Засранца Миронова еще нет. Он, по обыкновению, всегда задерживается на пять минут, давая опаздывающим к первой паре студентам успеть подтянуться. Хотя бы за это его можно уважать.
Ровно через пять минут аудитория стихает, потому что в помещение входит он. Как всегда стильный, опрятный и мега-привлекательный говнюк.
Хихикаю про себя. Ну как же ему подходит это прозвище!
Твердыми уверенными шагами Илья Иванович следует к своему столу, удерживая в руке телефон. Он никогда ничего лишнего с собой не носит: ни учебников, ни методичек, ни пособий. Кроме телефона на его столе лежит только пыль. Каждую лекцию он читает от себя, не прибегая к помощи заготовленных материалов. И за это его тоже стоит уважать.
Пока он идет, разглядываю фигуру из-под козырька. Мое дыхание учащается, и я не понимаю, с чем это связано. Я понимаю лишь то, что смотрю на него по-иному. Слишком много личного я узнала о нем за эти два дня. И не ясно, нравится мне это или нет. Я чувствую, словно нас объединяет общая тайна, хоть он о ней и не знает. От этого мне волнительно. Волнительно и, черт возьми, интригующе.
Сегодня на нем белая рубашка, рукава которой изящно подвернуты. Ммм! Обожаю, когда мужчины открывают вид на красивые руки. И он, о мой Бог, в классических брюках! Это такая редкость — видеть Миронова в брюках. В груди что-то такое дергается, а потом щекочет, точно невесомые крылья букашек. Чертовски красивый засранец!
Илья Иванович незаинтересованно здоровается с потоком и с ходу начинает вещать. Я ни черта не понимаю, о чем он говорит, потому что рассматриваю его торс. Когда он водит по воздуху зажатым в руке мелом, рубашка на его груди натягивается. И это так … опасно сексуально. Раз уж мне сегодня не выспаться, так хоть получу дозу эстетического наслаждения.
Вот как он может быть таким умным, симпатичным и одновременно с этим неприятным, заносчивым паршивцем с дурным характером?
Миронов смотрит внимательно на запястье. Морщит лоб. Важный какой, поглядите-ка. Умеет создать впечатление интеллигентности, аристократизма и уверенного в себе человека. И никто в этой большой аудитории не догадывается, как вчера этот интеллектуал заседал на моем архаичном унитазе.
Кручу головой по сторонам. Большинство учащихся усердно строчат лекцию, остальные ведут себя тихо и неприметно. Миронов никогда не делает замечания студентам на лекциях. А всё потому, что на его занятиях царит строжайшая тишина. Любой из нас здесь боится даже дышать, а не то, чтобы вести беседы с соседом или забивать скучающий болт.
Трель входящего сообщения на телефон Миронова нарушает безмолвие аудитории.
— Извините, — бросает нам Илья Иванович и берет в руки девайс. Водит по нему пальцами и улыбается.
Постоянно улыбается экрану! И меня это несказанно бесит. Кому он все время улыбается? С кем постоянно переписывается? С длинноногими красотками, из-за которых переживает его прикольная бабуля? Это же надо — привести внука к гадалке, чтобы узнать, когда он женится! Да такие, как наш доцент, не женятся никогда! У них на лицах написано «временно пользую». Как с таким красавчиком можно иметь отношения? Чтобы потом ревновать к каждой юбке?
Неет! Лично бы я никогда не смогла встречаться с таким, как он. Мне нужен стабильный, устойчивый на ногах и банковских счетах солидный мужчина чуть симпатичнее обезьяны. Чтобы он меня ревновал! Чтобы боготворил и одаривал всем, что пожелаю. Мне с его рожи воды не пить. Главное, чтобы не жмот был и не извращенец, а с остальным можно ужиться.
Ну вы посмотрите на него! Студенты рты пооткрывали, ждут, а он от телефона отлипнуть не может. Так кто же ему так щедро написывает? Может, бабуля и не в курсе, что у ее внучка девушка есть?
И отчего-то так гадко на душе становится, что начинаю злиться. И какая она? Должно быть красотка неимоверная.
Притягиваю рюкзак и рыскаю в поисках старенького андроида.
Ага, нашелся, голубчик! Мой рабочий телефон, по которому я консультирую, осуществляю запись и веду общение с клиентами.
Нервно закусываю губу и в телефонном справочнике отыскиваю сохранённый номер Миронова. Не знаю, что мной руководит, но я яростно открываю окно сообщения и… зависаю над экраном.
И что, Яна?
А ничего!
Он просил записать его на сеанс? Так будет сделано!
Печатаю:
«Здравствуйте, Илья Иванович...»
Что?
Ну ты и дура, Решетникова. Еще припиши — «пишет вам ваша студентка третьего курса Решетникова Яна».
Стираю.
Снова набираю:
«Доброе утро, засранец! Живот больше не мучал?»
Еле подавляю смешок и вновь стираю.
«Привет, красавчик!»
Черт!
Ладно, соберись Решетникова.
«Добрый день, Илья. Вы просили подыскать для Вас время на сеанс. Просьба еще актуальна? С уважением, Белладонна».
Читаю. Вроде хорошо.
Палец замирает над кнопкой «отправить».
