— Нет, капитан. Откуда ты вообще знаешь, что взрыв был? - Майор смотрел из-под бровей.
— Своими глазами видел.
— А что вы там делали?
— Был у девушки в гостях.
— А кто у вас девушка, капитан?
— А это имеет значение? — Напрягся я. Пока что поход за информацией продвигался не очень успешно, на информацию трясли меня. — Я же не от нее сведения получил.
— Ну... Простая логика говорит, что не Мирослава. Я вообще не могу себе представить у неё парня. Ядвигу вычеркиваем. Для сестричек у тебя бороды нет. А на пятом остались только Ариадна или Червона. Но у Ариадны возраст не тот. Червона?
— Из всех перечисленных я знаю только Червону, — обреченно сознался я. — Да, она. А вы их всех откуда знаете?
Под ложечкой неприятно засосало: черт, неужели, все же, притон? Чтобы менты на местах так хорошо знали состав жильцов дома — менты должны этот дом усиленно работать...
— И давно вы с ней знакомы? — "Не заметив" мой вопрос, продолжил качать информацию майор. — Известно ли вам, чем она зарабатывает на жизнь?
Плечо в месте укуса заныло, напоминая, что мне известно даже немного больше.
— Да. Но она же не нарушает закон? — Аккуратно постарался прощупать почву я.
Заодно вернул майору "монету" с проигнорированным вопросом.
Майор пожал плечами и посмотрел в сторону:
— Да хрен знает, где там у них линия закона проходит... А что, она правда предсказывает? Ну, в смысле, угадывает, когда гадает?
Больше занятый занятной оговоркой майора про линию закона, проходящую “у них”, чем собственно вопросом, я бездумно отмахнулся, повторив вслед за Ванькой:
— Будущего не существует, есть наиболее вероятные варианты развития событий.
— Ты это... капитан, был бы поосторожнее с "вариантами"... Смотри, как бы Червона того... хвостиком не махнула...
Кажется, лицо мне удержать не удалось, потому что Степан уточнил:
— Ты, в смысле, сам знаешь?
Я кивнул, всё ещё не веря, что кто-то ещё может быть в курсе.
— И про остальных тоже?
Я помотал головой:
— А что, там ещё кто-то есть?
— Капитан, хочешь выпить?
Твою мать. Стыдно самому себе признаться, но я, оказывается, в глубине души надеялся, что там все же притон.
16/09
16/09
— Слушай, у меня тут от подружки подарочек есть… Она на третьем этаже в том же подъезде, что и Червона живёт, кстати. Так вот, она настоечки делает.
— Хорошо делает?
— Примерно, как твоя гадает… В общем, хорошая настоечка. Рекомендую.
Из сейфа появилась бутылка. Степан выдернул пробку, по стопкам полилось что-то темное.
Сказать ему, что на меня алкоголь не действует? Так тогда придется объяснять, при каких обстоятельства я обзавелся таким чудесным свойством, а оттуда уже один шаг до отравления одного капитана ядом индийской кобры посреди отечественной действительности…
- Ну… за знакомство!
Стопку я хлопнул профессионально, алкоголь знакомо обжег рот, прокатился теплым клубком по пищеводу, согрел желудок… Вместе с теплом по организму неспешно распространялось спокойствие.
Сеструха, проклятье, угроза криминального трупа дуры-Оксаны, взрыв в Ванькином подъезде — все отдалилось. И даже дело Черникова, повисшее мертвым грузом, пока оперуполномоченный Сокольский разруливал семейные и личные проблемы, стало неважным и перестало зудеть в глубине души и покусывать угрызениями оперской совести.
— Между первой и второй чтобы пуля не пролетела, да?.. — Заботливо предложил майор Полухин.
После второй спокойствие стало железобетонным. Сейчас, пожалуй, я смог бы поговорить с начальником о повышении с неотработанным висяком за плечами. Или честно сказать тете Маше из села Виноградарь все, что о ней думаю, и мне бы даже было не страшно. Совсем ничего не страшно.
— Ну как, проняло?
Я кивнул, задумчиво созерцая внутренний мир, а Степан продолжил:
— В общем, ты же понял, да, что там, по Туманной, 13, не всё как у нормальных людей, да? Это потому что они ненормальные. И некоторые из них — не люди. А некоторые и вовсе неживые.
— Это типа приведения?
— Если бы привидения… Ты знаешь, что такое «лич»?
— Нет.
— Вот и я не знал. Ты думал, на четвертом этаже взрыв был? Нет, это лич так дверь открывал. Понимаешь, торопился мужик. Чтобы с замками не мучиться просто выбил дверь.
— Удобно.
— Ага. И такой: «Подойди ко мне!». Мне, в смысле!
— А ты при оружии?
— При оружии.
— Он больной, в смысле?
— Нет, мертвый.
— Ну и правильно. Одобряю.
— Нет, это не я его. Он сам.
— Тем более одобряю.
— Я тебе более того скажу: он сам, чтобы жить вечно.
— Из секты?
— Знаешь, когда мне про этот дом рассказывать стали, я тоже сначала подумал, что там секта.
— А мне сказали, что притон.
— Лучше бы притон. Нет… Давай-ка по третьей, а?...
