Поэтому разговоры оставим на потом. Я пошёл назад к столу, чтобы не оставлять Юльку одну наедине с этим типом. Потому что его намерения я понимал. Братки вообще наглые, привыкли брать всё, на что упал взгляд.
— А белый лебедь на пруду, — раздавался хит «Лесоповала» из динамиков музыкального центра, — качает павшую звезду…
Ну он никак решил пригласить даму на медляк. Правда, Юлька с увлечением ела мясо на шпажке, и не сразу заметила его.
Я уже был близко. Чувствую, разговором не отделаться. Пьяный он сильно для разговоров.
— Чё каво, потанцуем? — толстяк встал над Юлькой.
— Так-то не собиралась, — заметила она, недовольно поморщившись. — Я тут ужинаю, если не видно. А потом уж тем более не до танцев будет, если что.
— Чё? — протянул браток, хмуря лоб. — Ну-ка пошли. Хватит ломаться.
— Эй, отвянь! — Юля закрутила головой в поисках меня.
Бандит собрался было её дёрнуть за руку и потянуть за собой. Юлька отшатнулась и вскочила со стула. Браток хотел было податься за ней, но я уже встал на пути обнаглевшего борова.
— Не танцует, — твёрдо сказал я, оглядывая его. — Что непонятного?
— Ты чё-то попутал? — вякнул толстяк, сощурив глаза. — Да я тя…
Он пихнул меня в грудь. Я силой не обделён, но сейчас худой, вешу намного меньше его. А 120 кило — это 120 кило, и под жиром явно есть и мускулы.
Я шагнул назад, но удержал равновесие и не опрокинул стол.
— Отойди! — бросил я Юльке. — Живо!
Разговором не обойдётся. Да и не будет его, после такого точно, теперь только драться. А боров, привыкший получать своё… замахнулся и ударил по широкой дуге, целясь мне в челюсть.
Я подался назад всем корпусом, и удар, который мог меня вырубить, прошёлся по касательной, едва не задев лицо.
И я ударил в ответ, ведь он открылся. На! Я пробил его в солнечное, как учил тренер. Бандит покраснел и резко выдохнул, мой удар достиг цели.
Друг напротив друга, я видел его глаза, пьяные, но злые, вспотевшее красное лицо и золотой зуб во рту. Руки как лопаты, на них золотые болты. Ничего кроме нас не существует, даже не слышал ничего вокруг. Он начал замахиваться, но не успел, я ударил раньше.
В морду! На! Кулак врезался в твёрдое, хруст я не услышал, но из его носа пошла кровь.
Он шандарахнул в ответ, один раз и второй. Левое плечо жгнуло огнём, аж рука отсохла ненадолго. От второго удара лицо немного онемело, во рту появился привкус железа, но куда прилетело, я не понял. Боли не было.
Я дал ещё пару плюх в ответ и отошёл, чтобы была дистанция, а то вблизи ещё схватил и заборет. Если такой упадёт сверху — хана, раздавит.
Мир вокруг нас будто ожил. Кто-то в зале орал, кто-то звал, но не помощь, а чтобы посмотрели на бой. Но отвлекаться нельзя.
Ещё взмах толстой руки, но пьяный уже начал терять дыхалку, удар вышел слишком размашистый и медленный. Я налетел на него. Джеб левой, ещё раз, ещё, только шлепки слышно. А когда тот инстинктивно начал закрываться слева, я добавил длинный прямой правой.
Кулак загудел, будто в дверь железную ударил. Но толстяк отшатнулся и начал оседать. Сука, другого бы уже уронил, а этот ещё стоит. Вот ещё! Я налетел ещё, он не закрывался: слишком пьяный и слишком быстро кончилась дыхалка. Бил, бил, бил. На, получи! Аж кулаки перестали чувствовать, куда попадали.
Он отошёл и рухнул на стул. Тот не выдержал и лопнул, ножки отвалились, браток развалился на полу и простонал.
Я выдохнул, дыхалка и у меня кончилась. Но отдыхать рано, теперь-то кое-что будет — последствия за то, что подрался с кем-то из братвы.
— Наших бьют! — заорали где-то рядом. — Гаси его!
На меня налетели справа, замахиваясь бутылкой. Я на инстинкте успел отойти, а то бы получил по башке. Куда-то стукнул в ответ, даже не понял куда, но соперник сматерился.
Незнакомый мне бритоголовый хрен в спортивном костюме с красными полосками замахнулся бутылкой шампанского ещё раз, занеся бутылку над головой.
Но удара не было. Кто-то ещё схватил бутылку сзади, легко отобрал, затем взял бритоголового сзади и швырнул его на пол, прижав упавшего коленом, чтобы не поднялся.
Зато начал подниматься толстый. Лицо красное, сипел громко, из носа бежали кровь вперемежку с соплями. Он оскалил зубы…
— Ты чё, Шмель? Тихо! Лежать
Кто-то налетел на него сверху. Это Ярик прибежал. Коршунов он, как и я, и прозвище — Коршун. Вот как коршун и налетел на борова, но не бил, а силой прижал к полу, пока тот не перестал делать попыток подняться.
Потом брат остановился рядом со мной. А с другой стороны встал Костя Левитан, посмотрел на меня и дважды странно моргнул живым глазом, дёрнув краешком рта. Это такое подмигивание у него, похоже.
— Это чё за беспредел? — рявкнул Ярик. Лицо у него вспотело, взгляд пьяный, но сам он держался почти как трезвый. — Ты чё, Шмель, ты на кого полез?
— Да ты чё, Коршун, чё я тебе сделал-то? — простонал Шмель, вставая на четвереньки с пола. — Я тебя вообще ничё не делал. Ты чё? Да я тебя…
— Ты на брата моего полез! — даже голос протрезвел у брата.
