х и расчихался — пыли полон нос и глотка. А глаза зацепили уносящегося прочь всадника. Залп! Тот схватился за голову, но в седле удержался. Повалился на шею коня и ударил того в бока пятками. Перед самым носом проскакал, задрав хвост, Бестолочь. Шагах в пяти от того же носа бился конь с разорванным боком. Ещё один конь уносился прочь, вскидывая задом. Промелькнул Рамаз… Дурдом!
Дон взял себя в руки. Развернулся и пополз прочь от этого балагана. Кто-то перехватил его поперёк тела и оторвал от земли. Попытался поставить на ноги — те упрямо подгибались. Тогда его усадили — Тарьяс заботливо заглядывал в разъехавшиеся глаза неадекватного мутанта. Дон тряхнул башкой. Оказалось, что глаза в порядке, просто слезятся всё от той же пыли. Голова гудит, но мозги в здравом уме. Первая же мысль была незыблема как аксиома: манипуляторы не являются оружием массового поражения. Они вообще не являются оружием, ибо на поле боя совершенно теряются. Их воздействие требует спокойствия и сосредоточенности. А какая тут, к чёрту, сосредоточенность в таком бедламе?
— Соображать способен? — поинтересовались рядом голосом деда.
— Способен, — буркнул Дон, из вредности пялясь перед собой.
— А раньше что мешало? — ядовито осведомился КУС. — Какая нечисть тебя цапнула в задницу? Куда ты полез, малахольный?
— Это не я, — брякнул Дон, с ужасом сознавая, что так оно и есть.
— Ну да, — легко согласился дед, присаживаясь рядом. — Это БЗС. Когда он включает режим защиты системы на полную катушку, над ним можно потерять контроль. Вот ты и потерял. Задачу выполнил: угрозу устранил. Но сам подставился под удар. Ладно, это степняки. У них полна башка суеверий, что воюют на твоей стороне. А вот против настоящих воинов на открытой местности это не сработает. Кто-нибудь из них обязательно тебя прикончит.
— Как я их понимаю, — вздохнула подошедшая Лэйра и тяжело опустилась рядом: — У самой руки чешутся. Донатик, ты законченный свинтус. Не пугай меня так больше никогда. Вуг! — жалобно простонала она. — Дай настоечки хлебнуть. Голова раскалывается. И в коленках вибрирует.
Дед вздохнул и вытащил флягу.
— Разве им можно? — забеспокоился Дон. — Ты ж говорил: порвёт.
— Разбавляю, — отмахнулся дед и протянул Лэйре флягу: — Глоточек!
— И когда это они к ней пристрастились? — начал раздражаться Дон, чувствуя, что он что-то упустил.
СС тотчас это подтвердил, а блок БЗС оживился. Дон чуть не взорвался изнутри, и СС его задвинул, дескать, не нервируй союзника. Зато стабилизатор впервые ощутил потребность добровольно приложиться к Вугову пойлу. Отнял флягу у щупа и приложился. Оно и разбавленным не стало вкусней, но быстро взбодрило. Даже возникло желание обойти поле боя для оценки затраченных усилий в разрезе полученного выхлопа.
Выхлопнуло изрядно. Ладно ещё трупы — те хотя бы молчат. А вот стоны раненых просто добивали психику. Он заметил Лэйру, что продвигалась параллельным курсом. Вот она застыла — через несколько секунд вопящий окровавленный человек затих и замер. Удар милосердия — скривился Дон, понимая, что это правильно. Гортензия, урча, пожирала лошадь — сегодня она сама добыла себе обед. Рамаз обедал отдельно от матери: сам завалил, сам и употреблял. Дон походя коснулся сознания героя — тот был жутко доволен. Бестолочь носился между матерью и братом — его рвало пополам: у кого бы пристроиться? Буриданов осёл. Беда у малого с детерминизмом. Ни Бог, ни судьба, ни природа не могут помочь в выборе кормушки. Остаётся последний вариант: человеческая воля. Дон притушил эмоции бедолаги, и тот привычно присоединился к матери.
Лэли было не видно. Блуждающий неподалёку дед сообщил, что они с Джугу ловят коней. Парень не выдержал: вылез из норы, куда прятался от сынка шехая Агрема — того самого петушка. Подобрался ближе к месту стычки и первым сориентировался, что добро пропадает. Махом обуздал одного из взбесившихся коней. Затем помог с тем же Лэли. Кони-то мало пострадали. Часть всадников попадала, а они помчались спасаться. Вот Джугу с Лэли и бросились их приводить в чувство. Гнер же говорил: коней отожмём у степняков — вот и отжали.
— Да уж, отжали, — проворчал Дон, любуясь делом рук своих.
Единственный плюс: из всех блюд на этом пиру Гортензия выбрала конину. Если это не вмешательство Лэли, значит, победа человеческого разума над скверным воспитанием грагов.
Скверное воспитание армов было не победить. Когда ребята вернулись, досталось всем. В первую очередь Дону, который хреново стабилизирует свою систему. Отправил воинов пастись, а сам занялся дилетантщиной. Потом Гнер надавал по рогам Лэйре, как зачинщице всего безобразия в целом. Дескать, если бы она не кочевряжилась, и лично занималась прирученным зоопарком, армы бы не покинули вверенное им подразделение. Затем, как честный человек, он покритиковал себя — при этом в его голосе скрипели вечные льды. Тем временем Фуф с Гобом выкопали потрёпанного петушка. Как ни странно, именно он выжил в этой свалке.
