— Не спится?
— Слушаю, — безмятежно отозвалась Лэли. — Странный лес. В наших джунглях сплошной галдёж эмоций. А тут почти тихо. Здесь очень спокойные зверушки.
— Пуганые. Тех, что покрупней, граги подъели. А мелких подраспугали. Выпить хочешь?
— За что? — деланно удивилась Лэли. — Мне брачную ночь Бает обещал через три года.
— Наврал.
— Но он же не знал, что сдержит слово, — хихикнула Лэли. — Значит, почти не врал.
Новобрачная завернулась в плащ и преспокойно потопала в лес. Дон не стал хватать её за подол — ему стало интересно, что за странный закидон у разумной и острожной девчонки. Шёл за ней, безобразно хрустя всем, что попадалось под ноги. Система слежения ещё у костра предупредила о гостях. Ничего особенного: волки. К ним и тянуло Лэли за каким-то хреном посреди ночи. Дон неторопливо топал за ней и размышлял о возможностях своей системы распознавания: сможет та просчитать коды доступа грагов? То, что такие имеются, он не сомневался. Как не смешно, порченных с кабанами создавали по схожим принципам. И если Дон обладает кодами доступа к воздействию на всех человеческих биомутантов, значит, должен приобрести ещё и животные выключалки. Следивший за его умопостроениями СС отчитался о ходе расчётов кода доступа, над которым пыхтел какой-то узел системы распознавания. Дон равнодушно проигнорировал цифру в семь с тысячными процентов. Не слишком много за несколько часов — успеть бы закончить до встречи с кабанчиками. А то без кода они манипулятору и хрюкнуть не дадут — сожрут, как простого смертного.
СС дал предупреждение о двухсотметровой дистанции до объекта «волки». И всего стометровку до объекта «волк». Этого кадра отчего-то носило в сторонке от компании. Даже не носило, а тормознуло у какой-то точки… У какой-то странной точки впереди по курсу. Ибо Дон впервые за десять лет познакомился с натуральной чёрной дырой — система распознавания не смогла распознать кого-то или чего-то, обозначив это на сетке чёрной блямбой.
— Там костёр, — удивлённо ткнула рукой Лэли, остановившись.
— Вижу, — отозвался Дон, увидав еле заметное пятно света.
— Неужели кто-то осмеливается бродить по этим лесам? — не могла поверить Лэли.
— Кто-то кто?
— Не чувствую, — озадаченно пробормотала она. — Он закрыт. Но, кажется, точно один, — выдала неподражаемо женский вердикт.
— Значит, дойдём и посмотрим.
Они не дошли. Верней, пришлось остановиться шагах в тридцати от чужого костра. Огромный — вровень с плечами Дона — волк вырос из густых зарослей кустарника. И замер, буровя взглядом человека. Изучает ненормальных двуногих — подключившись к щупу, переощутил Дон то, что сейчас ощущала Лэли. Человек опасен — анализировал волк — но он пришел в одиночку, а не со стай охотников своего племени. А самка… Та ещё опасней — абсолютно точно установила зверюга. Но эта другая опасность: страшная, безжалостная, придавившая волю такой тяжестью, что он не мог сопротивляться. Он — вожак, и он честно боролся! Но лапы шажок за шажком выносили его навстречу двуногим. Опасно! Но, эта опасность не желала отнимать жизнь — вожак довольно быстро в это поверил, хотя оставался настороже. Он ждал, потому, что опасность никогда не уходит сама. Либо ты от неё сбежишь, либо она тебя настигнет и уничтожит. Она и настигла — в голове вспыхнуло отвратительное воспоминание, поднявшее на загривке шерсть. Те огромные необоримые кабаны, что вторглись на земли стаи… Они — зло!
Дон полюбовался, как клыки сверкнули под вздыбившейся верхней губой. Нижняя нервно подрагивала, выпуская наружу рычание, в котором пока ещё не было угрозы. Но предупреждение читалось легко. Лэли, закинув в голову животного провокационный сигнал, собрала из отрывочных чужеродных картинок волчьего сознания единый образ чудовища. Дон вошёл в режим телепатической передачи изображения и принял картинку. Граги собственной персоной. Следующая идея пришла сама собой. СС выудил из ПЗУ детальную картину битвы охотника с обычным кабаном — было дело, Дон присутствовал. Теперь пригодилось, и СС занялся монтажом. Выбросил охотника и кабана, залепив на их место Дона с грагом. Получилось уморительно: Дон боролся с ногами чудовища, под брюхо которого современный гигантский кабан мог втиснуться целиком. Картинка была пятисекундной, но трудоёмкой — Лэли с трудом удерживала непривычный для нее обманный образ. Щупа хватило ненадолго, но волк, получив от него картинку, всё понял.
Он медленно, но целенаправленно сделал к людям несколько шагов. В его зеленовато-жёлтых глазах Дон увидал холодное категоричное неверие в то, на что его приглашали понадеяться. Волк ни в грош не ставил силу этого двуногого. Это логично: тот явился сюда в одиночку, а не со стаей охотников своего племени. И вожак остался равнодушным к обещаниям двуногих, к которым разом потерял всякий интерес. Лэли слегка обиделась и вновь запустила в упрямую лобастую башку его же собственный образ врага. В глазах вожака сверкнула укоризна взрослого, которому нет дела до шалостей малышни. Он развернулся и неспешно подался обратно в лес. В ту сторону, где подрагивало меж стволов пятно света. Однако в десятке шагов волк вдруг остановился и обернулся. Лэли бросила Дону своё ощущение: их приглашают туда, где горит огонь. Им туда надо. Дон хмыкнул и не стал спорить.
