— На вас, гражданка, поступила жалоба в связи с мошенническими действиями. Так что представьтесь-ка полностью, предъявите документики, и поговорим.
Брови у гадалки дрогнули — она скорее удивилась, чем испугалась. Ушла в другую комнату, чем-то грохотнула. Громко назвалась оттуда, где находилась:
— Криллова Червона Никитична. Интересно, и кто это на меня мог пожаловаться?
— Гражданочка, — я проигнорировал ее вопрос. — Меня интересует ваше настоящее имя, а не рабочий псевдоним.
Она как раз успела вернуться. Фыркнула и шлепнула на стол передо мной раскрытый паспорт.
Ты посмотри — действительно, Червона Никитична. Охренеть, конечно, имя-отчество, нарочно не придумаешь.
Я пролистал страницы — не замужем, детей нет. Прописка, свидетельство о временной регистрации.
— Далеко вас, гражданка Кириллова, от дома занесло. Что забыли в наших краях?
— Не ваше дело.
Ошибаешься. После того, как ты напела в уши моей беременной сестре и за здорово живешь похерила Катькин брак — это еще как мое дело.
— И, кстати, разрешение на содержание опасного животного есть?
04/07
— Есть. Я вашему коллеге уже показывала — у него нареканий не нашлось.
— А теперь покажите и мне. Я уже говорил, что мы с коллегой занимаемся разными вопросами.
— С каких это пор уголовный розыск осуществляет контроль содержания животных, — проворчала гадалка.
Я уже напрягся, предвкушая, что нащупал нарушение — когда она закатила глаза, фыркнула, и, выдернув свой паспорт из моих рук (хорошая реакция), ушла в ту комнату, где до этого громыхала.
И вот с одной стороны, личность она, конечно, неприятная… А с другой — приятная.
Вернулась без паспорта, но с толстой папкой в руках и звучно шлепнула ее на стол.
Так, что тут у нас? Я подтянул к себе папку.
Заключение ветеринара-серпентолога Кириллова Н.А. о непригодности особи — дальше латынью (видовая принадлежность змеи, по-видимому) и перечисление особых примет, вроде характерного узора чешуи, к использованию с целью получения яда и на племя ввиду дефектов этой самой особи. Дефекты перечислены вроде на русском, но ни слова ни черта не понятно.
Корочки техника-серпентолога (это что вообще такое?) на змеиной ферме ООО “Виноградарь”.
Членский билет герпетологического общества “Подколодные подруги”.
Диплом юнатского кружка “Первая линька”.
Решение о выбраковке указанной особи из поголовья змеиной фермы ООО “Виноградарь”.
Заключение о невозможности возвращения особи в естественную среду обитания.
Заключение доктора биологических наук Кириллова Н.А. о безопасности особи для человека в связи с — снова по русски, но нихрена не ясно, из знакомых слов только “дисфункция” и “ядовитые железы”, упомянутые в одном предложении.
Выписка из постановления суда о допустимости передачи в собственность змеи (вид на латыни и описание узора чешуи выглядит так, будто его перенесли из заключения ветеринара методом “копировать-вставить”) гражданке Кирилловой Ч. Н. ввиду безопасности змеи для человека, при условии прохождения гражданкой Кирилловой курсов оказания первой медицинской помощи при укусе змеи.
И следующим документом — сертификат об успешном окончании тех самых курсов.
Я покрутил его в руках. Выглядел настоящим: с переливающейся голограммой, с печатями и подписями…
— А зачем курсы первой помощи, если, согласно заключению, ваша змея не способна укусить?
— В смысле — “не способна укусить”? — Удивилась “гражданка Кириллова Ч. Н.” — Это вред здоровью Татьяна нанести не способна, а укусить — вполне!
Голос ее был до противного бодрым.
— Заключение, я смотрю, выдано неким Крилловым Н. А. Кем он вам приходится?
— Отцом. И что? Вы думаете, он мог дать ложное заключение и подвергнуть опасности родную дочь?
Червона Никитична всем видом демонстрировала скепсис и сдержанное превосходство.
Я нюхом чуял, что все это насквозь незаконно, но крыть пока что было нечем: не рядовому оперу ставить под сомнения решения суда.
Еще раз окинув взглядом документы (постановление суда выдано не в нашем городе и даже не в нашем регионе — запомнить населенный пункт, пробить), я вернул папку Кирилловой.
— Ладно. Расскажите, какие отношения вас связывают с Екатериной и Андреем Теплеевыми.
И с удовольствием полюбовался изменением выражения ее лица.
— Я бы очень хотела, чтобы никакие, — буркнула она. — Но кого волнуют мои желания? Это мои проблемные клиенты.
— То есть, вы не отрицаете, что оказывали им услуги гадания?
Кириллова вздохнула.
— Нет, не отрицаю.
— С какой целью вы нагадали Катерине Теплеевой, что у них с мужем никогда не будет?
— С целью добросовестного исполнения своей части сделки. И не перевирайте моих слов, пожалуйста. Я сказала, что я не вижу для них такой возможности. Но насчет “никогда” — я бы ни за что так не сказала. Во-первых, это было бы жестоко. Во-вторых, я не беру на себя роль истины в последней инстанции, и оставляю клиентам право верить мне или не верить.