— Вставай, паршивец, — пнул Гоб его высочество. — Не выламывайся, не так уж сильно тебя приложило. Не к лицу сыну великого шехая Агрема трусить и кривляться.
— Откуда знаешь? — прошипел шехайский отпрыск, с трудом поднимаясь на перешибленной ноге. — Наш друг великий Гарасин! Он из касты железных. Он убьёт тебя, как собаку…
Гоб аж поперхнулся от такого сюрприза. Не нашёл, что сказать, и резко помрачнел.
— Ты тупой или слепой? — выручил его Фуф, отвесив высочеству нравоучительную затрещину. — Глаза протри. Или ты ещё не видел железных живьём?
Парнишка сморгнул, пошевелил губами и выдал:
— Ты железный. А где Гарасин?
— Умер, — не стал вдаваться в подробности Фуф. — И больше не смей упоминать его имя. Перед тобой его сын, — кивнул он на Гоба. — А он не любит, когда всякая падаль касается имени великого отца.
— Он был друг моего отца! — завопил возмущённый несправедливостью шехаёныш.
— Лжёшь! — рыкнул Фуф, сомкнув свою лапищу на шее упёртого придурка.
— Оставь, — бросил Гоб. — Теперь это не имеет значения.
— Согласен, — хлопнул его по плечу Гнер. — Дон, вы бы шли отдыхать. Мы тут сами разберёмся.
Как они станут разбираться, не хотелось даже думать. Потому и не думалось. А вот нормальное развитие продолжающегося эксперимента порадовало: Троцкий и Блюмкин с Ромео тоже набросились на конину. Охота была не слишком удачной — без щупов оно и понятно. А надолго задерживаться мужики не решились. Торопились вернуться. Дон мысленно обласкал грагов и потащился в лагерь врачевать ободранные колени. Да менять разодранные штаны.
Армы управились супер быстро. Допросили принца и свернули ему шею. Встретили Лэли с айтаном и помогли притащить в лагерь семь оболваненных коней. Щупам пришлось потрудиться, дабы те не шалели в присутствии грагов. Гнер приказал махом сворачиваться. Те, кого сегодня укокошили, были всего лишь разведкой. Ещё целая сотня, приданная шехаем Агремом взрослеющему сынку, лениво прохлаждалась в нескольких километрах отсюда. Ожидала своего бестолкового господинчика — будущего великого вождя с вечным зудом в заднице. Это уже прокомментировал Джугу, лихо скидывая лохмотья и переодеваясь в отличный охотничий костюм южной Империи. Он же заверил армов, что сумеет провести их на север в обход становища Агрема. Не до самого побережья, но достаточно далеко. И не степью, а горами. Хвастливое обещание мужики проигнорировали — с доапокалиптической картой они и сами, кого хочешь, куда угодно проведут.
И, естественно, этими самыми горами, что выходили как раз к искомому мысу. Собственно, и здесь, и дальше за проливом была единая горная система, разрезанная водой в достаточно низком месте. Материки любят это дело: то сходятся, то расходятся. Сейчас они, скорей всего, пребывали в стадии затянувшегося расставания. В связи с этим Дона весьма беспокоил вопрос целостности тоннеля. Он читал, будто материки каждый год проползают один-два сантиметра. Если и так, то самим материкам на это плевать — они ж не на привязи. А вот тоннель как раз привязан к обоим. И выходит, за полтысячи лет мог растянуться или ужаться на целую сотню метров. Если это и бред дилетанта, то довольно пугающий. А вдруг он лопнул, раз эта одна сплошная труба? Делиться сомнениями с объектами системы не стал — боялся в одиночестве. И, кажется, неосознанно начинал молиться. Даже миграция грагов не утешала: кто его знает, как эти черти сюда притащились? А вдруг, это пробная диверсия северян? Психов-то везде хватает. Поразительно, но паранойя здорово помогала преодолевать хлопотное бегство через горы: отвлекала внимание от реальных тягот пути.
Тягот нормального человека на лошади, которую прямо трясёт от грагов, стоит слезть с её воспалённых мозгов. Точней, нормального гада, способного на них залезть и успокоить бедное животное. Армы, под которыми местные обычные убористые степняки гнули спины, предпочитали более устойчивых бронированных скакунов. Они и дома-то катались на першеронах — лишь иногда снисходили к особо крупным степным экземплярам. А тут и вовсе без вариантов. Отсюда их повышенная проходимость. Граги превосходные альпинисты, а лошадок приходилось перетаскивать черед некоторые участки чуть ли не на себе. Правда, кормить их было немного проще. Зато самих не превратить в корм значительно трудней.
Промаялись с этой биологической несовместимостью — грагов с конями, а коней с горами — три дня. В конце концов, армы поставили вопрос ребром: они, мол, и на своих двоих хороши, а лошади хреновы на всех четырёх. Нет, в качестве несунов поклажи граги перед ними полные обалдуи и неряхи. На них барахло нужно не привязывать, а приколачивать, чтоб не растрясли. Но, барахла у них немного, а нервов и того меньше. Короче, за следующие три дня скормили бедолаг ненасытным бронированным утробам. Взамен получили ещё одно подтверждение межвидовой теории: граги заточены на то, чтобы иметь кормильцев. И защитников, как бы нелепо это не звучало. Ведь при своей чудовищности, они были довольно пугливы. А напугавшись, совершенно переставали шевелить мозгами, эксплуатируя лишь два сценария: свалить, или навалиться на врага без раздумий.