А зачем мне все это? Чтобы он вновь пришел ко мне домой? Чтобы глубже тонуть в болоте и вранье? Миронов — не просто человек с улицы, Яна. Тебе с ним еще учиться до лета. Проигнорируй и он это поймет. Забудет ничего не значащий факт своей жизни и останется для тебя твоим преподавателем.
Смотрю на Миронова, почесывая зудящие пятна лице. И такая злоба накатывает. Я тут по его вине от чесотки мучаюсь, а этот паршивец благополучно лыбится.
Крепко зажмуриваюсь и нажимаю «отправить».
Телефон Миронова вновь раздражающе булькает, и я, крепко стиснув глаза, осознаю, что вот конкретно сейчас виновницей нарушенной тишины и студенческого ожидания является моя персона. От этого понимания у меня потрясываются коленки и каменеет живот.
А если он меня рассекретит? Если догадается? А если… если … Мне кажется, что мой испуг слышен и заметен всем.
Натягиваю кепку на нос и медленно съезжаю по спинке деревянной лавочки практически под парту. Знаю, что тем самым наоборот себя выдаю и привлекаю внимание, но на воре, как говорится, и шапка горит, и ничего с рефлексами самосохранения не поделаешь.
Не смотрю на преподавателя. В целях своей безопасности. Чтобы ненароком не пересечься с ним взглядами, в моем из которых он однозначно прочитает признание.
— Итак, продолжаем… — одновременно с голосом доцента мой до посинения пальцев стиснутый телефон вибрирует.
Это он. Святой теплоносос, это он, я уверена!
Мне страшно заглядывать в экран.
Поэтому решаю вынырнуть из своего убежища и оценить для начала внешнюю обстановку.
— Решетникова, псс, — от звука своей фамилии шугаюсь и неслабо прикладываюсь макушкой о парту. Блиин. Шишка теперь назреет. Приподнимаю кепку и раздраженно смотрю на одногруппника с немым вопросом: «Чего тебе, гад?». — Ты доделала свой курсач* по теплоносителям?
Что? Ну и идиот. Он решил поговорить об этом на лекции у Миронова, где даже муха боится зевнуть, чтобы её не услышали?
Одариваю одногруппника взглядом «пошел-нафиг-не-мешай».
— Нет, еще не закончила, — гневно шепчу и выпрямляюсь, почесывая ушибленное место. Гадство, целый курган растет на макушке.
— А на каком ты этапе? — не унимается.
Вот же привязался как хворь забугорная!
— Начинаю на днях, — сквозь зубы рычу и смотрю на парня расчленяющим взглядом.
Ага, вот прямо как сяду, как начну… так сразу и закончу!
— Ой, — вдруг припечатывается к спинке скамьи. — А … что это у тебя на лице? — прикладывает ладонь к своей щеке Павлик.
Эх, все-таки заметно. Ладно.
— МироновИльянка, — неожиданно для себя выпаливаю. Ну а что? Это же он виноват в моем нелицеприятном состоянии. — Слышал такое?
Парень очумело крутит головой и увеличивает зенки в объеме.
— Вот и я раньше тоже, — вздыхаю. Пока этот говнистый доцент не появился.
— Ааа… это не заразно? — мнется одногруппник и бочком сдвигается по скамье подальше от меня.
— Ну как сказать… Вот если я на тебя плюну, то будет заразно. А так… — пожимаю плечами, — не доказано.
Павлик хватает свои пожитки и со скоростью летящей пули уползает на противоположный конец ряда.
Вот, правильно! Держись подальше! У меня аллергическая реакция на идиотов.
Смотрю вперед, где представитель рода «умникус-засранус» распаляется над каким-то дико чумачечим графиком. И вдруг вспоминаю: телефон!
Сощуриваюсь, оценивая врага: на меня не смотрит и в целом спокоен как молекула при нулевой температуре по Кельвину.
Оживляю телефон и на экране появляется неотвеченное сообщение от абонента «Засранец».
Мои ладошки потеют, а пульс стремительно увеличивает свой скоростной режим. Стоит признать, но я нервничаю и предвкушаю.
Кликаю «открыть» и вожу глазами по тексту:
Засранец: Доброе утро, уважаемая Белладонна! Актуально. Буду рад снова посетить ваш туалет! (зачеркнуто)))))))
Прикрываю ладошками рот, чтобы мой то ли смех, то ли всхлип не разлетелся по аудитории. Пробегаюсь по сообщению еще разок, потому что не верю своим глазам.
Он действительно написал слово «туалет» и в конце наставил смайликов?
Да вы юморист от Бога, Илья Иванович!
Или… о, Господи! Или вы флиртуете, уважаемый преподаватель?
Быстро печатаю:
Я: Мой сказочно-расслабляющий туалет всегда в Вашем распоряжении! )) За определенную плату, смею уточнить! Как на счет среды в 19.00?
Отправить — done!
А почему нет? Ему можно острить, а я чем хуже?
Постукиваю возбужденно ногтями по зубам и жду, когда пиликнет телефон Миронова. Но его спина неожиданно напрягается, а рука лезет в карман брюк и извлекает не издавший ни звука мобильник.
На беззвучный поставил!
Оборачивается к аудитории полубоком и замирает над телефоном. Быстро водит по экрану глазами, а потом, не стесняясь, растягивает губы в сверхкосмической улыбке.
Вот черт! Это… это очуметь как потрясно! Он улыбается! Улыбается сообщению от Яны Решетниковой. Эй, несите барную стойку, будем танцевать джигу!