[276]. Ну вот, сирота вырос и стал не сиротой, а просто человеком.
В последние годы ребенок (подросток), и часто именно ребенок – сирота, занял прочное место и в литературе, которая пока считается взрослой, – впрочем, со временем эти книги тоже, скорее всего, перейдут на полку подросткового чтения. «Критики давно фиксируют резкое “омоложение” героя современной прозы, произошедшее в минувшее десятилетие. Связано это с возрастающим вниманием к теме детства и отрочества как определенным экзистенциальным темам»[277]. Это происходит в литературе многих стран, в частности в российской и американской. В таких произведениях, как «Тайная жизнь пчел» Сью Монк Кид (2002)[278] и «Книжный вор» Маркуса Зузака (2006)[279], ребенок действительно становится главным героем. Его (вернее, ее) сиротство – полусиротство позволяет авторам гораздо глубже заглянуть в социальные проблемы – американского расового неравенства в одном случае и антисемитизма нацистской Германии в другом. В обеих этих книгах ребенок становится зеркалом существующих проблем общества.
Недавно же вышли и две других книги для взрослых, населенные героями – сиротами, которым обязательно надо повзрослеть, чтобы выжить. Художественные достоинства «Луны с неба» (2010) Грегори Хьюза и «Щегла» Донны Тартт (2013), а также их переводов на русский язык можно обсуждать особо, но такое пристальное внимание к нашему герою – сироте заслуживает нескольких слов. Взрослые не меньше детей нуждаются в нашем герое. Хотя эти романы полны жестокости и трагических событий, они, по словам Алексея Цветкова, воскрешают «так называемый воспитательный роман, вернее, его сплав с авантюрным. <…> Никто никого здесь не воспитывает, герой скорее служит линзой, через которую мы видим его меняющееся с годами окружение и точнее понимаем его собственную эволюцию»[280].
Еще один недавно написанный и недавно же переведенный роман тоже «притворяется» произведением для взрослых. Книга Энтони Дорра «Весь невидимый нам свет» (2014) рассказывает сразу о нескольких сиротах и полусиротах и их взрослении в двух враждующих государствах – Германии и Франции. Вторая мировая война неуклонно приближается. Слепая девочка Мари – Лора живет в Париже с отцом, и он прилежно учит ее, как ориентироваться в мире зрячих, недоступном слепым. Перипетии войны отнимают у нее любимого отца, и она остается на попечении двоюродного деда в маленьком городке на юге Франции.
Вернер и его младшая сестра Ютта растут в сиротском доме в немецком городке. Оба учат французский и находят немалое утешение во французских радиопрограммах обо всем на свете, которые они тайно слушают по вечерам (читатель довольно быстро догадывается, что ведущий радиопрограмм – тот самый двоюродный дед Мари – Лоры). Вернер совершенно не подходит на роль солдата, но у него, увы, нет выбора. Мари – Лора и Вернер живут параллельными жизнями и ничего не знают друг о друге, но их неожиданно сталкивает война. Они проводят вместе один день – им уготована краткая встреча и вечная разлука. Много лет спустя Ютта находит Мари – Лору и рассказывает ей о судьбе брата. Все три героя книги взрослеют гораздо раньше, чем становятся взрослыми.
В таких романах совершенно необходим сирота – он снова, как зеркало, помогает нам увидеть себя и собственную эволюцию как бы со стороны. Век девятнадцатый читал «Оливера Твиста» и «Джейн Эйр», и мы совсем не так уж сильно изменились – век двадцать первый зачитывается сиротским романом, ибо «благодаря Гарри Поттеру, Джейн Эйр и Золушке мы узнаем сироту в самих себе»[281].
Очень важно понимать, что в современном мире многие проблемы, обсуждаемые в книгах с героями – сиротами, уже не слишком сильно зависят от той страны, где написана книга, и от того языка, на котором она написана. Мир становится все более глобальным, и все больше универсальных книг пишется по – русски, и переводится на русский язык и попадает в круг чтения русскоязычного читателя (ребенка и взрослого).
Глава 26Куда девать сестер и братьев?
Мы спина к спине у мачты против тысячи вдвоем.
Мы уже видели ситуации, когда сирота не один, когда у него есть брат или сестра. Подобная история вряд ли специфична для какой – то определенной страны – она относится к разряду универсальных ситуаций. Посмотрим на две книги – русскую и французскую. В лучшей, на мой взгляд, повести Дины Сабитовой «Где нет зимы» (2011) читатель сталкивается именно с такой ситуацией: брат категорически не хочет разлучаться с сестрой. В этой книге привлечение магического реализма тоже оказывается совершенно необходимым. Еще раз напомню, что именно сочетание сугубой реальности места и времени с наличием магического элемента, не вступающего в прямое противоречие с логикой художественного произведения, определяет принадлежность этого произведения не к сказке или фантастике, а к жанру магического реализма. Этот прием до недавнего времени редко использовался в детской литературе, особенно написанной по – русски. Теперь смешение реального и фантастического все чаще и чаще появляется в книгах для детей предподросткового возраста.
