Четвертым клиентом была пара “Катерина плюс Андрей”, воспоминания о которой до сих пор вызывали смутное чувство недовольства собой, поэтому их я старалась затолкать поглубже в недра памяти, чтобы не всплывали.
Морозов и мадам Горкина были клиентами старыми, постоянными и денег мне за время нашего сотрудничества принесли прилично.
В целом, нехитрая калькуляция доходов подсказывала, что на хлеб насущный вполне мне хватает. А вот на туфли — нет.
С одной стороны, не то чтобы туфли из змеиной кожи — предмет острой необходимости.
С другой стороны… ну а чего они такие, что мне их невыносимо хочется?!
Понастроят витрин, понаставят в витрины туфель, а девушке потом страдай!
Или даже хуже — работай!
И ведь, что обидно: запрашиваемая за туфли (голубой питон!) сумма не была недостижимой мечтой. И не подними мне старая кашол… Алевтина Витольдовна квартплату, я бы, может, взяла бы их, да ка-а-ак купила!
Домой бы в них съездила…
В принципе, можно пустить на туфли Татьяну. Как бы выяснить, хватит ли мне одной Татьяны на две туфли?
— Здравствуйте! — Вырвал меня из меркантильно-мечтательных расчетов молодой голос.
К голосу прилагался юноша лет восемнадцати — светлокожий и светловолосый, очаровательно взъерошенный и выглядящий застенчивым.
И однозначно иной.
Видовую принадлежность навскидку определить я бы не взялась — не сталкивалась с такими, как он, раньше. Но инаковость гарантировала стопроцентно.
Впрочем, скрываться сосед и не думал.
— Скажите, вы же змеевна?
Ну… иногда нас и так зовут.
— А я ваш сосед, Вася, я в сорок пятой живу. Скажите, ваш вид, вы же умеете делать ментальные внушения, да? Понимаете, я набрал вес, очень переживаю, а вы… Вы не могли бы мне помочь? Ну, с аппетитом?.. Я имею в виду, с установкой на снижение аппетита!
При визуальном осмотре лишний вес у соседа Васи не обнаружился.
Юноша выглядел стройным и гармоничным. И смущенным. И трогательным. И обаятельным.
Но я все равно насторожилась.
А не предлагают ли мне вдруг поработать бесплатно?
— Вася, скажи, — осторожно начала я, — Ты, случайно, не обратил внимания на то, что все мои клиенты — люди?
Он растерялся от моего вопроса, даже хлопнул красивыми глазами.
— Чем больше в существе силы, тем сложнее нашему виду как-то на него магически воздействовать. Не важно — смотреть на судьбу или делать внушения. Я предпочитаю работать с людьми, потому что иные просто не заплатят мне столько, во сколько я оценю свой расход сил.
Я извиняюще развела руками, не говоря Васе о том, что у меня просто нет пока столько сил. С возрастом — без сомнения, заматерею, наберу. А пока — нет, нет!
— А… Извините. Извините за беспокойство, — смутился сосед, и улыбнулся мне.
О, что это была за улыбка!
От нее кровь прилила к низу живота, грудь потяжелела, напряглась и стала чувствительной, а в голове закрутилось томное марево желания.
Губы стали горячими и пересохли, и я облизнула их, чувствуя, как по животу прошла волна дрожи…
…и резко саданула хвостом по стене рядом с дверью в квартиру инкуба.
Посыпалась старая штукатурка со стены, а на дверном откосе осталась вмятина.
— Ты с ума сошел? Ты что творишь?!
Я возмущенно дернула хвостом, перетекла кольцами из одного в другое, приподнимая человеческую часть тела повыше и гневно сверля инкуба взглядом (зато с видовой принадлежностью определились, да).
Сосед отшатнулся, зачастил что-то прошупрощебное, а я свирепо фыркнула (нет, ну каков нахал! а прикидывался таким милым мальчиком!), открыла свою дверь и стремительно (в этой форме все получалось стремительно) втекла в квартиру.
— Извините! — пискнул мне в спину инкуб.
-
Нет, вы посмотрите на него! Средь бела дня! Совращать тетку… женщину… девушку старше себя на… на не скажу, сколько лет, прямо на лестничной площадке! Мысленно злобно бухтя и чувствуя, как в животе дохнут бабочки, предвестники сексуального возбуждения, я опрыскивала из распылителя немилосердно пересохшую ткань льняных летних штанов, когда дверной звонок заорал, придавленный кем-то решительным.
Я зашипела.
Я зарычала.
Я метнулась к двери, готовая убить нахала на месте пульверизатором по голове (да, я злая — а кто из нас не злая, когда неудовлетворенная?!)…
И запнулась, держась за распахнутую во всю ширь дверь.
— Червона, здравствуйте! — Широко, но не очень натурально улыбнулась мне Катерина-которую-я-старательно-запихивала-в-подвал-памяти, Катерина-которую-я-надеялась-больше-никогда-не-увидеть. — У вас все в порядке? Можно войти?
— Какого черта вы явились без предварительной договоренности? — Мой рявк слышно было, наверное, на все подъезды дома от пятого до первого этажа.
Улыбка молодой женщины стала кривоватой, но парадоксальным образом куда более искренней:
— О, мы с вами так неудачно расстались, что я просто подумала: если я вам позвоню — вы меня точно не примете!