Правильная, ты посмотри. “Это было бы жестоко”, ну глянь. А следом — “клиенты сами решают, верить им или не верить”, подразумевая в подтексте, что раз сами поверили, то сами и виноваты.
Утихшая было злость вскипела снова. Перед глазами встала бледная Катька, ее муж, злой и растерянный. Взять себя в руки получилось с трудом.
— Насколько мне известно, ее мужу, Андрею Теплякову, вы сделали совершенно другой прогноз.
— Насколько мне известно — тоже.
Кириллова старалась говорить и держаться невозмутимо, но ее лицо, раньше вполне живое, закаменело. Неужели, совесть мучает?
Эта мысль лишь подбросила дровишек в костер: совесть мучает — но она все равно делает!
Спокойно, Вань. Спокойно. Сейчас не время.
— И как вы это объясните?
— Никак. Я никак это не объясню. И Теплееву я сказала ровно то же: у меня нет объяснений, я никогда с таким не сталкивалась. Нужно разбираться.
— И дальнейшие разбирательства он должен был оплатить, да?
— Мог и не оплачивать, — пожала плечами Кириллова, и ее пышная грудь выразительно качнулась под тонкой тканью рубашки. — Он, собственно, и не стал.
— Знаете, Червона Никитична, как это выглядит с моей стороны? Как запугивание с целью вымогательства.
06/07
06/07
— Иван. Чего вы от меня хотите?
Гадалка по-прежнему не выглядела испуганной.
Злой, напряженной — да. Но не испуганной. Но впечатления закоренелой преступницы и матерой мошенницы она не производила тоже, поэтому я решил принять ее подачу и перейти к сути моего визита:
— Я хочу, Червона Никитична,
— Червона, — перебила она меня, поморщившись.
Я улыбнулся — не слишком приятно, каюсь.
— Червона Никитична, — повторил с нажимом. — Я хочу, чтобы вы признались Екатерине Романовне, что вы ее обманули. И объяснили, что все ваши прогнозы построены на грамотном сборе и анализе сведений и понимании человеческой психологии.
Гадалка Червона в ответ несколько удивленно приподняла брови:
— Надо же, я ожидала, что вы потребуете вернуть деньги.
— А вы бы вернули? — Живо заинтересовался я.
Она фыркнула:
— Нет, конечно. Если я буду возвращать деньги всем, кому не понравилось, по какому пути идет его судьба, я буду работать бесплатно процентов на пятьдесят-шестьдесят. Эта судьба не нравится уже мне. Что же касается вашей… просьбы касательно моего предсказания Катерине Теплеевой… Нет. Во-первых, ее муж категорически потребовал, чтобы я не приближалась к его жене. И я, в конечно, видала бы его требования в… в хрустальном шаре, но я не бегаю за клиентами. Это мой личный принцип. И во-вторых — я не вру клиентам. Никогда. Это уже принцип профессиональный.
Твою мать. Кажется, я наткнулся на самую неприятную разновидность — прибабашка, которая действительно верит во всю эту мистическую херню. Блаженная дура, да еще и с принципами.
Я покачал головой в последней попытке договориться по-хорошему:
— Червона Никитична, ну вы же производите впечатление договороспособного человека.
— Нет.
— Да, я уже вижу, что погорячился насчет договороспособности…
— Нет!
Что она имеет в виду?
Впрочем, я не стал развивать эту странную тему.
— Послушайте, мне это начинает надоедать. Налицо мошеннические действия и вымогательство. Если будет подано заявление, никакой суд вас не оправдает. Тот факт, что супруги Теплеевы заявление пока не подали, это только вопрос времени и деликатности ситуации. Я пришел сюда не только как представитель закона, но и как близкий родственник пострадавшей в надежде разрешить вопрос миром, но если вы того не желаете…
— И вот живешь ты, такая, условно-усредненная правильная дура, — задумчиво отозвалась Червона… Червона Никитична. — Соблюдаешь профессиональный кодекс, рамки этики и даже налоговое законодательство. А тебя за это — во всех смертных грехах винят. И знаете, что, Иван Романович? Вот сразу же нестерпимо хочется нарушить.
— Что нарушить? — Подобрался я.
— Всё нарушить. Я бы с этических норм начала. И с профессионального кодекса заодно. Вот вы знаете, что я, например, владею гипнозом? Загипнотизировать бы вас, — мечтательно взглянула она в потолок. — В целях воспитания!
Злость на эту дуру, заигравшуюся в свои сверхъестественные силы, вспыхнула, словно в нее бензинчика плеснули.
— А загипнотизируйте! — Я радостно ощерился в ответ.
— Вы, Иван Романович, дурак? — Гадалка взглянула на меня с жалостью. Атмосфера накалялась. — Одно дело — мечтать нарушить кодекс и нормы. И другое дело — нарушать их.
Она смерила меня взглядом, без слов транслируя недосказанное “из-за какого-то мента”.
— Вы, Червона Никитична, аферистка. Мошенница, статья 159 уголовного кодекса УК РФ. Штраф, принудительные работы либо лишение свободы на срок до двух лет. И если не прекратите морочить голову моей сестре…