Кажется, для того, что майор собирался сообщить, двух доз спокойствия было мало. Не дрогнувшей рукой я хлопнул к третьей. Прислушался к тому, как по организму растекается алкогольный градус и спокойствие, близкое к дзену… Хорошо.
Я, оказывается, сам не замечал, насколько я психовал в последнее время.
Степан выдернул меня в реальность:
— Так вот, он черный маг.
— Как в Гарри Поттере?
— Во-от! А я-то всё думал, где же я его видел? Морда такая… страшная. Как череп у мумии. Зенки горят. Я в него «бах!», «бах!». А у него мозги разлетаются и обратно собираются, как обратной съемке. Ты же мне сейчас не веришь? Ну и ладно, я тоже не совсем верю. А потом другие маги подошли. Только наши. И давай файерболлы кидать! Видел там копоть на стенах? Вот это они. А выбоины на стенах видел? Это не пули, это камни.
— Да ну! Это с какой же силой нужно камни кидать?
Спокойствие — спокойствием, но ментовской скепсис какой-то там настойкой не убьешь. Даже если три дозы.
— С волшебной, Ваня, с волшебной! Но убил его не я из пистолета, и не маги.
— А кто?
— Кабан. Может, ещё налить?
— Кабан – это хорошо. Какбан – это зверь! Только где ж его взяли?
— А он сам, Ваня, туда котиком просочился.
— Не понял.
— Я тоже не сразу вкурил. Мужик у них есть. Он может превращаться в котика. И в кабана.
— Знаешь, Стёпа, налей-ка ещё.
-
К себе в отделение я вернулся все таким же непрошибаемо спокойным.
И до вечера успел ударно поработать в этом прекрасном состоянии, показав редкостную продуктивность и эффективность.
Марк позвонил, когда рабочий день уже закончился, да и обычный день закончился тоже, а заряд железобетонного спокойствия хоть и подрастратил железа и бетона, но пока держался. Я тоже держался — но за руль, ведя машину в сторону Туманной, 13. На заднем сиденье лежала сумка со сменной одеждой, а в багажнике — ящик с инструментами.
— Ну что, парни на посту, аппаратуру разместили, пасут твою Ивашуру, — отчитался друг, после того, как мы обменялись приветствиями. — Блюдут, так сказать, целостность и сохранность… но тут такое дело… В общем, они мне только что первый отчет скинули. Согласно ему, объект квартиру не покидала, сидела в ноутбуке, по-видимому, работала. Всё это время в квартире на повторе играла одна и та же песня. В шесть сорок три объект закричала и принялась громить квартиру. В течении двадцати пяти минут, приблизительно, срывала со стен декор, сбрасывала с полок книги и вываливала на пол содержимое шкафов. После этого упала на пол и заплакала. Вань, слушай, может, тебе ее в дурку сдать? Из дурки она с твоей сеструхой точно не встретится. Ты подумай, Вань! И бабе лечение явно на пользу пойдет, и ты существенно сэкономишь на наших услугах…
___________________________________________________________________________________
За прекрасный диалог двух реалистов, столкнувшихся с великой силой потустороннего, большое спасибо Светлане Нарватовой!)
22/09
22/09
Идея, в целом, была светлая. И если бы дело на самом деле обстояло так, как я рассказал Марку, можно было бы попробовать этот вариант аккуратно провернуть, но… Но проблема в том, что тогда Оксане проблематично будет встретиться не только с Катериной, но и с Червоной.
А целью всего мероприятия было именно это: добиться, чтобы Оксана явилась к Червоне. Добровольно. И сняла с моей сестры свое проклятье.
Я вздохнул:
— Нет, Марк, не пойдет. Если я воспользуюсь служебным положением и объект в больничку по тихой грусти положу — я следом свои погоны на стол положу. А законных оснований для принудительной госпитализации нет: ну, нервный срыв у человека. Истерика. Бывает. Пока она с топором на соседей не бросается и не пытается в окно выйти — ее личное дело.
Марк в трубке вздохнул в ответ.
Как человек человека, я его понимал: обеспечивать безопасность человека со свистящей флягой — мероприятие увлекательное, но не настолько, чтобы в нем хотелось принять участие.
К счастью, Марк был мне должен и моральной возможности увернуться от этого праздника жизни не имел.
Поднимаясь на пятый этаж без лифта, но с сумкой на плече и ящиком с инструментами в руках, я прикидывал, говорить ли Червоне, что ее закладка сработала?
…да как сработала!
Если сказать — придется объяснять, откуда у меня эта информация. И фиг его знает, как нагиня отнесется к тому, что я приставил к “детоубийце” охрану — может, с ее, змейской, точки зрения, законное право и святая обязанность родителей свернуть шею угрозе потомству.
Решил, если спросит — скажу, а добровольно выяснять позицию Кирилловой не буду.
-
— Ты что пил?
Ноздри у Червоны Никитичны дрогнули и затрепетали, глаза сощурились, губы поджались… Ну типичная жена, учуявшая характерный душок.
— Вот чего ты ржешь? — Взвилась Кириллова, хотя я честно, пусть и не слишком старательно пытался скрыть ухмылку. — От него магической гадостью какой-то разит, а он ржет!