– Нет, ты получишь апельсиновый сок, – решительно сказала она и, чтобы подсластить пилюлю, пообещала: – Но зато я принесу тебе шоколадный эклер. Конечно, только в том случае, если ты будешь хорошо есть за ужином. – Она встала, подняла дочурку на ноги. – А теперь беги в ванную. Мне нужно закончить букет. Через пару минут я тоже приду.
Джилл критически посмотрела на китайскую вазу и снисходительно улыбнулась:
– Довольно красивенько. Лучше, чем на клумбе.
С этим Нелл согласиться никак не могла. В глубине души она всегда считала, что срывать цветы – большой грех. Нет ничего прекраснее цветущего сада. Ах, какой палисадник был в том дешевеньком пансионе, где Нелл жила, когда училась в художественном училище. Истинным наслаждением было выписывать на холсте все оттенки густого, насыщенного цвета, легкую дымку раннего утра… Сердце Нелл сжалось, и она усилием воли отогнала воспоминание. В конце концов, у нее нет причин себя жалеть. Никто не заставлял ее бросать занятия живописью. Ричард в отличие от родителей относился к ее увлечению с пониманием. Он даже уговаривал ее писать картины после женитьбы. Жаль только, времени на это не было. Быть женой молодого человека с большим будущим – должность хлопотная.
Нелл подняла вазу и скривилась. Если бы Салли Бренден не попросила ее заняться букетом – а на это ушло все утро, – можно было бы сделать несколько эскизов. Здесь такой живописный берег. Хотя нет, все равно ничего не вышло бы – пришлось бы сопровождать Ричарда на прогулку. Снова выжимать из себя улыбки, терпеть общество несносной Салли, которая почитает себя ее благодетельницей. Лучше уж сидеть дома и возиться с букетом.
Нелл легонько чмокнула дочку в лоб:
– Приготовь пижамку и не вздумай высовываться на балкон.
– Ты мне это уже говорила, – с достоинством ответила Джилл.
– Не заходить в пещеру я тебе тоже говорила.
– Мама, но это же совсем другое дело.
– Нет, не другое.
Девочка направилась в сторону ванной.
– Пещера такая красивая. А балкон мне совсем не нравится – у меня голова кружится, когда я смотрю вниз, на камни.
Спасибо и на этом, подумала Нелл. Все-таки Салли – редкостная особа. Дать их семье с маленьким ребенком номер, балкон которого расположен прямо над обрывом! Хотя ничего удивительного. Ричард когда-то сказал при Салли, что любит любоваться с балкона красивым пейзажем. Салли готова в лепешку расшибиться, лишь бы угодитьсвоему ненаглядному Ричарду. Все вокруг душине чают в обаяшке Калдере.
В этот миг в номер стремительно влетел Ричард.
– Ты бы видела, сколько охранников прислал на остров Кавннский. Можно подумать, сюда приезжает Ясир Арафат, – скороговоркой зачастил он и, взглянув на букет, заметил: – Красота. Нужно отнести вазу вниз. Салли говорила, что в вестибюле не хватает букета.
– Я только что закончила, – ответила Нелл и сама на себя разозлилась – что это она все время оправдывается? – Ты же знаешь, я в этом мало что смыслю. Салли вполне могла бы заказать букет в Афинах.
Ричард поцеловал ее в щеку:
– Нет, никто не умеет делать цветочные аранжировки лучше, чем ты. Салли все время говорит, что моя жена обладает потрясающим художественным вкусом. Будь умницей, отнеси вазу вниз. – Он направился в спальню. – Я приму душ. Через час приезжает Кавинский, и Мартин собирается представить меня ему во время коктейля.
– А мне там необходимо быть? Может быть, я ограничусь одним банкетом?
Ричард немного подумал и пожал плечами:
– Не хочешь, не ходи. Все равно там будет столько народу, что никто твоего отсутствия не заметит.
Нелл вздохнула с облегчением. Много народу – это хорошо. Можно будет затеряться.
– Джилл принимает ванну, – крикнула она вслед мужу. – Присмотри за ней, пока я не вернусь.
– Ну конечно, – ослепительно улыбнулся муж. Он был в белой рубашке и белых шортах. Темные волосы растрепались от ветра, худощавое лицо покрыто загаром. Ричард прекрасно смотрелся и в смокинге, и в деловом костюме, но больше всего он нравился ей таким, как сейчас. Гораздо лучше, когда он такой домашний, свой.
Ричард помахал ей рукой:
– Давай-давай. Салли ждет.
Нелл кивнула и нехотя вышла из номера. Еще на лестнице она услышала пронзительный, тонкий голосок Салли. Просто удивительно, как это природа наделила долговязую, стремительную Салли таким писклявым, совсем не соответствующим ее облику голосом.
Жена Мартина Брендена, увидев Нелл, перестала распекать служанку и набросилась на новую жертву:
– Ну наконец-то! Я уж заждалась. – Она вырвала у Нелл из рук вазу и поставила ее на мраморный столик, под зеркалом в пышной золоченой раме. – Могли бы управиться и побыстрее, милочка. Сами знаете, у меня и без вас забот хватает. Я еще должна поговорить с тем человечком, который распоряжается фейерверком, дать указания шеф-повару, а ведь мне, между прочим, еще нужно и себя привести в порядок. Вам отлично известно, какое важное сегодня мероприятие. Все должно пройти без сучка без задоринки.
Нелл вспыхнула и пролепетала:
– Да-да, Салли, извините.