Я потёр горящую скулу. Прилетело туда, а я даже не заметил, когда именно. И губа разбита оказалась, вот и вкус крови во рту. Зато опрокинул такого кабана, этот даже пьяный — опасный. Не каждый с ним сладит.
А хорош я был в молодости, оказывается. Зря я потом бокс забросил, надо продолжать тренировки.
— Да я просто подошёл тёлку на танец приглать, — начал оправдываться Шмель, крутя головой. — А он как давай на меня наседать. Где он? Предъявить ему надо за…
— Чего ты гонишь? — я шагнул к нему. — Сам подошёл, давай к девушке моей лезть, за собой тянуть. А когда сказали, что нельзя, руками давай махать, драться начал, вот и получил в ответ. Сам полез — сам не вывез. Спроси кого угодно, всё так и было.
Главное — не молчать, кто молчит — тот неправ. Кто не сможет ответить по существу — тот и виноват. Вот я и наседал, не молчал. А Ярик даже оживился, обрадовался. Ведь он с этим Шмелём в одной бригаде, но на помощь пришёл мне. Зато раз Шмель поступил неправильно и не может ничего толком сказать в свою защиту, то с Ярика за это никто и не спросит, скажут, что я прав, и что брат сделал как надо. Да и не бил он толстяка, угомонил только.
А кто ещё мне помог? Левитан, он пришёл самым первым. Вот и стоял рядом, чуть улыбался. Чё ты делаешь с бандитами, парень? Это не твоё место. И брату моему с ними делать нечего.
И всё же — на душе приятно, когда вот родной брат стоит горой, и другие союзники есть. Не один я, мне есть кого звать.
Вокруг нас собрались атамановские братки, все молодые, никому нет и тридцати. На меня они смотрели недобро, но раз на моей стороне брат, ничего поделать они не могут. Остальные посетители с опаской смотрели на нас, забыв про еду на столах. Опасное это дело, когда братва дерётся. Могут и помириться, а могут и стрелять начать, кто их знает.
— Вот, — Ярик закивал. — Какие предъявы, Шмель? Ты свой наезд даже обосновать не можешь, по беспределу наехал. Брат вот по делу всё пояснил, пацаны, — он оглядел собравшихся, — все же слышали, чё он базарит, грамотно всё разложил. Короче, Шмель, это ты залупаться начал первым.
— Так он пьяный, — сказал кто-то из стоящих вокруг нас.
— С пьяного и спрос вдвойне, — отрезал брат. — Вот за это я с тебя и спросить могу, Шмель. А ты чё, Гарик, полез? — Ярик посмотрел на ещё одного участника драки.
— Да я увидел, что Шмеля колотят, — парень в спортивном костюме с красными полосками пожал плечами. — Ну вот и прибежал. А тут, — он с опаской покосился на Левитана. — Ну, короче, вот, давайте порешаем ща сразу. Вот, Наум пришёл, вот он сейчас и разложит всё по понятиям.
Ага, по понятиям он рассудит. Не будь здесь Ярика, меня бы уже повезли закапывать в лесопосадки или топить в озере, а Юльку ждала бы не самая приятная участь. Понятия эти — штука гибкая, крути их как надо, в зависимости от того, кто перед тобой.
А к нам вскоре подошёл Наум, их бригадир, мужик в кепке и затемнённых очках. Он внимательно посмотрел на меня, на Ярика, потом на Шмеля.
— Ну ты чё? — протянул он. — Шмель, тебе же Китаец сказал, что это не абы какая тёлка, а подруга братишки нашего Коршуна, — Наум кивнул в сторону Ярика. — Чё ты гнать-то по беспределу начал, Шмель? Коршун — пацан правильный, братва его уважает. Верно, пацаны?
— Верно, — со всех сторон раздался нестройный хор голосов. — Без базара! Наш пацан.
— Брат у него хоть и сам двигается по жизни, но не лох какой-то, не фраер, а тоже нормальный пацан. Вот сразу видно, и за базар пояснить может, и по сопатке дать, если кто беспредельничает, и невестру никому не уступил.
Юля как раз подошла ко мне, глядя в лицо. Я ей улыбнулся и подмигнул, мол, бывает и не такое, но в обиду не дам.
— Он не как Погодай, — продолжал Наум. — Тот, барыга, всех тёлок своих растерял, лошара, хе-е-е, — он засмеялся блеющим смехом. — Хоть прямо при нём бери любую и прямо на месте её шпёхать можно, а он только смотреть будет.
Все захохотали, а Наум скользнул взглядом по Ярику. Тот улыбался… а мне стало не смешно.
Вот же ёпрст, Ярик-то ему верит и уважает его, радуется, что бригадир на его стороне оказался. А вот я вижу, как Наум на него смотрит. Он Ярика боится, считает угрозой и при первом удобном случае попытается избавиться от него.
Вот почему у Басёнка получилось подставить брата, тот нашёл, кому пожаловаться и налить яда в уши. Но Басманова больше нет, а Наум здесь. И обязательно что-нибудь такое устроит ещё, это точно.
Он, может, и спровоцировал драку? Хотел, чтобы Шмель меня захлестнул, тогда бы Ярик напал бы жёстче, могла пролиться кровь. А так я продержался, теперь Науму приходится делать вид, что он нас мирит, чтобы не потерять лицо.
— Короче, пацаны, — Наум встал между мной и Шмелём. — Шмель — поступил неправильно, да, слышал же всё, но полез куда не надо, и не вывез. Короче, давай так, Толик, купи им шампанского и помирись с ними, — он показал на меня и Юльку. — А то, что на брата Коршуна наехал… ну, тут справедливо будет, если те две точки с синькой на Острове Коршуну и отойдут.