И всё-таки, армы по праву числились великими воинами. Ломанувшись не в ту степь они до обидного быстро проводили работу над ошибками, возвращались и брали верный след. Девчонкам эта свистопляска давала возможность передыха и холодного перекуса. Но, это днём — ночью Дон производил полномасштабную диверсию: усыплял всех на хрен, чтоб не борзели. А то ведь армы способны переть круглые сутки: они мастера перераспределять силы с прицелом на подольше. У гадин ночное зрение весьма посредственное, а у Паксаи и того нет. Верный шанс переломать их дивные стройные ножки. И вообще: ночью дамам нужно спать, чтоб не скопытиться от такой гонки. Так что, спровадив девчонок, он остался сидеть в засаде.
Просидел-то пару минут, но успел обкатать новую идею — и как раньше не сообразил? Воистину: чем качественней работают ноги, тем хреновей башка. А СС у него не спец по выпечке хитрых планов — он только критиковать, чекрыжить да переиначивать мастак. Тут приходится рассчитывать лишь на собственную человеческую половину головы. А ей бы не помешал полноценный отдых. Да где его взять, если нет покоя для всех остальных частей тела? Система слежения хладнокровно тыкала в глаза приближающихся к его родному беззащитному жуку назойливых синих тараканов. Тех было восемь — стая армов, жаждущих крови… Да, им всё равно кого, лишь бы была! В их фарватере — с приятным разрывом в несколько сотен метров — волочилась пара десятков рыжих клопов. Дон при каждом проникновении в армов злорадствовал, как дитя: воины их здорово тормозили. Чай, тоже нормальные люди, а не торпедно-скоростные. И они здорово выдохлись, так что сон им во благо. А вот с их работодателями нужно кончать. Хорош мидальничать! Пора покончить с этим назойливым молодняком.
Триста метров. Двести пятьдесят. Двести. В щели, расщеперенные азартом погони и злостью на воинов, проникновение влетело футбольным мячом. Доли секунд на единовременный впрыск кода воздействия. Полностью подчинённые тела бросили переть развёрнутым фронтом и принялись стягиваться к Дону. Они выскакивали на него один за другим натурально дикими зверями. И застывали, сверля его бессмысленным взглядом. Вот ведь, знал, что не тронут, но за брёвнышко, на котором восседал, шмыгнул, как миленький. У! Носороги тупорылые — выругался он мысленно, но из-за брёвнышка не вылез, активно работая с материалом. Способ изменить планы замороженных армов придумал загодя: приказ императора и никаких гвоздей. Приказ императора они полезут исполнять даже на дно моря, не слишком разбирая, насколько тот разумен. Вон, какое высококачественное усердие отпечаталось на челе каждого. Какая несгибаемая воля в пылающих взорах — прикуривать можно. Три дня бегают, а всё, как новенькие. И стоять-то по-человечески не могут. Такое впечатление, что пни такого, и он запрягает мячиком. Восемь пружин дальнего радиуса действия. Каучуковые ракеты, что срываются с направляющих один раз в жизни, а после носятся по всей Империи и окрест, как наскипидаренные. Вот и побегай от таких — раздражённо подумал Дон, закончив очистку оперативной памяти клиентов.
Теперь новые вводные. Какой приказ? Такой, не слишком дурацкий, чтоб даже зомби не насмешить. Самое простое и достоверное: пообещать личному составу встречу с… ПЗУ вытащило наружу какого-то пожилого арма из ближайшего окружения императора. Тот стоял рядом с троном, когда монарх препирался с женским пополнением в их полку. И весьма неодобрительно косился на огрызающуюся Лэйру — морализёр замшелый. Вот, этот достойный воин, парни, и ожидает вас где-то на юге для выполнения… того, что он прикажет выполнить. А приказ Баета и всю эту их беготню по лесам отставить! Дон устало распихивал по мозгам эту постную, скудную на подробности кашу. По-военному скупо описывал детали встречи восьмёрки безусых рядовых со старшим по званию. Чем достоверней картина, тем крепче засядет она в башке. Понятно, что любая серьезная встряска вышвырнет её оттуда: ранение, оскаленная морда прямо перед носом. Зато непробиваемого мужества армов достаточно, чтобы вся прочая мелочёвка отлетала от них, как камушки от скалы? Такой мелочёвки вокруг: пруд пруди. Только кто ж рыпнется с ней на арма? На арма можно только пятью десятками, да и то спьяну под очень большим градусом. Хотя и это чисто гипотетически. Поди тронь такого, и остальные армы найдут тебя даже в гробу. Империя на этот счёт выдрессирована почище циркового пуделя.
Казалось, прошла целая вечность — внутренний таймер уточнил: одна минута двадцать три секунды. Двадцать четыре. Двадцать пять. Кругом, бегом марш — скомандовал Дон. Восемь торпед сорвались с места, встали на курс и рванули прочь. Моргнуть не успел, как их перелетающие через бурелом тела пропали с глаз. А вещмешки он только что заметил. Ага, заметишь их! За такими спинами чемодан не увидишь. Дон заполз на брёвнышко, вытер взмокший лоб: остались человеческие воины. Система слежения неумолимо обещала скорое свидание, а ему ещё девчонок догонять. Может, лишившись направляющей длани армов, они сами отстанут? Да нет, вряд ли. Этим приказ тоже писан, и они не свернут. А порченные? Ну, за их тараканами не поспеть. Мало ли, что им в башку прилетело? Нет, воины у армов — мужики стоящие. К тому же, у них тоже честь в потрохах зудит: кто-то беспощадно расстрелял десяток их товарищей и смылся. Надо прикончить тварей.