– Не мне вам объяснять, какая ответственность лежит на супруге человека, который занимает ответственный пост. Мартин никогда бы не стал вице-президентом, если бы я ему не помогала. По-моему, я не слишком обременяю вас обязанностями, не правда ли?
Нелл много раз выслушивала подобные отповеди и потому без особого труда справилась с нарастающим раздражением.
– Вы правы, Салли. Извините, – повторила она. – Могу я еще что-нибудь сделать?
Салли небрежно взмахнула наманикюренными пальцами.
– Я пригласила на банкет мадам Гере. Позаботьтесь о ней. Она в обществе ужасно комплексует.
Элиза Гере отличалась еще большей застенчивостью, чем сама Нелл. Салли всегда поручала ей опекать таких вот «неполноценных» гостей. Нелл нисколечко этим не тяготилась, наоборот, она получала глубокое удовлетворение от того, что хоть кому-то может помочь и облегчить жизнь. В первые годы жизни в Европе она и сама нуждалась в такой опеке, да только с ней никто не нянчился.
– Не понимаю, как мог Анри Гере жениться на такой, – заметила Салли, как бы ненароком взглянув на Нелл. – Весьма распространенное явление: властный, энергичный мужчина и робкая, ни на что не годная жена.
Вот так – воткнула нож и повернула, подумала Нелл, давно уже привыкшая к колкостям своей патронессы.
– А по-моему, она очень симпатичная, – сказала Нелл и быстро направилась к лестнице. – Мне нужно заглянуть к Джилл. Умыть ее перед сном и накормить.
– Вообще-то, Нелл, вам следовало бы нанять няню.
– Ничего, я сама могу заботиться о своем ребенке.
– Но ребенок вам мешает. – Салли помолчала. – Кстати говоря, я побеседовала сегодня с Ричардом на эту тему, и он совершенно со мной согласен.
Нелл замерла.
– Он так сказал?
– Конечно. Ричард понимает, что чем выше поднимается он по служебной лестнице, тем больше светских обязанностей у его жены. Когда мы вернемся в Париж, я обязательно позвоню в агентство, где мне в свое время подыскали няню для Джонатана. Благодаря Симоне у меня не было никаких хлопот.
А в результате Джонатан превратился в трудного, неуравновешенного подростка, который воспитывается где-то в частном пансионе в Массачусетсе, подумала Нелл.
– Спасибо, но я как-нибудь справлюсь. Может быть, попозже, когда девочка подрастет.
– Учтите: если Кавинский разместит капиталы в нашем банке, у Ричарда будет очень много работы. Вам придется путешествовать вместе с мужем. Без няни здесь не обойтись. С этими словами Салли развернулась и зашагала к дверям банкетного зала.
Она говорит таким тоном, словно вопрос уже решен. Нелл запаниковала. Неужели придется отдать дочь какой-нибудь мегере с кислой физиономией – из тех, что прогуливаются со своими воспитанниками в парках. Ни за что на свете! Джилл принадлежит ей и только ей! Ричард не может помышлять о таком всерьез!
Конечно же, он этого не сделает. Он знает, что весь смысл ее жизни в Джилл. Она безропотно выполнит любые его желания, но это было бы уже выше ее сил…
– Не обращайте внимания на эту старую ведьму. Ей просто нравится вас мучить. – По лестнице спускалась Надин Фаллон. – Знаю я эту звериную породу. Найдут кого-нибудь беззащитного и тешатся.
– Тише, – испуганно прошептала Нелл, оглянувшись через плечо, но Салли, слава Богу, уже удалилась.
Надин ухмыльнулась:
– Хотите, я плюну ей в рожу – от вашего имени?
– Очень хочу. – Нелл поморщилась. – Но она все равно выяснит, от кого это исходит, и Ричард будет недоволен.
Улыбка Надин поблекла.
– Ну и пусть. Он должен бы знать, что эта особа вам не по зубам. Мог бы и защитить вас от этой барракуды.
– Вы не понимаете… – начала было Нелл.
– Да, я не понимаю, – отрезала Надин и пошла дальше, прошуршав шелками и оставив аромат духов «Опиум». Красивая, рыжеволосая, экзотичная, абсолютно уверенная в себе. Напоследок сказала:
– Я выросла в Бруклине, а там меня быстро научили: кто не дает сдачи, тому каюк.
Тебе-то опасаться нечего, завистливо подумала Нелл. Надин даст сдачи кому хочешь. Она пробилась из трущоб Седьмой авеню в мир парижской высокой моды, стала одной из самых преуспевающих манекенщиц, не растеряв при атом задиристости и чувства юмора. Теперь у нее не было отбоя от приглашений, и Нелл в последнее время встречалась с Надин все чаще и чаще. Ричард говорил, что Надин – «дорогостоящий предмет интерьера» и не более того, однако Нелл относилась к этой молодой женщине с искренней симпатией. Надин остановилась, обернулась.
– Вы хорошо выглядите. Сбросили вес?
– Может быть.
Нелл знала, что выглядит, как всегда, плохо. С тех пор как они с Надин виделись в последний раз – а это было месяц назад, – Нелл нисколько не похудела. Брюки у нее измялись, прическу сделать она еще не успела. Надин просто хочет ее утешить после неприятного разговора с Салли Бренден. Что ж, Надин может себе это позволить: у нее шестой размер одежды, а у Нелл – двенадцатый… Стыдно так думать. Доброту нужно ценить, каковы бы ни были ее мотивы.