Выбрав наугад первый попавшийся диск, девушка врубила полную громкость.
Из стереоколонок, уютно расположившихся у заднего стекла, раздался мужской приторный тенор итальянского разлива.
Диск оказался сборником песен гондольеров, почему-то до страсти обожаемых прежней владелицей полуспортивного авто.
Образцовая дочь, предпочитающая арт-рок и современную обработку классики, не стала на этот раз перечить вкусу матери.
Сладкоголосое пение мастеров кормового весла и полночного соблазнения по-прежнему звучало на полную громкость.
Но вскоре слезоточивые колоратурные мелодии навеяли на нее грусть.
Снова вспомнилась маман, переходящая от мужчины к мужчине, как эстафетная палочка.
Но ведь так трудно удержаться от соблазнов необязательных и легких отношений.
Так тяжело дожидаться настоящей любви… без гарантии, что рано или поздно это случится.
Вспомнился случайный отец, так ни разу и не навестивший единственную дочь и лишь однажды на Рождество приславший голубоглазую куклу с черными волосами.
Глория отправила гондольеров вместе с тоской и грустью обратно в бардачок и нашарила следующий диск.
Из стереоколонок предательски и подло зазвучало приторное соло джазового саксофона…
Глава 5 ОБНАЖЕННОЕ СОЛО
Тина Маквелл в глазах подруги была экспертом в сексе, так как позволяла многочисленным партнерам все или почти все. Начав с банальных школьных проделок с любопытствующими мальчиками, бойкая девочка не унималась и в дальнейшем — и в университете, и на службе, и дома.
Однажды, на последнем курсе, незадолго до защиты диплома, Глории Дюбуа вдруг нестерпимо захотелось испытать наконец хоть маленькую толику из того, что невоздержанная подруга получала каждую ночь.
Тина Маквелл ничуть не удивилась: одинокие девушки почти всегда рано или поздно сдаются и пускаются во все тяжкие, чтобы наверстать упущенное.
Просто аспирантка, уязвленная мамашиным поведением и затюканная строгим воспитанием, продержалась намного дольше, чем это обычно бывает.
— Значит, хочешь все-таки попробовать? — Тина Маквелл пыталась быть серьезной. — С опытным мужчиной?
— Ну не с женщиной же.
— Да, лесбиянство тебе рекомендовать уже поздновато.
— Не издевайся, пожалуйста.
— Ладно, я пошутила.
— Ти, давай посерьезней, умоляю. — Глория перешла на заговорщицкий шепот. — Да, хочу рискнуть, но у меня два непременных условия.
— Хочешь сохранить девственность?
— Разумеется.
— А еще что?
— Ну… чтобы с меня не требовалось ничего — понимаешь, ничего.
— Задача усложняется.
Тина Маквелл достала ежедневник и начала внимательно просматривать длинный список телефонных номеров.
Глория терпеливо ждала.
— Кажется, есть подходящая кандидатура. — Тина Маквелл захлопнула ежедневник. — Саксофонист!
— Кто-кто?
— Саксофонист из джазового квинтета.
— Он из тех ребят, что выдали двухчасовой сейшен на Рождество?
— Ага.
— Самое интересное — ударника я запомнила, и трубача, а вот саксофониста…
— Надеюсь, после ночного сеанса ты запомнишь Эндрю надолго.
— Ты в нем уверена?
— Гло, поверь мне, Эндрю обожает всего две вещи… Во-первых, игру на саксе…
— Во-вторых…
Тина Маквелл хитро улыбнулась.
— Сама узнаешь на практике.
— Это не слишком…
Глория не договорила.
Тина Маквелл снова улыбнулась — на этот раз с таким удовольствием, как будто вспомнила что-то невероятно вкусное или приятное.
— Гарантирую: Эндрю все исполнит в лучшем виде и, самое главное, в рамках твоих ограничений.
— Ладно, Ти, я согласна на саксофониста. Только…
Глория замолчала, подбирая нужное выражение.
— Только… Только ты сама предупреди его обо всем и сообщи мне, согласится ли он.
— Легко!
На прощание Тина Маквелл посоветовала лучшей подруге надеть мини-юбку и самые воздушные трусики.
Стеснительная Глория Дюбуа, избегавшая коротких подолов, не решилась уточнить, почему именно мини.
Но в скудном аспирантском гардеробе нашлись и шелковые однотонные трусики цвета морской волны, и кожаная юбка на молнии.
А ровно через сутки после выбора безопасного партнера Глория Дюбуа отправилась в комнату для репетиций, где среди нот, эквалайзеров и усилителей ее ожидал укротитель саксофона.
И тут музыкант удивил аспирантку, решившуюся на пробный, невинный и безопасный секс.
Для разряжения натянутой обстановки первых минут знакомства Эндрю исполнил отличный блюз.
Потом для разогрева выдал блестящий свинг.
А во время долгой импровизации на какую-то тягучую афроамериканскую тему с примесью индийской меланхолии вдохновенный джазист умудрился почти полностью оголиться, оставшись лишь в тесных плавках.
Глория Дюбуа, ошарашенная неожиданным концертом, так и не поняла, как Эндрю удался такой экстремальный и необъяснимый фокус.
Надо же произвести такой стриптиз, не отрываясь от игры на саксофоне!
