кто? — Ярик тут же начал озираться.
— Вон, с той стороны, — я кивнул в сторону палатки. — Та рыжая, которую Костю спас. С подругами что-то обсуждает, да на него так и глядит, глаз не отрывает.
— Ну, ты попал, брат, — Ярик положил руку Косте на плечо, а после поправил воротник рубашки. — Придётся идти знакомиться. Ну так-то прикид у тебя козырный, выглядишь чётко, все бабы твои будут, Костян.
— Да ладно, — Левитан отмахнулся и постучал по тёмным очкам, которые носил в последнее время. — К-кому я такой нужен?
— Да не гони, братан, — добавил Глеб. — Подойти, а Коршун вот пусть с тобой идёт и представит. Он тот ещё сводник.
— Ты вот, это напяль, понтовые — Ярик начал снимать часы с руки. — Свои отдаю. Видал? Ролексы! Почти как у Лёхи, только круче!
— Ты где бы их взял, настоящие ролексы? — спросил я, окинув взглядом жёлтые часы.
— На рынке купил за стольник, — брат засмеялся. — Пацаны вообще не прочухали, что подделка. В натуре, хорошо смотрятся. Главное — следить, чтобы золотая краска не слезла, я вот подкрашивал уже в этом месте.
— Мои лучше возьми, — я снял «патеки» с руки. — А то они мне всю маскировку портят. Верни только потом. И иди уже, время не тяни, другой шанс нескоро выпадет.
— Да вы чё, п-пацаны? — Левитан вдруг понял, что мы не шутим. — Она на мою рожу п-посмотрит, а чё-нибудь скажу ещё не то…
— Да не парься, с кем-нибудь тебя всё равно зазнакомим, раз уж дело пошло, — Ярик потащил его со стула. — Шеф тебе задание дал, иди выполняй. Да иди, отвечаю — не бросим, прикроем.
Потащили они его знакомиться. Но и пусть, не помешает расслабиться и отдохнуть. Может, в отпуск его отправим ненадолго, как всё устаканится, а то у ментов реабилитация есть, а у нас никакой.
Ну а я проверил пейджер, махнул им всем рукой на прощание и отправился выполнять свой план дальше. С этим лично я сам справлюсь лучше всех.
Поэтому и нужна маскировка. Сначала я зашёл на рынок, к своему знакомому Абрамычу, чтобы опять сделал мне подходящую ксиву. Но тут нужна не столько сама ксива, сколько мой старый опыт. Столько раз уже это делал.
После этого приехал в городскую больницу, где лежал раненый Калач. Привычным движением показал ксиву сторожу, не открывая, а тот махнул рукой, мол, проходи, даже ничего не заподозрив. А после я поднялся на второй этаж, спросил у медсестёр, где лежит нужный мне человек, и сразу пошёл в палату.
Нужно узнать у этого Калача все детали. Можно представиться бандитом, но можно подойти иначе, напрямую, и при этом схитрить. А для этого нужно притвориться тем, кем я однажды был.
Белобрысый парень с перевязанным лбом лежал в одиночной палате. На тумбочке рядом с ним стояла бутылка лимонада и книжка в мягкой обложке, на обложке которой огромными буквами было написано «Слепой на зоне». Любит читать криминальные боевики, значит.
— Чё такое? — спросил парень, глядя на меня.
— Следователь прокуратуры Степанов, — «представился» я, выдумав фамилию на ходу. — Вопросы к тебе есть по поводу стрельбы.
Глава 15
Вот учил меня Юдин — не сиди на пятой точке, ходи повсюду, следователя, как и опера, ноги кормят. В кабинете ничего не видно, а то, что к тебе притащили кого-то для допроса, ничего толком не проясняет, ведь всей картины не видишь. Вот я и ходил.
Конечно, это была не работа опера-тяжа. Мне не приходилось, как им, лезть по всяким мрачным квартирам, опасаясь пули, и бегать по городу, стаптывая ноги и протирая ляжки до крови, не нужно было ходить по колено в ледяной воде, разыскивая очередной трупак или того, кто его убил.
Но ходил там, где мог. Вот и говорили в прокуратуре, а потом и в Следственном комитете, что следователь Коршунов совсем неугомонный. И это было рискованно, меня как-то били ножом и даже стреляли пару раз. Зато опыта набрался, как с разными людьми говорить, и понимание пришло, как они себя ведут в разных ситуациях.
И этот опыт позволяет нас сейчас держаться на плаву, причём в таком деле, в котором всю группу должны были размотать за три дня. Не бандиты, так менты.
Вот и вижу, что не зря решил притвориться следователем. Калача я знавал в первую жизнь. Ментам и следаку он своих не выдаст — не по понятиям. Но если дело связано с чем-то личным, то и другому бандиту он ничего не скажет, постесняется, постыдится или будет опасаться, что это сыграет ему боком.
Тут следаку будет рассказать проще, то есть мне, пока действует маскировка. Конечно, потом прокуратура будет охреневать, что это за следак допросы проводит, но нужное я узнать успею. Да и не будет он про меня говорить, тут подсуечусь.