Значит, пора — поднялся Дон и побежал за девчонками. За спиной раздались усталые, но явно взбодрившиеся крики — его услыхали. Ничего, он чуток отдохнул, а они здорово устали. Вот сейчас он немного пробежится, а затем уложит всех спать. Так бегать можно. Так он ещё побарахтается.
— Донатик, я вот тут подумала, — объявила Лэли, труся с ним бок о бок. — Мы ведь уже далеко убежали. Вокруг ни одного поселения.
— Благодарю за комплимент, — хмыкнул он, не отрываясь от системы слежения. — Я стараюсь.
— Ага. Вот я и подумала: ну, кто их тут найдёт? Тут, как в Сибирской тайге. А там — я читала — можно за всю жизнь потерявшихся не найти. Ну… Я и подумала: давай их просто грохнем. Надоели — сил нет.
— Вконец озверела, — выдал он диагноз.
— Не, просто устала.
Тут не поспоришь. У девчонок такие лица, будто их в яме с колодниками месяц держали. И жрать не давали. Пропотевшие на сто рядов рубахи они даже не поминали — не до гигиены. Ни единой жалобы, ни одного предложения сдаться. Дон и сам постоянно гнал от себя мысль покончить со всем этим одним ударом. Но, первое же предложение — к концу второго дня марафона — старшие категорически отмели. Не передумали они и на третий. А сегодня — на четвёртый день — их кроткая мышка сама готова прикончить ни в чём неповинных людей. У Лэйры с виной за безвинно загубленные жизни всё по-прежнему: плевать с колокольни. Её интересует одно: не попасть на костёр и не отпустить туда малую. За это она всю Империю перемочит, буде кто станет настаивать на аутодафе. Паксая заодно с ней. Манипулятору вообще странно озадачиваться чем-то, кроме поставленной задачи — Дону с некоторого времени тоже. Но всё же, наследить без крайней необходимости не хотелось. Не вернись эти люди домой, сюда пришлют новую команду копателей правды и мстителей по совместительству. А оно точно не надо. Пусть уж лучше вернутся живыми, не солоно хлебавши. Тем более что они уже добрались до предгорий. А в таких местах всегда больше шансов обрубить хвост.
К счастью, чистый опрятный кедрачник скоро закончился самым подходящим образом — из-под ног вниз уходил крутой скалистый склон. А там внизу их поджидали уже настоящие дебри: тёмные, путанные, непроходимые. Не такие, как у них на юге, сплошь широколистые джунгли, но тоже не легче. На этот раз Дон возглавил поход: показал, как именно сползают по таким безобразным склонам. За ним вниз поехала Лэйра, потом Лэли. Последней довольно ловко заскользила Паксая. Девки старались в точности копировать его движения — он пригрозил, что переломавших ноги пристрелит вследствие военной необходимости. Как не старались, ноги то и дело уезжали вперед, отшибая тормозящие по камням попы. Пучки травы, прихваченные в горсть для страховки, помогать не желали, легко расставаясь с землей. С виду надёжные камни, на которые опирались, подло выпархивали из гнёзд и с ехидным грохотом летели вниз. Некоторые по пути встречали Дона, передавая привет от его бездарных последователей. Он поругивался и поминутно озирался, готовый ловить более тяжёлые и, возможно, верещащие предметы, что вот-вот покатятся вниз. Но, девчонки бдительно смотрели под ноги, не желая с ними расставаться.
Примерно на середине склона беглецы заметили, что их встречают. Громадный волк присел у кромки кустарника, с которого начинался лес. Этот телёнок натурально расселся, как в кино, и наблюдал. Любопытствовал насчёт удачливости гостей и, понятное дело, своей собственной. Лэйра, будучи не в настроении общаться, мысленно наподдала зверюге — та испарилась, сдержанно взвизгнув. Однако далее его не преследовали, и он вернулся, когда до горизонтальной земли оставалось с десяток метров. Правда, не полез красоваться во весь рост, а осторожно высунул нос из колыхнувшегося куста. Теперь он порыкивал ругательствами, напоминая пришлым, что в доме есть хозяин. И он нынче дома. А возможно, и все остальные у него дома, так что задирать его стоит с оглядкой.
— Пусть лучше Лэли, — проворчала Паксая, не слишком доверяя выдержке Лэйры.
— Уже, — тихо откликнулась младшая гадина, удвоив осторожность в движениях.
Теперь она меньше смотрела под ноги, занятая волком. Паксая поскорей настигла её и принялась страховать от греха подальше. А Дон уже ступил на более ровную землю, машинально отряхивая задницу. Система распознавания равнодушно шарила по ближайшим окрестностям, не уловив агрессии со стороны зверя. Лэйра также занялась приведением внешнего вида в порядок. А вот Лэли, наконец-то твёрдо встав на ноги — и потирая отбитую задницу — направилась к волку.
— Зачем? — недовольно заворчал Дон, задирая голову.
Система слежения утверждала, что погоня вот-вот объявится наверху.