Растерянная аспирантка, завороженная экстремальным соло, не знала, что ей делать: то ли дослушать импровизацию до конца, то ли сбежать — и как можно скорее.
Но вот саксофон замолк, и Эндрю, все еще находясь во власти вдохновения, медленно двинулся к замершей в нерешительности неопытной Глории.
Аспирантка, чтобы не грохнуться в обморок от мужского излишества раскованного музыканта, сосредоточила взгляд на раструбе саксофона, который золотисто бликовал в робких лучах нотных подсветок.
Эндрю, не выпуская молчавший инструмент из рук, грохнулся на колени перед аспиранткой в мини-юбке.
Короткий подол накрыл вдохновенные и бесстыдные вихры джазиста.
И вот холодноватый нос виртуоза саксофона ткнулся в аспирантский живот.
Глория оцепенела от блеска саксофона и нестандартности положения.
Губы, натренированные мундштуком, поцеловали ее пупок.
Глория напряглась, как перед отчаянным прыжком в ледяную воду.
А Эндрю крепко вцепился зубами в резинку и начал стягивать трусики цвета морской волны, которые тихо потрескивали от статического электричества.
Смущенная и растерявшаяся Глория вдруг четко осознала, что вот-вот перед ней разверзнется бездонная пропасть, в которую так легко свалиться, но невозможно выбраться.
Глория Дюбуа поняла, что надо срочно прекращать эту фальшивую мелодию, которая была явно не в ее вкусе.
Нет, аспирантка не отколотила зубастого джазиста по темечку, как когда-то Большого Сэма, мастера трехочковых бросков.
Просто, очнувшись от импровизационных чар и блеска саксофона, Глория Дюбуа ловко сработала ногами и, оставив шелковый трофей в клыках музыканта, бросилась вон из комнаты для репетиций…
Глава 6 ФАМИЛЬНАЯ РЕЛИКВИЯ
Глория вернула диск, навеявший досадные воспоминания, в бардачок.
Музыка больше не звучала в салоне аспирантского авто.
И радио тоже.
Глория до самого родового гнезда американских Дюбуа вела машину аккуратно и щадяще.
И вспоминала такое славное и беззаботное детство в старинном особняке.
Гранд-маман с малых лет приучала внучку ухаживать за розами.
О, как она боялась острых шипов!
О, как уставала от прополки сорняков и обрезания сухих побегов!
Но зато уже к семи годам заслужила от дедушки титул «Королева роз»!
Глория Дюбуа мельком глянула в панельное зеркальце и задала резонный вопрос:
— Ну что, Королева, оправдала титул?
И ответила сама себе без ложной скромности:
— Вполне.
Старый особняк был погружен во тьму, и лишь тускло светилось окно бабушкиной спальни на втором этаже.
Еще не доехав до ворот, Глория Дюбуа, как обычно, проклаксонила: три коротких и один длинный.
Гранд-маман отреагировала на приезд внучки, как всегда, самым неожиданным образом.
На этот раз в небо ударил заранее приготовленный фейерверк.
Разноцветные кометы, с треском и грохотом рассыпаясь на искрящиеся осколки, отражались в окнах, бассейне и старом фонтане.
Глория под великолепное огненное шоу припарковалась у крыльца, на котором уже стояла хозяйка в накинутом индийском пончо.
Захлопнув дверцу, внучка взбежала по ступеням и поцеловала бабушку в дряблую щеку.
— Ба, так, значит, ты в курсе?
— Про что, деточка?
— Про мою розу?
— Нет пока.
— А я думала, тебе маман сообщила.
— Ты же знаешь, деточка: Анфан-террибль подвергает меня обструкции.
— Так вот, Ба, мою Безымянную красавицу аккредитуют на Всемирную парижскую выставку.
— Поздравляю, милая!
Теперь бабушка поцеловала внучку.
— Я всегда верила, что ты обскочишь нас всех.
— И вообще, сегодня лучший день в моей жизни.
Глория широко раскинула тонкие руки, привыкшие к сложнейшим операциям под микроскопом.
— Самый лучший!
И об этом потрясающем факте тотчас же узнали:
Розы, которые располагались на территории усадьбы на правах главных обитателей почти повсюду.
Теннисный корт, давно соскучившийся по девичьим стонам на подачах.
Бассейн с подогревом, готовый принять в свои прозрачные воды хоть сто обнаженных девиц и столько же загорелых парней.
И даже флюгер на крыше, изображающий задорного галльского петушка.
Глаза гранд-маман, такие же голубые, как у внучки, только немного выцветшие и потерявшие былую остроту, выражали полное удовольствие:
— Значит, деточка, я не зря устроила фейерверк!
— Ба, а как ты догадалась?
— Поживи с мое…
— Постараюсь.
Счастливая внучка и не менее счастливая бабушка прошли в дом, обнявшись.
Как в детстве, Глория прижалась щекой к вышитому пончо, навсегда пропитанному ароматом розового масла.
— Ба, так, может, ты угадаешь и мою вторую новость?
— Это проще простого.
Гранд-маман подвела внучку поближе к лампе в старинном абажуре времен безысходного рабства и нарождающегося аболиционизма.
— У тебя влюбленность на лице написана.
Глория лишь смущенно кивнула, подтверждая догадку.