— И что нужно, начальник? — Калач усмехнулся. — Ко мне один из ваших приходил, и чё, не хватило? Ещё допросы?
Белобрысый парень в тельняшке полез в тумбочку, наверняка за сигаретами. Голова перевязана. Видно, как после ранения у него пострадала координация, он никак не мог открыть ящик. Пуля прошла вскользь по голове, повезло ему, но даже так — это всё равно серьёзная травма.
— Так что, думаю, — я подтащил табуретку ближе и сел. — Думаю, придут тебя добивать сегодня или завтра?
— А кто меня добивать-то будет?
— Это ты мне скажи, — я взял книгу про Слепого. — И что, читать любишь, значит?
— Мамка принесла, — Калач изучал меня внимательным взглядом. Хотя слабость в глазах видна. — Прикинь, начальник, читаю иногда. Деревянко, Леонова, Корецкого. Сейчас только нет, не могу, в глазах двоится, башка гудит, и буквы в слова не складываются.
— Леонов и Корецкий про ментов пишут, — я развернул книгу и глянул, что там написано. — У Деревянко про бандосов, маньяков и частную охрану, но там мистики бывает много. А эта вообще про чекиста, — я зачитал аннотацию: — В новом боевике Андрея Воронина перед ФСБ вновь встаёт проблема, которую может решить только Слепой. Он вступает в смертельную схватку с преступниками, и выхода нет… странное чтиво для бандита.
— А у нас в стране разве не действует презумпция невиновности? — Калач усмехнулся. — Чё ты меня бандитом называешь? Так и адвоката могу позвать, гражданин начальник.
— Деньги лишние завелись? — я положил книгу на место. — Хочется тебе тратиться. Или думаешь, пахан твой раскошелится? Не, Витька Калач, у тебя не настолько сильная бригада, чтобы хватило денег на того же Шелестова. А для чего это тебе адвокат-то вдруг понадобился? Совесть нечистая?
— Сплю как младенец, начальник, — он засмеялся.
Я посмотрел на него. Бандит бандитом, морда наглая, дерзкая, а котелок-то у него варит. И парни говорили, что кого-кого, а его глупым не назвать. Значит, будем брать его за ум.
— Ну, тебе бы стоило спать с приоткрытым глазом, — сказал я. — Замочили Сыча, прикончили Быка и приговорили Мороза. Слыхал про таких?
— Может и слыхал.
— Вот и прикинь. Не знаю насчёт Быка, но вот Мороз и Сыч явно не лохи какие-то, но их взяли. Это у тебя голова чугунная, — я постучал костяшками по тумбочке, и Калач засмеялся. — вот и повезло. Но раз взялись один раз… могут и доделать дело.
— Да в натуре, начальник, откуда я знаю, чё за блудняк творится? — Калач развёл руками. — Иду себе, никого не трогаю, тут в подъезде хрясь и… очнулся здесь. Башка гудит, как с похмела, только ничё не помогает.
— Один был? — спросил я.
— Ну, один.
— Врёшь, — я пристально посмотрел на него.
— Зови адвоката, — Калач насупился. — Без него ничего не скажу.
— Адвокаты защищают от многого, — я посмотрел на него, — но не от пуль. А охраны тебе не полагается, мы не в американском боевике. К тебе Чак Норрис или Стивен Сигал не придут, чтобы руки всем киллерам ломать. Да и между нами говоря — будь это фильм, ты бы от них первым огрёб.
— В натуре, — он усмехнулся, но взгляд стал невесёлый. — Но ты-то чем, следак, поможешь? Пообещаешь в камеру отдельную засадить, типа чтобы никто не достал? Или как менты из РУБОП приходили, чтобы я всех наших заложил? Да хрена с два!
Уже близко. Начинаем его стращать. Я наклонился ближе.
— Я знаю, кто положил Мороза и Сыча, — тихо сказал я. — Все убитые — из разных группировок. Значит, это не разборки между братвой.
— И кто? — спросил он.
— Ну догадайся. Не слушаешь, что в городе происходит? Кто Магу разнёс? Кто китайцев пострелял? Вот и делай выводы, кто мог стрелять.
— Да ну, — он махнул рукой. — Небылицы. Сочиняют пацаны по пьяной лавочке про ментов, что всех без суда мочат.
— Как хочешь, — я поднялся с табуретки и подошёл к окну.
Так, вижу милицейскую машину, пора закругляться. Вдруг сюда идут? Но нет, уехали дальше.
— Да никакой «Белой стрелы» здесь нет! — в его голосе послышалась неуверенность. — Придумали это, не бывает такого. Вообще её не существует.
Уже поднапугался. Слухи про мифическую «Белую стрелу», группировку ментов, которые мочат бандитов без закона, в городе ходят. Обсуждают, что они якобы в Бекетовске, работают в своей манере, и братва, почуяв, что всех могут призвать к ответу, тревожится.