Основной фантастический элемент, использованный в этой книге, уже немного знаком нам по пьесе Евгения Шварца «Повесть о молодых супругах» (1957). И там и там наблюдателями и комментаторами событий выступают куклы. Однако в отличие от неживых, в сущности, хотя и наделенных голосом и разумом кукол у Шварца кукла Лялька – существо совершенно иного плана. Она не только комментирует происходящее и рассказывает читателю то, о чем ему не могут поведать остальные герои (повествование всегда ведется от первого лица, только лица эти разные). Лялька способна вмешиваться в ход событий (хотя только в самые критические минуты). Бабушка, сшившая куклу, наделила ее способностью охранять внучку. Но об этом позже, в главе об игрушках.
Брат с сестрой, Паша и Гуль, остаются одни после смерти сначала бабушки, а потом и матери. Но одним детям долго не прожить, и за дело берутся сотрудники опеки. Временный детский приют, куда помещают брата с сестрой, перед тем как послать их в разные детские дома, вполне неплох, директор полон сочувствия, но это все равно не настоящая жизнь. Главное для Паши – не потерять сестру, не дать никому их разлучить. Отцы у них разные, и Пашин готов забрать его, но только его одного. Мира – мама одноклассника и приятеля Гуль – хочет взять девочку. А подросток в придачу ее поначалу ужасно пугает.
Создание новой семьи – процесс медленный и подчас мучительный. Как называть новую приемную маму, на «ты» или на «вы»? Ясно дело, не мамой, но тогда как – тетей Мирой или Мирой Александровной? Младшая сестренка Гуль ломает голову, а мудрый, начитанный Паша советует ей: «Не умножай сущности сверх необходимости»[282]. Гуль в больнице объясняет хирургу, что мамы у нее нет, но, когда несколько дней спустя другой доктор снова принимает проведшую все эти дни у постели девочки Миру за маму, Гуль доктора уже не поправляет.
И кукла Лялька, и домовой Аристарх Модестович (в настоящем доме никак нельзя без домового) играют роль символических, а иногда и магически – реальных помощников. Они стражи – хранители (или точнее, ангелы – хранители) и как бы остаются за сценой. Узнав уже в детдоме о смерти матери, Гуль полностью замыкается в себе, и только воссоединение с забытой дома Лялькой способно вывести ее из мрака депрессии. Когда Гуль снова тяжело заболевает, понуждаемый Лялькой домовой Аристарх бежит за помощью к Мире – ее надо поскорей привести домой, к Гуль. Мира, естественно, не видит его и не слышит, ей просто почему – то кажется, что необходимо срочно сбегать домой, проведать девочку.
Волшебство помогает, соединяя несоединимое, исправляя то, что, как кажется, нельзя исправить. Детям удается остаться вместе, Мира и ее сын становятся их новой семьей, новым домом, где «на одном окне уже висит новая штора – цвета густого прозрачного меда и апельсиновых корок, цвета старого кирпича и огня в печи»[283]. Снова незаменимые шторы и абажур – символы домашнего уюта.
А вот и другие сироты, которые тоже не хотят разлучаться. В книге французской писательницы Мари – Од Мюрай «Оh, boy!» (2000) брат и сестры Морлеван, Симеон, Моргана и Венеция, поклялись навсегда остаться вместе. Но это непростая задача. После того как отец пропал, а мать покончила жизнь самоубийством, оказалось, что у детей только двое родственников – сводный брат и сводная сестра сводного брата. Все они носят фамилию Морлеван, и все они сироты хотя бы наполовину.
Бартельми, сводный брат, родился уже после того, как отец бросил семью: его мать и свою приемную дочку Жозиану. Взрослые сироты, Бартельми и Жозиана, поначалу сами того не желая, постепенно начинают помогать трем младшим Морлеванам. И Бартельми, и Жозиана совершенно не готовы взять на себя заботу о каких – то дотоле им неведомых брате и сестрах, но постепенно эта жажда Симеона, Морганы и Венеции не разлучаться оказывается сильнее всего остального. Как Паша и Гуль в повести Сабитовой, Симеон, Моргана и Венеция составляют неделимое целое. И это настолько очевидно, что у взрослых просто не хватает духа разлучить детей. И хотя формально девочек удочеряет Жозефина, а мальчик остается с Бартельми, ясно, что дети победили: они все равно остались вместе. Просто они соединили взрослых, вернули им родственные отношения. Сходным образом Павел помогает Мире, своей приемной матери, вернуть уверенность в себе, повзрослеть, стать настоящей матерью.
Оставшимся без родителей героям книги немецкой писательницы Корнелии Функе «Король воров» (2000) пришлось бежать из Гамбурга аж в Венецию. Иначе их разлучат: младшего хочет усыновить противная тетушка (всем нравятся кудрявые и белокурые маленькие мальчики), а вот старший ей ни к чему, его можно за ненадобностью отправить в сиротский приют. Старший