25/06
Мы сидели в моей гостинной-приемной друг напротив друга, я в кресле, Катерина на диване, разделенные столиком для Таро, и пили успокоительный чай.
Я думала о том, что какой-то он недостаточно успокоительный — мне бы, после знакомства с соседом Васей и для общения с Катериной чего-нибудь позабористее.
Катерина молчала, а я не рвалась ее поторапливать.
— Червона, я не хочу повторно обсудить тему, с которой мы приходили к вам в прошлый визит. Пожалуйста, не надо так обреченно на меня смотреть.
Кхм… Неужели тоскливое “Вот что вам от меня надо?” настолько очевидно витает в воздухе?
— Мой вопрос… он опосредованно связан со всей этой ситуацией, но все же о другом.
Катерина отставила в сторону чашку с чаем (на нее, кажется, тоже не действует), и очень спокойно продолжила:
— Понимаете… Мы с мужем… — голос ее осекся, она прерывисто вздохнула, но взяла себя в руки и продолжила, — Мы с Андреем пытаемся выяснить, в чем причина нашей… нашей… неудачи. Всю прошлую неделю мы сдавали анализы. Проходили осмотры. Тесты. Обследования. Если честно, начали мы сразу же после заключения о… о…
Она все же не смогла выговорить вслух врачебный приговор, порывисто взяла со столика чашку, сделала большой глоток, замерла, приводя в порядок эмоции.
— В общем, не важно. Просто… хотите знать, какие заключения делают врачи?
Нет, я не хотела. Но я уже поняла, что за вопрос привел ее ко мне, и в этом не считала себя вправе ей отказать.
А Катерина продолжала:
— Мы здоровы. Оба. Мы в хорошей физической форме — Андрей регулярно посещает спортзал, я же в качестве нагрузки предпочитаю танцы. Мы оба не пьем и не курим. У нас не выявлено патологий или нарушений, которые могли бы привести к… подобному результату. С точки зрения современной медицины, мы оба с мужем совершенно здоровы. Нам дают отличные прогнозы на новую беременность — после того, разумеется, как мы избавимся от этой. Через годик, когда я восстановлюсь. Нет никаких причин для опасений. А я… я боюсь. Понимаете, Червона? Потому что в этот раз для опасений тоже не было никаких причин
Она посмотрела на меня, и я поняла, что этот чертов чай точно совсем не помогает. Надо что-то позабористее заводить.
У Катерины были совершенно больные глаза.
— Я не готова рисковать. Я не смогу, просто не смогу пройти через все это снова. Червона, скажите, у меня с Андреем могут быть здоровые дети?
Тягучее состояние расслоения сознания настигло меня еще на середине ее нервного монолога, и накрыло, и затянуло тягучим киселем — а после прозвучавшего запроса тумблер предохранителя, установленного во мне заботливыми старшими и долгими тренировками, перекинуло в положение “вкл.”.
Больше всего в моей работе я любила именно этот момент, когда сформулированный запрос предсказанию выводил дар в рабочий режим и я на мгновение становилась если не всеведущей, то ужасающе близко к этому.
Карты заскользили в руках, тасуя пластиковые картинки и невнятные образы.
— Поймите меня правильно, Червона, — голос Катерины, когда она клала на столик деньги за сеанс, воспринимался отстраненно, смазано. — Я просто хочу сэкономить семейный бюджет. Не спускать его на многочисленные исследования, которые не факт еще, что дадут внятный ответ, а сразу срезать путь из пункта “А” к пункту “Б”.
Я понимала Катерину. Я даже завидовала ее характеру — оказавшись на ее месте, я наверняка задалась бы вопросами, как так получилось и кто виноват.
А она не отвлекалась на поиск виноватых. Она смотрела в будущее и шла к цели по кратчайшему маршруту.
Карты выкладывались на стол. Одна. Другая. Третья.
Смотреть на них мне было не нужно — но я все-таки смотрела. Мне не хотелось смотреть на сидящую передо мной женщину. Не сейчас, когда она начала мне нравится. Не сейчас, когда я почувствовала к ней искреннюю симпатию.
Но единственное, что я могла для нее сделать — это быть с ней честной.
С трудом подняв на нее взгляд, я заставила себя говорить:
— Мне очень жаль, Катя. К сожалению, я не вижу для вас возможности родить от мужа… — я запнулась, пытаясь отвязаться от скакнувшей на язык противной фразы “жизнеспособное потомство”. Ну какое “потомство”, они же люди.
— Здоровых детей, — наконец справилась с задачей я.
—...Катя, послушайте, бездетный брак — это не так уж и плохо.
— …Кать, ну если вам надо выплеснуть на кого-то свою любовь, если вы хотите ребенка — в мире полно детей, которые нуждаются в вашей любви.
— Послушайте меня, ну, послушайте же. Есть же другие варианты. Ну, в конце концов, Кать, ну…
Молодая, успешная женщина горько и безутешно рыдала у меня на плече, а я сбивчиво бормотала всё, что приходило мне в голову и желала сбежать отсюда куда угодно, лучше всего на край света.
Этот чай — полное дерьмо. Он не работает. Не годится ни к черту. Я завтра… нет, я сегодня же пойду в аптеку на первом этаже, где обслуживают только наших, а для обычных людей всегда закрыто, и куплю самую убойную, самую успокаивающую дрянь, которую там найду!