Тем более что очередной поток чувств зверя — транслируемый Лэли — его позабавил. Оказывается, у встревоженного, озадаченного вожака нынче весьма странный день. На его территории, где двуногих не сыскать, сегодня он спотыкается об них на каждом шагу. Предыдущий припёрся сюда вообще в одиночку. Он мелковат и стар — такое понятно с первого взгляда любому. Вот сам вожак ещё не старик — в самой силе. А и его последний день не за горами. Правда, встретит он этот день всё равно не стариком — упрямо постановил волк. Соперник, что однажды его победит, прикончит бывшего вожака — скитаться вдали от стаи подыхающим с голода немощным… Волк брезгливо фыркнул и сунул нос в низкий кустарник, что отделял его от небольшой лесной прогалины.
— Ну, чего застряли на полпути? — прилетело навстречу гостям. — Давайте сюда. Не люблю ждать. А тебе, братец, спасибо. Уважил старика. За такую услугу грех не дать на лапу, — негромко и размеренно рассуждал… действительно старик, кромсая задницу оленя. — Ну, как тебе мой молодняк?
Волк презрительно фыркнул и занялся ногой оленя.
— Дурной пока, — удовлетворенно согласился старик, вытирая руки пучком травы. — Бестолковый и самоуверенный. Ноги у таких завсегда поперек башки встревают. Но, куда деваться-то? — доверительно пожаловался он умудрённому собеседнику. — Мне ж всё одно, спокойно помереть не дадут. Приказ, ничего не попишешь. Не поверишь, — вздохнул он, — почти сто лет прожил, а от того приказа ни слуха, ни духа. А тут: нате вам. Внучок родился, и он сразу включился, чтоб его.
Волк сглотнул и удивлённо воззрился на двуногого. В очередной раз принюхался, да и призадумался. Его запах не был запахом двуногих. Обычных двуногих — поправился вожак, удивляясь, как это он упустил такое важное знание. Зато он понял, отчего вдруг заметил его: от молодого двуногого самца пахло так же. А от самки так, да не так, но тоже не как обычно.
— Не тушуйся, — махнул рукой старик. — Это не твоя оплошка. Это моя природа. А она посильней твоей будет, хотя и ты не слабак. Так вот оно устроено было, что манипуляторам в этом мире никто поперёк ничего не вставит. Понимаешь? И сила ему нипочём, и твоя хищная сметка. И трепыхания всяких там гадин.
Волк невольно обернулся в ту сторону, где недавно имел неприятную встречу. А Дон, которого напрягал этот человек «чёрная дыра», окончательно расслабился. Наконец-то, шагнул к костру, уселся на подвернувшуюся травянистую кочку и вежливо поприветствовал:
— Ну, здравствуй, дедушка Вуг.
Отец Пакса и Паксаи совершенно не походил на своего родителя. Дед, в отличие от него, не вышел ростом да мощью. Нет, понятно, что ему почти сто. Что он, несмотря на долгожительство мутантов, всё-таки пожилой человек. Мог иссохнуть под гнётом лет и чуток сдуться в росте. И всё равно ясно: дед и в молодости не впечатлял габаритами. Но даже сейчас не производил впечатление чего-то дряхлого: вполне себе крепкий, ловкий дедок. Высокий морщинистый лоб, очень умный взгляд больших чёрных глаз. Короткий ёжик снежно-белых волос и такая же аккуратная короткая бородка. Руки довольно холёные. Из тех, про которые говорят: не знали тяжкой работы. Да и с какого перепуга? Он явно всю жизнь занимался умственным трудом. И, видать, неплохо оплачиваемым: неброский, но отменный дорожный прикид, дорогие сапоги и прочие причиндалы. Прям, жених.
— Да уж, и без тебя здравствую, — кивнул он на Лэли, замершую у опушки, и вздохнул: — На мать похожа. Такая ж красивая да пугливая. Никому не верила. Разве только матери твоей. Татоне.
— А тебе? — удивился Дон.
— А мне можно не верить? — хмыкнул дед. — Ну, чего выстроилась?! — прикрикнул он на девчонку. — Хорош там торчать. Садись. Да мясца нам пожарь.
Лэли вспорхнула с места и мигом приземлилась рядом с ним. Робко улыбнулась и спросила:
— А ты маму хорошо знал?
— А твой стабилизатор тебя хорошо знает? — с насмешкой поинтересовался старик, сунув ей под нос шмат мяса на широкой дощечке.
— До донышка, — ещё шире улыбнулась девчонка, доставая нож. — От него не спрячешься.
— И от меня не сумеешь, — заявил Вуг. — Хоть я и не стабилизатор, а всего-то КУС. Чего хихикаешь, недомерок? Не кусака я, а координатор узла системы. Эти щупы чистые бестолочи, — пожаловался дед волку, пытаясь подбодрить столь же несуетный, как и он сам, костёр. — Нервички скороспелые, опрометчивые. Почуял, как она тебя подмяла? И кто? Какая-то мосластая пигалица. И вот с такими приходится иметь дело. Да, внучок?
— А куда деваться? — поддакнул Дон, собираясь с мыслями.
Сколько раз представлял себе эту встречу, сколько прорабатывал, а встретился и оконфузился. Вопросов куча, а на язык всё какая-то чушь просится.